Чеслав. Ловец тени - Валентин Тарасов

Внезапно юный муж поймал себя на том, что, забрав­шись под очередной куст и пытаясь достать из-под него почерневшую от времени коряжку, не ощутил уже став­шей привычной россыпи дождевых капель. Их, скорее всего, сбил кто-то ранее. Птица? Маловероятно. Зверь, что проследовал по тропе? Лютый хищник? Возможно.

Но, наверное, даже не это заставило его насторожить­ся. Точнее, не только это. Чеслав ощутил, как зашептало его верное чутье, пророча опасность!

Он стал осторожно, с оглядкой выбираться из-под ку­ста. Парню хотелось сделать это как можно бесшумнее и незаметнее, но тревожащие до сих пор раны делали его не таким ловким и быстрым. Слабого шелеста чуть за­тронутой ветки и совсем вроде бы негромкого треска оказавшейся, как назло, под ногой и присыпанной про­шлогодней листвой сухой ветки — вот уж не знал, где найти! — было достаточно, чтобы привлечь к себе вни­мание. Молодой охотник не успел еще разогнуться, когда над его головой стремительным прыжком ядовитой змеи прошмыгнула чья-то шальная стрела. От этого желание выпрямиться в полный рост улетучилось совсем. К сожалению, он не успел заметить, с какой стороны было вы­пущено смертоносное жало, да и разглядеть это в зеленом хаосе было очень трудно. Разве что дождаться еще одной стрелы... У Чеслава из оружия был нож, но не было лука и стрел, а оттого защититься ответной стрелой он никак не мог, даже если бы и заметил стрелявшего. Холодный расчет подсказывал, что было бы глупо оставаться сле­пой мишенью для преследователя, а потому, пригибаясь так, чтобы не появляться над кустами, благо они были до­вольно высокими, Чеслав по звериной тропе бросился прочь от этого гиблого места.

Он бежал... Бежал не так быстро, как мог до ранения, чувствуя тупую боль в ноге, тем не менее преследователи были все еще на значительном расстоянии от него. О том, что их несколько, он распознал по топоту, остановившись на какое-то малое мгновение и прислушавшись, но для него и этого было достаточно. Его преследовала ватага!

Он не знал, ни кто они, ни отчего стреляли и теперь пре­следуют его. Да сейчас он и не думал об этом. Он думал лишь об одном: как скрыться?

Тропа мудрено петляла между зарослями, и беглец вы­нужденно повторял все ее изгибы. Но чем дальше он бежал по ней, тем все большим становилось внутреннее беспокой­ство. Снова проснувшееся в нем его оберег-чутье подска­зывало, что впереди опять возможна опасность, и через какое-то расстояние уже даже понял, какая именно, а от­того постарался перепрыгнуть ее как можно более длин­ным прыжком. Но раненая нога, которой он попытался от­толкнуться от земли, дала сбой — боль подрезала прыжок, и Чеслав опустился как раз на то место, откуда чуял исходящую опасность. В следующий миг он почувствовал рез­кий рывок, земля ушла из-под ног и перевернулась...

От внезапности случившегося и взыгравшей бессиль­ной злости парень издал наполненный дикой мощи вол­чий клич.

Чеслав видел, как под ним, зажатая с двух сторон зарос­лями, разбегалась в разные стороны звериная тропа, а на месте, куда угодила его нога, на взлохмаченной лесной под­стилке из пожухшей листвы остался след от петли. Слегка покачиваясь, он висел вниз головой, захваченный за ногу цепкой веревкой, свисающей с близстоящего дерева.

Он попал в ловушку, словно глупая дичь! А ведь его за­гоняли в эту петлю по всем правилам и обычаям охоты, предварительно спугнув и после преследуя! И ведь он по­нял это загодя, еще на бегу, и если бы не раненая нога...

Но где же его преследователи? Почему не настигают, не разят? Чего ждут? Почти мгновенное вынужденное без­действие после столь стремительного бега, а также вски­певшая злость от случившегося лишили Чеслава реаль­ного ощущения времени. Ему казалось, что он висит так уже целую вечность, хотя истекла совсем ничтожно ма­лая толика времени. С каждым ударом сердца прилившая к голове кровь отдавалась тяжелыми глухими ударами в ушах, будто отсчитывая оставшиеся ему мгновения жизни. Чеслав очередной раз дернулся всем телом, пыта­ясь освободиться, хотя четко понимал, насколько без­успешны его усилия в таком положении. Оставалось только покорно ждать. Покорно! Мучительно! Ждать!

Наконец по шуму и треску зарослей он разобрал, что к нему кто-то подбирается. Чеслав попытался повернуть голову в сторону, откуда доносился шум, но тщетно — он висел к тому месту спиной. А иначе бы сперва заметил шевелящиеся и вздрагивающие от чьего-то движения ветки и только немного спустя узрел бы, как, тяжело ды­ша от спешки, из кустов выбрался Кудряш. Лицо и руки его были оцарапаны, а в кудрявых волосах застряли ли­стья, колючки и мелкие веточки. Скорее всего, верный то­варищ прорывался напрямик через заросли.

Сам же Кудряш, увидев болтающегося в воздухе друга, слегка опешил. Зрелище было уж очень необычным. По­сле небольшого замешательства он поспешно сделал не­сколько шагов к висящему вниз головой Чеславу и, загля­нув ему в глаза, настороженно спросил:

— Ты зачем так? То есть кто это... тебя так вздыбил?

