Дон Кихот или Иван Грозный - Анатолий Фоменко

Рис. 1.106. Старинные рисунки на египетских папирусах, изображающие взвешивание сердца умершего. Взято из [43:2], с. 159.

Перо Маат, лежащее на одной чаше Весов, часто заменяется фигуркой самой богини… Иногда взвешивание сердца проводит Анубис (см. рис. 1.106(1) и рис. 1.106(3) – Авт.), а иногда это делает Маат (см. рис. 1.106(2) – Авт.)… Бог Анубис держится одной рукой за веревку, на которой висит чаша Весов С СЕРДЦЕМ УСОПШЕГО, как бы уравновешивая коромысло… Бог (Тот – Авт.) будет внимательно следить за правильностью взвешивания сердца усопшего на Весах. Текст над Пожирателем мёртвых представляет собой молитву усопшего, который просит бога: «ПОЛОЖИ СЕРДЦЕ МОЕ на престол истины в присутствии Великого Бога». За результатами взвешивания сердца неизменно следит Тот, который записывает на своей дощечке>> [43:2], с. 159–160.

На рис. 1.107 и рис. 1.108 показаны фрагменты папируса Ани, изображающие взвешивание на Весах Истины сердца усопшего. На рис. 1.107, на левой чаше Весов лежит вырезанное сердце, а на правой – перо Маат. На рис. 1.108 наоборот – справа сердце, а слева – перо Маат.

Таким образом, Сервантес при описании погребения Дурандарта, то есть Василия Блаженного = Дон Кихота в соборе Покрова на Рву около стен Московского Кремля абсолютно недвусмысленно упомянул «древне»-египетский, то есть русско-ордынский обычай вырезания сердца и его взвешивания на Весах Истины.

Рис. 1.107. Фрагмент папируса Ани. Взвешивание сердца усопшего. Взято из [1448], plate 3.

Рис. 1.108. Фрагмент папируса Ани. Взвешивание богом Анубисом сердца умершего. Внизу крупно показано перо Маат, которое должно уравновесить вырезанное сердце усопшего. Взято из [1448], plate 31.

Яркие следы этого ритуала сохранились в документах и памятниках центрального кладбища Империи в Гизе и Луксоре, куда и привозили бальзамированные тела царей-ханов и их высокопоставленных придворных. Может быть, в некоторых случаях сердце усопшего уже реально не вырезалось. При бальзамировании его оставляли в теле, но совершали символический обряд «взвешивания сердца» для выяснения – хорошо или плохо прожил свою жизнь усопший. Скорее всего, говорили, что «все в порядке» и сердце умершего имеет тот же вес, что и перо Маат.

Собственно говоря, взвешивание дел и душ умерших во время Страшного Суда – это один из известных христианских образов. На рис. 1.109, рис. 1.110 представлено одно из изображений такого взвешивания на судных весах. Это – фреска в христианском Троицком соборе Ново-Голутвина монастыря в г. Коломна. Так что мы вновь видим, что «древне»-египетский ритуал является, попросту, вариантом христианской символики.

Рис. 1.109. Взвешивание дел и душ умерших на весах во время Страшного Суда. Фрагмент фрески в Троицком соборе Ново-Голутвина монастыря в городе Коломна. Фотография сделана в июле 2014 года А.Т. Фоменко.

Рис. 1.110. Взвешивание на весах во время Судного Дня.

Мы видим, что автор или авторы «Дон Кихота» описали некоторые важные факты из московской жизни второй половины XVI века. Знали, например, про Алевизов Ров, про гробницу Василия Блаженного = Ивана Грозного в соборе Покрова на Рву и некоторые русско-ордынские обычаи. Подведем итог.

Мы обнаружили, что у Сервантеса недвусмысленно описано следующее.

1) Глубокий Алевизов Ров.

2) Алевизов Ров то заполнялся водой, то частично осушался при помощи шлюзов.

3) Собор Покрова на Рву.

4) Подчеркнут османский стиль собора, его купола в виде тюрбана = чалмы.

5) Спасская Башня и ее огромные ворота.

6) Образ Спаса, помещенный прямо над воротами Спасской башни.

7) Гробница Василия Блаженного (Дон Кихота) в храме Василия Блаженного.

8) В гробнице находилась мумия правителя, бальзамированное тело, выглядевшее «как живое».

9) Весь рассказ выдержан в траурных, погребальных тонах. 10) Старинный русско-ордынский, то есть «древне»-египетский ритуал извлечения сердца умершего и его взвешивания на Весах Истины. Этот ритуал был, оказывается, применен (может быть, в символической форме), при захоронении Василия Блаженного = Дон Кихота.

