Проклятие зверя: 3 дочь, 13 невеста (СИ) - Ермакова Александра Сергеевна "ermas"

Он! ОН!!! Пульсировала в голове мысль счастливая. Поцелуй, о котором столько девки сплетничали, столько баек рассказывали. О том, как кожа гореть начинала, в животе огонь полыхал и дурной становишься.

Всё так! Ежели Рагнар такие чувства вызывал, получалось, он тот самый?! Тот самый… судьбой наречённый. Тот, кто мог родить такую бурю в моем теле и душе.

От счастья чуть не завыла — не ждала не гадала от богов такого подарка. Осмелела настолько, что ладонями по обнажённым плечам, груди, торсу Рагнара шарилась, наслаждаясь тем, что решилась на это. Что позволил… И задрожала, точно в лихорадке, когда он ответил тем же — зарычал в губы мои — вибрация от головы по телу прогулялась, волной до ног, обратно, и вниз живота ударила.

Тогда я всхлипнула, судорожно цепляясь в плечи Рагнара… И ещё раз — протяжней, когда волколак руками по спине моей скользнул, чуть порывисто и грубовато, по бёдрам, будто на прочность проверял, а потом махом за зад подхватил, на себя усадив. И это мне мало было. Ногами его обхватила и ёрзнула в нетерпении, не зная, как ещё угомонить взыгравшее желание познать мужчину — лоно изнывало в томлении и пульсировало неистово.

Какой холод? Какой дождь?

Я в огне пылала — вот-вот сгорела бы, отвечая на вольности Рагнара, коих никому и никогда не дозволяла. А он меня лихорадочно изучал, покуда мой шелест не нарушил тишину:

— Прошу, сделай… — о чём молила не ведала, но хотела здесь и сейчас принадлежать тому, кто давно в моём сердце. Кто давно в моей душе. Кто давно моя жизнь!

С ним хотела быть!

И потому не страшно было от него и смерть получить!

Ежели уж он моё ВСЁ, пусть до конца идёт! Я готова… согласна…

О том видимо и молила, да в следующий миг, когда опять ёрзнула по крепкому телу волколака и задела твёрдый бугор, от которого у меня стало ещё щекотливее пульсировать нутро, Рагнар с глухим рыком:

— Стерва, — махом грубым оборвал объятия, а меня точно рубаху грязную с себя содрал и… не успела я звука издать, как в следующий миг уже в воду ледяную отрезвляюще звучно шлёпнулась. Водица тотчас остудила бесстыжий порыв, и головушку до здравомыслия.

Бултыхалась я в реке, на поверхность выгребая, и только макушкой над водой оказалась, крутанулась, Рагнара выискивая и к ужасу оценив, как далече откинул меня. За несколько косых саженей о себя.

И не был он спокоен — лик то искажался, грозя в Зверя человека обратить, то обратно к мужскому, но гневному.

— Прочь ступай, — велел хрипло и коротко, словно злился на ученицу непутёвую. Стушевалась я, к берегу побрела, голову опустив и губу закусив. И что не так сделала?

Запнулась с нерешительности, обернулась виновато.

— Почему? — нашла силы швырнуть свою обиду и не понимание. — Ежели я люба тебе, зачем отдаёшь другому?..

— Зверю… — кривая улыбка по губам его скользнула, больше на хищный оскал похожая, — многие нравятся, — то рыком насмешливым звучало, — да мало подходит, а ты…

— Так люба я тебе или нет? — меня это волновало.

— Не смеши, мелкая. Ты дичь не подросшая и брату наречена… ему тебя гонять и задирать, а я…

— Ижер хотел поговорить с Альфой, — пробормотала убито, слова Въюжки вспоминая. — Он бы упросил…

— Альфу не упросить, — не дал договорить Рагнар. И злился опять. — Он лучше знает, что и кому делать… — умолк, сверкнув лютой чернотой во взгляде. — А тебе бы место знать и дурью голову не забивать. Либо беги, либо умри… — отчеканил сурово.

Мне так больно стало, что отпрянула.

Не любил — придумала?..

— Тогда зачем столько сил… времени…

— Из-за брата, — кивнул Рагнар, — ему досадить хочу… — хмыкнул глухо и чётко. — А поимев тебя, только дело подпорчу да своей шкуры лишусь, а она мне ещё надобна. Так что забудь обо мне. Лучше беги быстрее. Вряд ли удерёшь, зато другим потеха, а Вагру позор.