Несмотря на глупейшие вопросы, Чеслав испытал ве­личайшее облегчение оттого, что первым его обнаружил Кудряш, а не неведомые пока преследователи. Теперь у не­го есть явная возможность побороться за свою жизнь.

Он не успел ничего ответить, потому как уже слышал отголоски бегущих в их сторону ног. Кудряш, тоже за­слышав шаги, насторожился. Оба, один стоя, а другой повиснув в воздухе, застыли в ожидании, когда же по­кажутся преследователи. Но на некотором расстоянии от того места, где находилась ловушка, шаги отчего-то затихли. Чеслав понял, что бежавшие, скорее всего, за­метив у западни Кудряша, затаились за поворотом тро­пы и рассматривают их оттуда.

Теперь обе стороны решали, что же предпринять дальше.

Заходящее солнце, прорвавшись между деревьями сквозь прорезь звериной тропы, слепило глаза, и оттого Чеслав не смог сразу разглядеть появившихся из-за пово­рота людей. Он видел, что их несколько, вооруженных, кажется, луками, но кто они — разобрать никак не мог, даже когда они двинулись в их сторону.

Стоявший рядом с ножом наизготове Кудряш тоже не спешил поделиться с ним соображением о том, кого уви­дел. И только когда идущие были от них на расстоянии шагов двадцати пяти, Чеслав распознал, что это их со­племенники, близнецы Мал и Бел с братом Стояном. Так вот кто устроил на него эту охоту!

Подошедшие к ним молодые мужи, казалось, и сами были несколько сбиты с толку — то ли завидев, что по­павшийся в их ловушку не один, то ли...

— Вы чего? — наконец-то прорвался голос у Кудряша.

— Ничего... охотимся мы здесь... — оглянувшись на стоявших чуть позади братьев, сообщил Стоян.

Мал и Бел были одного возраста с Чеславом и Кудря­шом и последышами в своем семействе. А вот Стоян был лет на десяток старше близнецов, а оттого, само собой разумеется, и верховодил братьями.

— И ловушка ваша? — кивнул Кудряш в сторону ви­севшего Чеслава.

— Наша.

— Справная какая! И надо ж было такому статься, что Чеслав в нее как раз и угодил!

Похоже, Кудряш готов был развеселиться от такого курьезного обстоятельства, отчего Чеславу захотелось дать ему хорошего пинка.

— А может, сперва меня освободите, а уж потом язы­ки поточите? — спросил Чеслав, до того молча и терпе­ливо висевший вниз головой.

Только после этого парни поспешили освободить его. Ослабив веревку, его опустили на землю и избавили от петли, захватившей ноги.

— А стреляли-то в меня зачем? — хмуро спросил Че­слав, как только оказался на земле.

— Стреляли?! — изумился Кудряш, не знавший о пу­щенной в друга стреле, и уставился на братьев.

— Так мы и не в тебя вовсе... — как-то замялся с ответом Стоян. — Я не разглядел толком, а эти двое задолдонили, что вороны: рогач, рогач там... стрельнуть надо, пужнуть, аль поранить, чтоб не ушел. Ну и стрельнули...

Мал и Бел только молча поглядывали исподлобья на них да еще время от времени друг на друга.

— Уж за то прости нас, Чеслав... — продолжал объяс­няться Стоян и, глянув на братьев глубоко посаженны­ми глазами, с укором проворчал: — У-у-у, дурни!

— Да мы же думали... И рогач там, кажется, все же был... — в свое оправдание забубнили почти одновре­менно близнецы, переминаясь с ноги на ногу. — Только вот делся куда-то... А может, то Леший — хозяин лесной глаза нам застил да подмену свершил?

Чеслав ничего не ответил. Да и что тут скажешь?

На ночлег друзья расположились вместе с братьями. Наскоро перекусив уже почти в темноте, ватага быстро затихла, погрузившись в сон. Только Чеслава все никак не отпускали беспокойные думы.

Уж очень странным было это приключение с охотой. В лесу, конечно, чего только не бывает, но спутать его с оленем довольно опытным охотникам... Слишком уж глупо и как-то по-ротозейски. А если это не охотничья ошибка, а наглый умысел? Но ведь о том, что они с Куд­ряшом появятся в этих местах, братья никак не могли ведать заранее. Потому как об их возвращении в горо­дище никто из соплеменников знать не мог. Не стерегли же их с самого отбытия? А вот не возникло ли у этой троицы желание расправиться с ним при случайной встрече? Только за что? Он никогда ранее не враждовал с братьями. Да и какая вражда между своими? И мелких ссор с ними не припомнит, разве что в отрочестве. А со старшим Стояном и совсем редко пересекался, только по общинным делам... Но, может, у них все же был по­вод желать ему погибели, вот только ему он пока не из­вестен? И если бы не было с ним рядом Кудряша, неиз­вестно, чем эта охота могла для него завершиться. А уж не они ли, братья, по какой-то причине изводят людей в округе их городища? Но зачем? Или таки не они, а на охоте нынче просто проявили беспечность, едва не сто­ившую ему жизни? Эх, если бы знать причину тех смер­тей! А может, это ему, Чеславу, Леший застил глаза, и он не может разглядеть очевидное? Но ведь и другие не могут...