Волны. Сэнп - Алла Марковская

Знакомая полубезумная бабка с клюкой. Сидя на полу, рыдает женщина. Бледный мужчина, в скорбной ярости. И еще с десяток злых мужиков да воинственных теток. Здесь же слуги замка, конюхи, кухарка и бледная Тиннэ. На возвышении кресло, в кресле грозный тоун. Вокруг него полтора десятка наемников. У ног тоуна, на подушке Айрэ… возле мальчика Лэннэг с ножом. Все грозные да мрачные, только пес Тиррона поднял голову и вильнул хвостом.

Гэл стоял в дверях, смотрел только на тоуна. Люди вокруг молчали, даже потерявшая ребенка несчастная мать замолчала и с ненавистью прожигала взглядом пришедшего.

Айрэ удивленно посмотрел на отца, улыбнулся, отбросил маленькую игрушку: деревянную лошадку на колесиках, вскочил с радостным криком:

— Папа! — но Лэннэг удержал его. Айрэ начал кричать и вырываться из рук воина.

Услышав детский крик, совершенно обезумев, несчастная мать похищенного ребенка вскочила и бросилась на Гэла. Лицо перекошенное, пальцы согнуты, как когти хищника. Два стражника успели остановить ее, но отец ребенка и другие крестьяне тут же подались вперед, воины Тиррона выстроились между ними и обвиняемым. Женщина истошно кричала:

— Г-г-где м-м-мой ребено-о-о-ок???!!!

Державший крестьянку воин с ненавистью оглянулся на Гэла.

Айрэ устал кричать, замолчал, но продолжал вырываться из рук Лэннэга.

— Связать… — последовала команда Тиррона.

Лэннэг держал рядом с горлом ребенка лезвие ножа — намек недвусмысленный. Дуэль взглядов тоуна и его гостя продолжалась.

«Ну ты же знаешь, ты догадывался…» — говорили синие глаза оборотня.

«А если я ошибся?» — спрашивали темные глаза тоуна.

Стражники быстро и добросовестно заломили руки чужака за спину и туго связали запястья. Гэл не сопротивлялся. А осмелевшие крестьяне, толкаясь и давя друг на друга, потребовали сжечь волколака на костре. Гэл не сдержал ухмылку — костер в такую погоду, неужели они со страха готовы пожертвовать сухими дровами? Он мог бы сказать: «Отпустите меня, я найду похитителя и верну вам ребенка…» но кто же ему поверит. Тоун смотрит — как тавро каленым железом ставит. Кэрфи бледный у двери стоит, рубашку на себе рвет. Тоуна будто призрак за креслом дяди маячит, ей страшно. Тиннэ плачет, прижавшись к кухарке, кухарка руки в боки уперла и не мигая ждет, чем это все закончиться. Конюхи столпились у колонны, обсуждают, вспоминают странности, замеченные за чужаком, чего не видели — придумывают. И Гэл смотрит на заплаканное лицо своего сына.

— Убить!!! — слышатся вопли.

Пес подошел, лег у ног оборотня, спрашивал взглядом: что мне сделать для тебя? Не слышал ответа…

Тоун встал, все притихли, только Айрэ плакал. Тоун смотрел на людей, люди ожидали от него справедливого решения, а если не будет справедливого решения, они сами виновного накажут, а чужак виновен… Тоун смотрел на связанного волколака. Волколак был равнодушен и высокомерен, как будто не он сейчас стоит здесь, не его судьбу решают…

— Пускай скажет, где ребенок!!! — выкрикнул один из крестьян и трусливо спрятался за спины своих друзей.

— Убить его отродье! Тогда он все скажет… — прошипела та самая старуха, что встретилась Гэлу на дороге, та самая, которая передала ему послание от ворлока. Гэл медленно повернул к ней голову, вокруг нее заклубился туман смертельного холода, глаза чужака потемнели, старуха упала на пол и забилась в конвульсиях. Люди закричали, разбежались, попрятались за колонны, прижались к стенам, стражники и те отступили, только тоун остался стоять на возвышении подобно скале. Старуха кричала. Лэннэг медленно отпустил Айрэ.

Гэл почувствовал — его ноги подкосились — погорячился… силы, кое-как накопленные за время пребывания на Сэнпе, истратил в один миг на сумасшедшую старуху. Он пошатнулся, выругал себя… глаза закрывались.

— Он колдун!!! — слышались истеричные возгласы, — колдун!!!

— Увести его, закрыть в подземелье, колдунов можно судить только законным судом! — громко приказал тоун.

Воины оттеснили возмущенных крестьян древками копий, освободив дорогу колдуну.

— Где мой ребенок?! — все еще кричала крестьянка.

Старуха почувствовала, что боль прошла, но продолжала лежать на полу и стонать, призывая беды на голову колдуна.

— Я обещаю, виновный будет наказан! — уверенно крикнул Тиррон, — а теперь прошу покинуть мой дом! — он взял за руку свою племянницу, — пошли.

— Дядя, но ведь это все дикость… — тихо говорила Нэллэи. Подхватила на руки плачущего Айрэ, успокаивала, — Айрэ, малыш, не плачь, все будет хорошо, а что, если это просто сказки, и ребенка украли бродяги, или он в колодец провалился?.. Хотя… вернулся чужак тем же утром…

— Разберемся… — буркнул в усы угрюмый Тиррон.

— Он колдун! — громко шептали в коридорах замка.

— Ребенок ему нужен для колдовства, — науськивала старуха.

— Но тоун обещал…

— Я надеюсь, судья его заставит во всем признаться, ишь какой, только старух что и может с ног валить, и отродье его сжечь.

— Ничего, не будет больше детей жрать…

— А-а-а-а-а… — застонала несчастная мать и потеряла сознание.

Оборотня проводили по каменной лестнице в подвал, провели по длинному темному коридору, открыли стальную дверь. За дверью снова ступеньки, здесь ему помогли — толкнули в спину, а он уже и не понимал, что происходит, падал куда-то вниз, будто бесконечно, удара об пол не почувствовал. Дверь лязгнула сверху, заскрежетали засовы, послышался смех, стражи, избавившись от него, обрели чувство юмора.

Гэл проваливался все глубже и глубже, потоки сознания уносили его в глубины космоса и времени.

…В старой таверне, на краю древнего, как сама жизнь, космодрома, за столиком в сумеречном углу сидел Лиар. В той самой таверне, где несколько вечностей назад тощий, грязный, пьяный юноша, почти мальчишка, сбежав от отца — садиста, напился до беспамятства и, облокотившись об стойку бара, не слыша издевательский смех и шутки космонавтов, астронавтов, пилотов, наемников, грузчиков, ремонтников и бродяг, заплетающимся языком бубнил, что он рожден быть великим космическим пиратом…

То было давно, во времена первой космической эры. Тогда, несколько вечностей назад, могущественный, известный всем капитан пиратского корабля вошел в задымленный, пропахший спиртными парами зал таверны, и все замолчали. К своему удивлению, в пьяном измученном студенте, спавшем под стойкой бара Гэл увидел хранителя энергии Пустоты. Великий пират бросил на стойку бара блестящий камень, и, не брезгуя подхватил пьяного мальчишку на руки, не забыл, конечно, и бурдюк с вином, за которым пришел в эту заброшенною таверну. Гэла сопровождала тишина, никто не посмел спрашивать, никто не осмелился заступиться за студента.