Остаться в живых - Деон Мейер

Машина на обочине. Белые люди под деревом, термос с кофе на бетонном столе. Они помахали. Он поднял левую руку.

На указателе справа значилась плотина Вандерклоф.

Он продолжал ехать прямо.

Где-то впереди поворот на Люкофф — и мост через Оранжевую реку.

Должно быть, беда караулит его именно там.

В четырнадцати километрах к югу от Коффифонтейна сидел с радаром для контроля скорости автоинспектор Свободного государства.

— Психологический факультет, — ответил женский голос.

— Можно поговорить с мистером ван Герденом?

— Вы имеете в виду доктора ван Гердена?

— Да. Мне нужен Затопек ван Герден.

— Доктора ван Гердена сейчас нет. Что ему передать?

— Говорит Аллисон Хили из «Кейп таймс». Вы не знаете, где я могу его найти?

— Я не вправе сообщать вам номер его домашнего телефона.

— У него есть мобильный?

Секретарша рассмеялась:

— Доктор ван Герден не очень-то разбирается в мобильниках.

— Тогда запишите, пожалуйста, мой номер. Может быть, он сам мне позвонит?

— Он будет на работе завтра.

Тобела Мпайипели помнил карту. До моста километр или два.

На встречной полосе стоял «фольксваген»-комби. Он посмотрел на водителя, ища признаки засады, блокпоста, полиции или солдат.

Ничего.

Впереди мелькнула зеленая лента реки. Тобела понял, что мост впереди, но не заметил никаких признаков жизни.

Может, он слишком уклонился к востоку и поэтому здесь никого нет?

Показался мост: двойные белые перила, две полосы движения. Все открыто. Проезд свободен.

Он прибавил газу, покидая Северную Капскую провинцию. Под мостом пенилась коричневая вода. На ее поверхности плясали солнечные зайчики. Наверное, открыли ворота шлюза на плотине. Возможно, из-за дождя. Он переехал мост и очутился в соседней провинции.

Свободное государство.

Тобела вздохнул с облегчением. Они промахнулись!

Но что, если… Он поднял голову и посмотрел на небо, ища признаки вертолета, вслушиваясь, не раздастся ли характерный рокот, перекрывающий рев мотоцикла.

Ничего.

Неужели он прорвался, обошел сеть?

Не важно. Сейчас он захватил инициативу; у него преимущество.

Он обязан им воспользоваться.

Он прибавил газу, почувствовал, как обрадовался мощный мотор, как легче стало управляться с рулем.

Ах чудесная немецкая машина!

Автоинспектор сидел и читал книгу в четырнадцати километрах к югу от Коффифонтейна.

Белая патрульная машина скрывалась за деревьями, росшими у высохшего русла; его складной стул стоял так, чтобы он видел показания на экране радара и дорогу в южном направлении. Книгу он держал на коленях.

Пока все шло как обычно. Остановил два микроавтобуса-такси за превышение скорости, досмотрел три грузовика, следующие из Гаутенга. Нарушители думают: раз едут по второстепенной дороге, можно превышать скорость или не менять покрышки вовремя. Нет, они ошибаются! Он не переусердствовал. Работа ему нравилась. Особенно приятно в погожий день сидеть в тени акации, слушать пение птиц и читать детектив Макбейна. И все-таки он чуть строже относился к водителям из других провинций.

Он остановил нескольких местных фермеров на раздолбанных пикапчиках. У одного не оказалось при себе водительского удостоверения, но местным не так просто выписать штраф. С местными нужно держаться тактично. Инспектор ограничился устным предупреждением.

Два туриста, датчанина, остановились и спросили, как проехать к интересующему их месту.

Обычный день.

Инспектор посмотрел на часы. Без четверти пять он начнет сворачиваться. И ни минутой позже.

На дороге никого. Глаза скользнули в книгу. Некоторые коллеги любят на дежурстве слушать радио. Если дежурят двое, то болтают с утра до ночи. А вот он предпочитает читать. Он предпочитает оставаться наедине с героями Макбейна: Кареллой, Хоузом, чернокожим здоровяком Брауном, Оливером Уиксом и их проблемами.

Был самый обычный день.

25

События опережали друг друга.

Неожиданно в оперативном штабе появился директор; сотрудники были поражены. И тут же у Янины Менц зазвонил сотовый телефон. Квинн, не снимая наушников, замахал руками, пытаясь привлечь внимание начальницы.

Она сразу нажала кнопку приема вызова, потому что увидела, кто звонит.

— Это Тигр, — сказал Мазибуко. — Я проснулся.

