Восстание эльфов - Михаил Андреев

Кучер махнул рукой:

– Раз император сказал, что звери, значит – звери. Империи и так сейчас тяжело, а вы лодку раскачиваете. Смотрите, как под суд бы не попасть!

Кучер развернул лошадей. Повозка скрылась в полутьме уходящей дороги. Крестьяне ещё долго смотрели ей вслед, а потом разошлись по домам.

Мы разлеглись на пышных стогах сена. Постепенно стемнело и в свои владения вступила луна. Бледные лучи падают на нас через открытые ворота хлева. Слева от меня лежит Флори, которая постоянно ворочается и никак не может уснуть. Грей лежит на стоге сена, двигая лишь руками. Он оторвал соломинку от стога и начал ей щекотать свою щетину. В другой руке у него деревянная фигурка, которую он упорно разглядывает. Кетлан без лишних телодвижений улёгся спать.

– Скажи мне, Грей, – произнёс я, зачарованно глядя на луну. – Почему ты решился на такой отчаянный шаг? Ты потерял всё и ради чего? Ради горстки эльфов-рабов, восстание которых зависело лишь от удачного случая? Ты уже не раз рисковал шкурой ради меня. Так для чего?

Грей закрыл глаза, многозначительно покачал головой и сжал деревянную фигурку в кулаке.

– Глупо – это твои поверхностные суждения, Дариан. Ты легкомыслен, но оттого и добр к окружающим. – Грей тяжело вздохнул. – Помнишь эту фигурку? Я тогда удивился, что эльфы, которых все называют животными, могут что-то дарить людям. Для меня это казалось так необычно… Почему же ты сам сделал это? Я ведь из тех, кто охранял твою клетку.

Я задумался. А действительно, почему?

Флори поднялась на локтях и сдула рыжий локон со лба:

– Потому что Дариан и сам не эльф. Он не взращён там, где рабы, а потому и смотрит на людей шире. Я же эльфийка, и я видела разную жестокость. Эльфийкую, людскую… Нет разницы. Теперь-то я тоже вижу, что нет разницы в эльфах и людях. Разница есть в том, что кто-то принимает своё положение и остаётся рабом, а кто-то идёт другим, совсем иным путём. Свобода… Как много и как мало в этом слове! Кому-то она нужна, как воздух, а кто-то топчет об неё ноги! И ведь потому, человек, случаются все эти несчастья и войны, что часто мы боимся сделать шаг в сторону и противостоять толпе. Хотя бы за это я тебя уважаю. – Флори благодарно посмотрела на Грея. – Но если ты выкинешь какой фокус, то я тебя незамедлительно убью.

Тут же её лицо холодным. Она положила голову на стог. Грей ошарашенно на неё взглянул и улёгся набок.

– А вот мне кажется, что доброта живёт в каждом из нас. Даже в архимаге. – начал своё меланхоличное рассуждение Кетлан, когда мы уже собрались спать. – Все мы дети в этом огромном мире, и каждый лишь гадает, как поступить. Когда уже становится слишком поздно, когда повидал всякого, ты в отчаянии поднимаешь якорь и стремглав стремишься воплотить свои планы в жизнь, и плевать уже, ошибочны они или нет. Часто мы думаем только о себе и бежим по жизни, расталкивая прохожих. Разве не так рождаются войны?..

Но его вопрос остался без ответа. Я забылся в полусне. Глухой стук. Открываю глаза и вижу человека с заросшей гривой и густой спутанной бородой. Он стоит ко мне спиной и привязывает руки Флори к верёвке. Одет он как обыкновенный, но одичалый крестьянин – разодранная рубаха и грязные штаны. Перед ним на балке хлева висят привязанные Кетлан и Флори. С шеи Кетлана вниз спускается полоса крови. Одичалый приближает своё лицо к Флори, разглядывает её, вдыхая её аромат. Он подносит окровавленный кинжал и начинает разрезать кожаный доспех в районе её груди.

– Привязывай следующего! Я тут пока кое-чем займусь… – брякнул одичалый.

Слева я увидел другого человека. Тот седой, с вытянутым усталым лицом. Он бросил на меня резкий взгляд и удивлённо крикнул:

– О, смотри! Этому удара не хватило!

Одичалый обернулся, выставив лезвие перед собой.

– Вот ведь остроухая тварь! Давай быстрее, пока другие не очнулись!

Внезапно Грей, лежащий справа от меня, засунул руку под сено, вытащил оттуда меч, резко вскочил на ноги и подался вперёд. Лезвие меча пронзило грудь одичалого. Седой побежал в мою сторону. Я встал на ноги и увидел в его руке дубину. Он замахнулся. Я сделал шаг вперёд и крюком саданул ему в челюсть. Он повалился на землю. Ногой я отбросил дубинку подальше.

Грей подошёл к нам и поднёс лезвие меча к шее крестьянина:

– Кто тебя подослал?

– Никто! Никто, господин стражник! Мы просто решили избавиться от остроухих! Про резню в Арфене мы прослышали и сразу стало ясно, почему так много наших в лесах пропадает! Это всё остроухие ироды загоняют бедняг в ловушку и едят их плоть! Ослабла хватка императора Магнуса!

– Что за чушь… – произнесла Флори, очнувшись. – Ах-х-х, как голова болит!

Меж грудей Флори появился внушительный разрез. Они ещё не выпадают из кожаных бортов, но уже близки к этому. Она глянула вниз и покраснела:

– Кто это сделал?!

Я вновь взглянул тело Кетлана. Оно неподвижно висит. Кровь спустилась ниже и уже капает с башмаков.

– Идиот! Да как ты посмел! Ты ведь не знал его и ничего тебе неизвестно об эльфах! – крикнул я и припал к крестьянину, обхватил его шею руками.

Грей дёрнул меня за плечо:

– Глупость не убьешь. Хоть всю деревню вырежи.

Я встал на ноги и выдохнул.

«Дерьмо случается».

Кинжалом обрезал верёвки, что держат руки Флори. Она тут же нашла тряпку в хлеву и прикрыла грудь.

Крестьянин медленно отполз подальше и выбежал из хлева.

– На нас напали! На нас напали! – послышались выкрики крестьян снаружи. Грей, я и Флори выглянули наружу.

Из хлева и из деревни на нас обрушился шквал криков. В хлеву от страха заголосили животные. Они начали биться о ставни загонов. Снаружи крики крестьян и животный угрожающий рык, который окружил нас со всех сторон.

Над деревней поднялось пламя. В отблесках огня мелькают белые, как снег тела. Крестьяне разбегаются от них во все стороны.

– Это что, призраки? – спросил я, пытаясь рассмотреть нападающих получше. Пламя охватило уже все деревенские дома. Его продвижение оказалось настолько