Свет в океане (СИ) - "-Edelweiss-"

Он сел на край стола, чтобы быть с ней одного роста, и позволил Панси заняться его лицом. Она пододвинула единственную свечу поближе, намочила платок и принялась оттирать сажу с лица Забини.

— Что насчёт Драко? — спросил он, покосившись на пергамент. — Твои романтические излияния ещё не дошли до его глаз. Почему? Неужели в тебе проснулась скромность? Или в маггловских почтамтах кончились марки? Ты могла бы передать письмо мне, а я верным голубем отнёс бы твоё послание в клювике.

— В столь важном деле я не стану полагаться на твои птичьи мозги.

— Ауч!

— На самом деле я не знала, что написать, — созналась Панси. — Не хочу расстраивать Драко, напоминать ему о Грегори, но и молчать гадко. Всё так перепуталось! Я не собиралась плакаться через бумагу.

— Слушай, Панси, Драко не хрустальный, — серьёзно сказал Блейз. — Он тоже многое перенёс.

— Я знаю! Он потерял магию! В том-то и дело, что мои проблемы — ничто по сравнению с его!

— Не говори так. Нельзя сравнивать беды по значимости и размеру, как куски тортильи на тарелке.

Панси фыркнула. Как же ему объяснить? Она хотела, чтобы Драко помнил её беззаботной и жизнерадостной, а не какой-то плаксивой занудой, чтобы ему было легко на душе, когда он устроится в саду и откроет её письмо. Панси отвернулась к окну. Мечтательная улыбка тронула её губы, и даже в зыбком свете Блейзу ничего не стоило это заметить.

— Полнолуние, — произнёс он, проследив за её взглядом. — Щекастая луна так завидовала солнцу, что за ночь проглотила все остальные звёзды.

— Она великолепна! — вырвалось у Панси.

— Великолепна, да? Ты никогда не смотрела на неё через линзы телескопа? Вблизи это пыльный рябой диск, покрытый кратерами, как лицо больного — рытвинами оспы. Обычно так и бывает. Издалека всё кажется радужнее, а ты по-прежнему придаёшь внешности слишком большое значение.

Панси сердито засопела. Блейз ошибался. Да, она дразнила Грейнджер, когда та была похожа на грызуна, и Анжелину Джонсон из-за идиотской причёски, ну, и чудика Лонгботтома, резко начавшего расти на четвёртом курсе, но никогда не трогала Миллисенту, хотя у той всегда был лишний вес, не задевала Нотта, а ведь он спускался к завтраку с синяками под глазами, как у панды.

Она посмотрела на Блейза, чтобы высказать ему всё, но осеклась. Ни у одного человека на свете она не видела таких синих глаз. Почему она прежде не замечала? Она потеряла нить разговора и просто стояла и пялилась на Забини, пока за спиной раздалось радостное тявканье. К ногам Блейза метнулась мамина болонка. Панси воспользовалась моментом и отступила назад, не понимая, почему её разум был так взбудоражен.

— Хоть кто-то рад меня видеть! — выдохнул Блейз, подхватив псину на руки, но не позволил обслюнявить ему лицо.

Панси рассмеялась.

— Вероятно, она справится лучше, чем я, и вылижет тебя до блеска.

— Благодарю за заботу, — Блейз опустил собаку на пол и взял зеркальную крышечку чернильницы, чтобы с бесстыдным интересом изучить своё отражение и стереть последние следы сажи. Нарцисс. — Хм… а я эффектно смотрюсь со стороны. Выходит, моё возвращение в Британию уже не тайна. Понимаю. Такого красавца сложно не заметить.

— Да уж. Тебе следует быть осторожнее. Сунуться сюда — безумие. Тем более в такой час. Мои родители не стали бы с тобой миндальничать.

— Странно. Мне казалось, что я им нравлюсь.

— Мама едва ли тебя помнит, а папа… скажем так, его нервы немного расшатаны. В последнее время от него можно ждать чего угодно. Он собрался распустить эльфов! К нам приходили из Министерства и агитировали за свободу и равенство волшебных народов. Представляю, что он наплёл этим чинушам.

— Неужели пожаловала сама героиня войны — Гермиона Грейнджер?

— Тьфу! Нет!

— Я слышал, она продвигает что-то такое. Помнишь, как все потешались над её ГАВНЭ?