— Капитан, перезвоню позже, — ответила Янина и нажала отбой. — Что там у тебя, Рудеван? — спросила она у Квинна.

— Домашний номер Джонни Клейнтьеса. Мы подключились к линии.

— И что?

— Им кто-то звонит. Постоянно. Каждые несколько минут.

— Где Моника Клейнтьес? Ведите ее сюда!

— Она у меня в кабинете. Надо, чтобы она ответила?

Приход директора выбил всех из колеи. Облажаться при нем — это было бы уж слишком!

— Какая-нибудь ерунда, — попыталась успокоить подчиненных Менц. — Может, это названивают представители прессы. Но даже если им звонят те, кого мы ждем… Люди из Лусаки уже наверняка в курсе последних событий, ведь пресса раздула такую шумиху!

Квинн кивком приказал одному из подчиненных привести Монику Клейнтьес.

Янина Менц встала:

— Здравствуйте, сэр.

— Здравствуйте, все, — ответил маленький зулус, улыбаясь широко, как политик в день выборов. — Сидите, сидите, Янина. Я знаю, что вы заняты. — Он подошел к ней. — Министр просила передать кое-что, и я решил лично спуститься к вам. Чтобы выказать свою солидарность.

— Спасибо, сэр. Мы очень ценим вашу поддержку.

— Министр попросила сотрудников министерства обороны найти людей, которые в прежние времена работали с Мпайипели и, скажем так, сохранили о нем не самые лучшие воспоминания.

— Она инициативная дама, сэр.

— Вот именно, Янина.

— Ей удалось кого-нибудь найти?

— Да. Одного бригадира из Претории. Его зовут Лукас Морапе. Они вместе с Мпайипели были в тренировочном лагере в России. Так вот, Морапе описывает нашего беглеца как, цитирую, «агрессивного смутьяна, возможно, психопата, который постоянно компрометировал и своих товарищей, и все движение в целом».

— Вот уж в самом деле хорошая новость, сэр. Разумеется, с точки зрения связей с общественностью.

— Да. Сегодня бригадир Морапе выступит перед представителями средств массовой информации. — Директор собрался уходить. — У меня пока все, Янина. Ну, не буду вам мешать.

— Огромное вам спасибо, сэр. А можно попросить вас еще об одной услуге? Вы не могли бы лично передать новость Радебе?

— А что? Он настроен скептически?

— По-моему, да, сэр.

Директор подошел к Радебе, который сидел у мониторов. Менц достала сотовый телефон и набрала номер Мазибуко. Тигр был в ярости.

— Довожу до вашего сведения, что нам приходится работать с выводком идиотов!

— В чем дело?

— Господи, — в сердцах выдохнул Мазибуко. — Каждый воображает о себе невесть что! Сплошные интриги. Парни из Свободного государства решили, что могут всеми командовать. То же самое решили и парни из Северной Капской провинции. А в то же время не на всех блокпостах имеются рации, а район Гроблесхопа вообще не охвачен, потому что у них сломались грузовики.

— Не спеши, Тигр. Где ты?

— В школе ПВО в Кимберли.

— А где «ройвалки»?

— Здесь. Они ждут приказа. Мои люди тоже.

— Тигр, по моим сведениям, Свободное государство перекрывает трассу номер восемь на участке от Блумфонтейна до Пердеберга, а за остальные участки, вплоть до Гроберсхопа, отвечают люди из Северной Капской провинции. Полиция обеспечивает прикрытие.

— Теоретически.

— Что ты хочешь этим сказать?

— В Свободном государстве все выглядит неплохо: они развернули четырнадцать временных блокпостов и моторизованных патрулей, и на карте все смотрится нормально. Но между нами и Гроберсхопом шоссе номер восемь пересекают около двадцати дорог. Здешний полковник говорит, что у них всего шестнадцать блокпостов, но с четырьмя нет связи, потому что их рации не работают или их попросту не привезли.

— Ты задействовал полицейских?

— Полицейские отказываются подчиняться кому бы то ни было, кроме своего непосредственного начальства. Никакой согласованности действий!

— Ну, этого можно было ожидать. Операцию проводим мы, а их подключили совершенно неожиданно.

— Они упустят мерзавца, так его и растак!

— Капитан…

— Извините.

Янина Менц увидела, как в оперативный штаб, хромая, входит Моника Клейнтьес. За ней шел помощник Квинна.

— Постараюсь помочь, чем смогу. Перезвоню позже.

Она подошла к Квинну:

— Еще звонят?

— Сейчас нет.

— Моника, как вы себя чувствуете?