Уничтожил во мне всё тёплое и нежное Зверь беспощадный. Отвернулась порывисто, но подол платья о ноги запутался, движение сковывая. Дёрнула зло, да на берег пошла, каждый шаг, клятву себе давая, более никогда не верить НИ ОДНОМУ волколаку, даже ежели он будет казаться самым лучшим и добрым на свете.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Потеха… потешу… — бурчала под нос. — Я всех вас потешу, Зверье поганое. И его, и тебя…

Обернулась уже не берегу — провожал меня взглядом Рагнар, и я выпалила, гневом и обидой снедаемая:

— Не приходи больше, слышишь, Зверь? Не хочу я тебя видеть! И учить не приближайся, лучше сидеть взаперти наказанной буду, чем меня ещё хоть раз коснёшься аль увидишь!

— И ты осторожничай. Лучше одна не бегай. Мои тут стали чаще появляться. Нарвёшься, ответ держать придётся… ежели первей не задерут, — а это холодно добавил, в очередной раз дав понять, что просто предупреждал, а дело моё, как себя вести и что делать.

Шагнула прочь, но у дерева ближайшего, бросила на наставника взгляд последний — но Рагнар не глядел более на меня, нырнул в воду и был таков…

Я прочь бросилась, слезами давясь — не гоже врагу свою боль показывать. И без того слабостью потешила. И дурость — сердце открыв. Опозорилась, на шею вешаясь…

Никогда боле не опущусь до такого.

Лучше смерть!

Воротилась в селение мокрая, жалкая, зарёванная и злая. И конечно тотчас на Ганну наткнулась. Уж она разъярилась, меня взглядом недовольным окатив с головы до ног: «Где опять шлялась? Ах, ты дрянь гулящая!!!». Отходила плетью да посадила под замок, чему я и не противилась вовсе. Выпускала лишь работы самые грязные и сложные по хозяйству делать. Отлучила от тренировок, ведая, как раньше я на них рвалась — а я и рада тому была. Куда угодно, что угодно, лишь бы Рагнара больше не видеть!

Потому при каждом удобном случае выискивала повод, чтобы опять наказание получить, пока не остыла и через пару седмиц умом не смекнула, что себе же хуже делала. Скоро отбор будет. В этот раз мне не увильнуть. Шестнадцатый миновала, сейчас за семнадцать перевалило, скоро восемнадцать стукнет. Редкая невеста до такого срока высиживала. И за то благодарить Альфу уж можно было…

Ненавидеть, но благодарить!

Глава 21

Рагнар

Думал, всё, потерял себя, пока скитался по ничейным землям, больше и больше в Зверя обращаясь. Смерть искал, потому драк с Дикими не избегал, вернее, сам упорно выслеживал и в месиво лез.

Себя убеждал, что защищал свои земли от посягательств Пришлых, а на деле… в каждую схватку вступал, мечтая сдохнуть. Но сколько бы не бился, сколько бы не ждал смерти, допуская опасные раны, боль телесная не притупляла боли душевной — долго ещё перед глазами Славка стояла. Лицо её зарёванное, губы припухшие — их вкус сладкий до сих пор ощущал как наяву. И взгляд её с поволокой желания, который сменился обидой и злостью решительной.

Ненавидел себя с тех пор, потому и смерти искал. Не имел права на вольности свои. Не смел ей повод давать думать О НАС!

А я маху дал, прокололся где-то. Видать много любезничал и говорил: много душу изливал, слушал и мало рычал, прогонял. Вот и решила, что я нарушу закон стаи ради неё, а для меня слово Альфы — закон! В двойне! Потому что Альфа — мой отец!

Вбивал это в башку свою глупую. Вдалбливал, напоминал, через боль и самоистязание, но суть Зверя ощериваться всё больше этому начинала, выпячивая на поверхность свою животную слабость… Бежать за сучкой вкусной, а не жить умом. Поддаваться похоти звериной, а не руководствоваться людскими правилами и понятиями.

Я человек и волк! Мне сложнее, ибо чувствую острее, хочу сильнее, нуждаюсь больше. Во мне две сущности и им обоим горит взять ту, кто отзывается на их призыв; ту, чей призыв доводит до сумасшествия… Подмять под себя, наплевав на последствия, ибо моя жизнь там, где она, а не где стая… Моё сердце с ней, а не в стае.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Лишь она соединяет во мне две сущности в одну, лишь она управляет ими… обоими! И горе нам, ежели не удержу их…