11) Священник собора Василия Блаженного был главным хранителем образа Спаса на Спасской башне Кремля.

28. Итог

Теперь становится понятной роль романа Сервантеса. Это – пародия на великого императора Ивана IV Грозного. Текст был создан с той же целью, что и основные произведения Шекспира; средневековое Сказание о Фаусте; другие «скептические евангелия» (см. нашу книгу «Потерянные Евангелия»); сатирические произведения вроде «Корабля Дураков» (см. нашу книгу «Казаки-арии: из Руси в Индию»); развязная и вульгарная книга Рабле «Гангартюа и Пантагрюэль» (см. нашу книгу о Фаусте). Этими пропагандистскими текстами реформаторы XVII века расшатывали идеологические основы Великой = «Монгольской» Империи. Ведь жизнь Империи покоилась не только на экономической и военной мощи, но и на прочном фундаменте уважения к родовой царской власти. Не разрушив этой основы, нельзя было расколоть огромное государство. Поэтому мятежники последовательно внедряли в широкие народные массы издевательское отношение, в частности, к ордынским ханам-императорам. В первую очередь, к великому царю-императору Ивану Грозному. А точнее – к четырем ордынским самодержцам-ханам, позднее объединенным под этим условным именем. То есть фактически к последним царям Ордынской Империи, пытавшимся остановить зарождение мятежа Реформации.

Реформаторы действовали сразу по нескольким направлениям. По мере развития мятежа, распоясавшиеся «прогрессивно-демократические» авторы уже не сдерживались, открыто давали волю своим агрессивным эмоциям. Смешивали суть и историю Ордынской Империи с грязью, топили в море насмешек и издевательств. В то же время увертливо прикрывались лозунгами об «улучшении общечеловеческих нравов». На тот случай, если еще действующие (но уже шатающиеся и дающие трещины) охранительные механизмы Империи сурово призовут их к ответу.

Создатели романа жили в ту эпоху, когда исход борьбы с Империей был еще неясен. Поэтому на первых порах действовали исподтишка. Ненавидели ордынскую власть, и в то же время страшно ее боялись. Поэтому писали и распространяли произведения вроде «Дон Кихота», «Фауста», «Корабля Дураков» и т. п., чтобы дать отдушину своей мечте о разрушении Империи. Стремились победить ее хотя бы на бумаге. Психологически это очень понятно. Если не можешь пока восторжествовать в действительности, то хочется хотя бы в своих фантазиях предстать победителем.

Упорная борьба длилась долго и, в конце концов, реформаторы XVII–XVIII веков победили в Западной Европе. А их ставленники Романовы одержали верх на Руси, в бывшей метрополии Ордынской Империи. Начиная с XIX века, актуальность скептической истории Дон Кихота (как и Фауста) стала, наконец, падать, пока этот сюжет не превратился в «историческое воспоминание» и стал забываться. Его роль в качестве революционного оружия ушла в прошлое. Государственный переворот XVII века удался, а потому его неприглядные подробности и средства теперь, конечно, следовало всячески затушевать. Что и сделали: насмешливо-пародийную историю Дон Кихота объявили безобидной сказкой. Детям стали рассказывать, в основном, о нападении безумного рыцаря на ветряные мельницы и овец, а взрослым – про его платоническую и нелепую любовь к выдуманной Дульсинее Тобосской. Так напористо создавалась и застывала скалигеровская и романовско-миллеровская история.

На страницах романа Сервантеса ярко, но издевательски пародийно отразились следующие пять реальных и известных исторических персонажей русско-ордынской истории второй половины XVI века.

1) Император-хан Иван Васильевич III = IV – «первый период Грозного», то есть Василий Блаженный.

2) Его законная жена Софья Фоминична Палеолог.

3) Елена Стефановна Волошанка, то есть библейская Есфирь.

4) «Соправитель» Грозного, а на самом деле «четвертый период Грозного» – хан Симеон (Саин) Булат Бекбулатович.

5) Князь Андрей Михайлович Курбский.

В XIX веке накал борьбы с Ордынской Империей спал, ушел в прошлое. Однако ненависть к Империи на Западе не исчезла полностью. Она перешла на глубинный, подсознательный уровень. И превратилась в устойчивую нелюбовь некоторых западно-европейских слоев к России. Причем эта нелюбовь укрепилась именно в культуре. Чем культурнее человек, тем больше он сталкивается с тенденцией такой нелюбви, опаски или даже ненависти. Вероятно, по этой причине до сих пор так активно пропагандируются пародийные произведения вроде «Дон Кихота», «Истории Фауста» и т. п.

Глава 2

Новая хронология многое объясняет и раскрывает