— Понятия не имею, что там продвигает лохматая заучка с неприкосновенным очкариком под боком. Подожди, — она открыла ящик стола и рывком вытащила несколько выпусков «Пророка». — Вот, я всё складываю сюда. Эльфы отбирают страницы со светской хроникой для мамы. Папе доставляют только спортивную колонку. Я стараюсь оградить его от дурных новостей, как и от встреч со стервятниками из Министерства магии, иначе он бы давно оговорил себя, обеспечив срок в Азкабане. Послушать его, так он злодей не хуже Долохова, а на деле и мухи не обидел. Посмотри-ка на Фоули. Они выслуживались перед Яксли и открыто приветствовали чистки во всех отделах, но о них почти не говорят, ни строчки. А что скажешь об этом? — Панси ткнула пальцем в колдографию, на которой ушлый репортёр «Пророка» запечатлел Регулуса Блэка, вернувшегося в страну после нескольких месяцев отсутствия. — У него есть метка, он был на собраниях Пожирателей смерти и прилюдно восхвалял «Сам-Знаешь-Кого». Почему он на свободе? Потому что его побоялись тронуть!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Или как раз потому, что водит дружбу с лохматой заучкой и неприкосновенным очкариком.

— Грейнджер?! Борода Мерлина! Этот Блэк горяч, как ад, что его связывает с гриффиндорской занудой?

— Горяч, как ад? — приподняв брови, переспросил Блейз.

Панси малость смутилась.

— Забудь! Просто удачный снимок. Брюнеты меня не интересуют. Мои интересы лежат в другой плоскости.

— Спорим, будь он заинтересован, ты бы сейчас пела по-другому. Пара свиданий в парке, посиделки в кафе, цветы, конфеты…

— Говорят, он явился с того света, Забини! Я не настолько отчаялась, чтобы интересоваться ходячими мертвецами. Тьфу! Оставь это приторное дерьмо!

— Тогда чего злишься? Неужели известия о домовых эльфах тебя подкосили? Брось. Не вижу ничего трагичного. Я несколько месяцев провёл в Японии. Так там нет домовиков как таковых, всю работу выполняют цукумогами.

Панси надулась, убрав прядь волос за ухо.

— Ты придумываешь эти непроизносимые слова! Ты их придумываешь!

Блейз вдруг тепло улыбнулся.

— Так называются вещи, приобретшие подобие души. Это может быть старая сандалия, зонт, одеяло или чайник, практически любая домашняя утварь…

Панси не поверила ни единому слову. Дух метёлки, дырявой сандалии… Что за ерунда?

— Ты издеваешься?

Забини пожал плечами и расхохотался. Иногда Панси отчаянно хотелось его проучить.

— Тише! — прошипела она, шлёпнув его по руке. — В это время папа читает в библиотеке. У него бессонница.

Блейз кивнул, но гоготать не перестал.

Панси размышляла, стоит ли рассказать ему о пережитом ею в Косом переулке. Она тогда так перепугалась, что неслась к дому Милли, будто за ней гнался дементор.

— Я написала Теодору, — сказала Панси и, не дождавшись реакции, продолжила: — Тебе интересно, что он ответил?

— Не особо.

— Он собрался в Англию.

— Мда?

— Вы всё ещё в ссоре?

Блейз почесал затылок. Панси не была уверена в том, что за кошка пробежала между этими двумя. С первого курса Нотт и Забини были не разлей вода, но, похоже, война разрушила их дружбу.

— Это странно, правда? — пробормотала Панси. — Я имею в виду, его дед до сих пор держит оборону. Авроры так и не нашли способ пробраться внутрь особняка Ноттов.

— Крепкий старикашка, — только и сказал Блейз, чем окончательно вывел Панси из себя. Они трое: она, Блейз и Драко — отлично знали, что дедуля Тео — не подарок. Это был желчный старик, державший всю семью в ежовых рукавицах. Из-за него Теодор предпочитал оставаться в замке на каникулы, пока однокурсники отправлялись отмечать Рождество по домам. Панси собиралась отчитать Блейза за показное равнодушие, как вдруг за стеной раздался страшный грохот, словно в библиотеке упал книжный шкаф, а то и два.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Что… — начала было Панси, но за грохотом падающей мебели отчётливо раздался вопль её отца.

Панси метнулась к двери и выскочила из кабинета. Десятки мыслей пронеслись в уме за считанные секунды. Она приготовилась крикнуть эльфов, у которых с некоторых пор при себе всегда были сердечные капли хозяина, но разом проглотила все слова, замерев на пороге библиотеки, — наверное, потому, что такое только в бреду и привидится: огромное мохнатое чудовище стояло в центре комнаты среди осколков и разбросанных книг. Отец лежал на полу, прикрыв голову руками и пытался отползти к стене. Сквозь шум крови в ушах голос Блейза показался эхом в горах: