Солнечная сторона улицы - Леонид Сергеев

И все же, «Соловья» одолели и даже сыграли на публике. В тот вечер, после киносеанса, дед Олега объявил зрителям:

— А сейчас вам сыграет духовой оркестр!

Олег, Игорь и Леха вышли на сцену. Их выход, с надраенными до блеска инструментами, был впечатляющим. Все повскакивали с мест, подбежали к сцене, окружили музыкантов и замерли — восторженные зрители мгновенно превратились в онемевших слушателей.

— Танго «Соловей»! — объявил Олег, отбил ногой такты и, запрокинув трубу, начал мелодию.

Игорь повел свою партию и держал строй вполне прилично; его альт был как бы связующим звеном между трубой — Олегом и тубой — Лехой, который делал фон мелодии; он очень старался и общего впечатления не портил, правда, у него инструмент почему-то все время сползал и, поправляя ремень, Леха сбивался, его звук вибрировал и получалась какая-то мутная музыка. Но эти погрешности замечали только Олег с Игорем, а слушателей охватило очарование. Еще бы! Живая музыка рождалась прямо перед ними! Это не какие-то заезженные пластинки!

— Сыграйте вальс! Теперь фокстрот! Устроим танцы! — послышались голоса, когда музыканты закончили и раскланялись под бурные возгласы и хлопки.

Олег с Игорем могли сыграть вальс «На сопках Манчжурии», но Леха ритм вальса еще не разучил. Поэтому Олег шепнул:

— Ты, Леха, только делай вид, что играешь.

Леха кивнул, но в середине вальса не выдержал, и стал играть в ритме танго; и опять слушатели ничего не заметили — они уже во всю кружили по клубу. Так и играли музыканты две вещи попеременно, пока от одних и тех же мелодий не наступило всеобщее одурение.

Когда расходились по домам, Олег сказал Лехе:

— Очень громко играешь. И меня, и альтушку глушишь. Завтра склею тебе сурдину из картона, а на репетициях завешивай тубу марлей. Очень громко играешь!.. Пойми, духовая музыка идет изнутри, от живота… Своим дыханием мы оживляем инструмент…

Через неделю Леха «развил дыхалку», освоил ритмы Вальса и фокстрота и с сурдиной, которую Олег ему склеил, уже играл как надо. Втроем они разучили задумчивый вальс «Дунайские волны» и искрометный фокстрот «Цветущий май»; теперь у них был репертуар и они называли свое трио — «духовой оркестр».

Теперь в клубе устраивались танцы по полной программе, а после танцев музыкальные танцоры, то есть люди со слухом, долго благодарили Олега, жали руку Игорю и похлопывали по плечу Леху. Немузыкальные, которым «медведь на ухо наступил», сыпали похвалу Лехе, а Олегу с Игорем говорили: «У вас тоже неплохо получается» — видимо, они не различали, кто что играет и считали — чем больше инструмент в оркестре, тем главнее. По их понятиям выходило, что в оркестре все держалось на Лехе, а Игорь ему только не мешал, а Олег вообще стоял на сцене для красоты. К счастью, таких было мало — в основном приятели Лехи из слесарного цеха. Но вскоре Леха стал героем и на своем судоремонтном заводе.

В середине лета на заводе состоялся спуск на воду отремонтированного буксира, и оркестрантов попросили сыграть туш и марш. Накануне Олег, Игорь и Леха всю ночь репетировали в клубе. Туш разучили сразу, с маршем возились до утра. Дело в том, что на чердаке нашли ноты одного марша «Прощание славянки», и те не полностью. Олегу пришлось проигрывать марш по слуху и записывать целые куски.

И вот во время торжеств на заводе Леха и стал героем, вернее, после того, как духовой оркестр продемонстрировал свой высокий класс. Сам директор завода отметил Леху и тут же перевел его из учеников в слесари и пообещал выделить кое-что из отходов производства для постройки моторной лодки. Прямо на глазах Олега и Игоря главная мечта их товарища стала явью.

А потом повезло и Игорю. В городок прибыла футбольная команда из соседнего поселка для товарищеской встречи с командой судоремонтного завода. Гости прибыли на пароходе; их встречали на пристани с цветами и, конечно, с духовым оркестром — как же без него, если он есть?! И здесь отличился Игорь, вернее, его отличило высокое начальство речного техникума, которое сплошь состояло из футбольных болельщиков.

Игоря отличили тем, что его фотографию поместили на доску почета, с надписью: «Самый способный из будущих флотоводцев». До выхода на океанские просторы оставался всего один шаг; это и радовало Игоря и доставляло ему беспокойство; он уже подумывал: «Не стать ли профессиональным музыкантом, а по совместительству — капитаном-любителем?» В нем постоянно боролись две мечты, и «духовик» все чаще клал на лопатки «морского волка».

Но в конце лета, когда Олег уехал из городка и оркестр распался, у Игоря реальной и близкой осталась только одна мечта, то есть «морской волк» внезапно, одним махом, припечатал «духовика» к земле.

Раза два Игорь с Лехой пытались играть в клубе дуэтом, но получалось плохо: Игорь еле справлялся с мелодией, а Леха спешил, гнал такты — он уже весь был там, где полным ходом шло строительство его лодки. Без Олега все уже было не то.

С каждым днем главная мечта Игоря отодвигалась все дальше и дальше, а после окончания речного техникума, стала и вовсе еле различимой.

КОГДА Я БЫЛ МАЛЬЧИШКОЙ

Сверчок и светлячок

Одно лето мы снимали комнату за городом. Перед нашим окном в палисаднике было пиршество цветов, а высоких, спутанных трав произрастало такое множество, что казалось — в них войдешь и исчезнешь навсегда. Травы стелились вдоль земли, тянулись ввысь, обвивали изгородь и ниспадали с нее, а вьюнки прямо ввинчивались в кустарник.

Кто мне особенно нравился из обитателей палисадника — так это сверчок и светлячок. «Музыкант» и «фонарщик». Оба таинственные: кого бы я не спрашивал, никто ничего толком о них не знал.

Каждое утро я просыпался от стрекотанья. Где-то под окном невероятно веселый музыкант без устали играл на разных инструментах. Когда стрекотанье становилось особенно громким, до звона в ушах, я был уверен — он крутит трещотку, а когда стрекот стихал и переходил в тонкое пиликанье, мне казалось — он дает концерт на скрипке. Заслышав эти звуки, я вскакивал с кровати, вылезал через окно в палисадник и, раздвигая высокую траву, подползал к невидимому музыканту. Увлеченный игрой, он забывал про осторожность и подпускал меня совсем близко — играл где-то в травах прямо перед моим лицом, но где, я так и не мог разглядеть.

«Фантастика! — думал я. — Музыкант невидимка!»

Отец был в командировке и я спросил о сверчке у матери.

— Не знаю, не видела, — сказала она. — Говорят, он поселяется только у семейных людей, у одиноких почему-то не живет.

Такая разборчивость сверчка сделала его еще более загадочным. Эта загадка не давала мне покоя.

Светлячка я представлял сторожем, который по ночам зажигает крохотный фонарик и освещает травы и цветы — охраняет разных букашек или летает и рисует в небе светящиеся зигзаги.

Каждый вечер я подбегал к окну и вглядывался в зеленоватую темноту — все хотел увидеть светлое пятнышко, но мне это никак не удавалось.

— Ну, а светлячок, — спросил я у матери, — он какой?

— Не видела, — сказала она. — Знаю только, что он живет у дороги.

Это была вторая загадка, не менее сложная, чем первая.

«Что за палисадник?! — думал я. — Сплошные загадки! И травы, как джунгли — какие-то цепкие капканы!» Я был в полном смятении.

Однажды поздно вечером, возвращаясь с рыбалки, я заблудился в перелеске. Долго ходил взад-вперед, никак не мог отыскать тропу к поселку, как вдруг заметил в траве синеватый огонек, мерцавший, точно маленькая звездочка. Подошел ближе, нагнулся и увидел жучка со светящимся брюшком. Взял его в руки и тут же чуть дальше заметил другого. Направился к этому второму жучку и внезапно заметил, что иду по тропе. Передо мной зажигался один светлячок за другим — целая россыпь огоньков освещала мне путь. Так и подошел к дому по светящейся цепочке.

А через несколько дней из командировки вернулся отец, и стрекотавший под окном сверчок сразу перебрался к нам в дом — он оказался кузнечиком с длинными усами. Теперь целыми днями «музыкант» стрекотал и «дринькал» в комнате за шкафом.

— Почему сверчок живет только у семейных людей? — спросил я у отца.

— Не в каждой семье, — засмеялся отец. — Только в семьях, где уют и покой, и во всем согласие. Ведь он музыкант, а для музыканта главное что? Хорошее настроение!

Птицы

Тетя Зина Полякова каждое утро уезжала на электричке в город — она работала в зоомагазине. Продавцом птиц. И сама была похожа на птичку: маленькая, худая, остроносая, с тонким голосом; по вечерам ходила по саду и пела:

— Где много пташек, там нет букашек.

У Поляковых жили дрозд и маленькая Совка. Дрозд весь день летал по саду, на ночь через форточку возвращался в клетку. Сова наоборот — днем крепко спала, а ночью ловила мышей в сарае; иногда вылетала из сарая и кружила над садом — как бы осматривала свои владения.