Фантастика, 1966 год. Выпуск 1 - Сборник

Шардецкий (берет листы). С кем же этот молодой человек так неосмотрительно побеседовал?

Макаров. С неким Френсисoм Гарди, доктором физики.

Шардецкий. Гарди,… знакомая фамилия… Ага, есть, вспомнил: Би Френсис Гарди, монография “Свойства электронных и мюонных нейтрино”. Переведена и издана у нас в прошлом году. Очень толковая книга, скажу вам. Стало быть, этот Гарди - сотрудник Голдвина. Что ж, почитаем…

Затемнение слева;

виден только - в неярком луче прожектора - читающий Шардецкий. Освещается правая сторона сцены:-все тот же кафетерий в Беркли. Негр-уборщик ставит стулья вверх, ножками на столы. За столиком на переднем плане - Степанычев и Френк. Перед ними тарелки, банки с пивом.

Френк. Нет, Ил, ты не прав: цепную реакцию нарушить нельзя. Пробовали воздействовать и температурами, и давлениями средами - чем угодно. Распад и деление ядер - нeзыблемые.

Степанычев. Незыблемые - пока не нашли что-то не на свойства ядер… Но что - действующее?

С т е п а н ы ч е в. Не знаю, откуда мне знать! Это вам надо искать и знать, ядерщикам. А то - ломаете атомы, как дети игрушки… Ведь ничего нет удивительного, что атомные ядра разрушаются. Все разрушается, я в этом разбираюсь. Металл ржавеет, скалы рассыпаются, приборы портятся. Звезды и те гаснут или взрываются. Ничто не вечно… Удивительно другое: есть атомные ядра, которые не распадаются совсем. Это уникум в нашем мире.

Френк. Что за черт,

Степанычев (увлеченно). Вот у нас с тобой разный взгляд на предметы. Вы, ядерщики, принимаете устойчивость ядер в силу факта. Нашли удобное оправдание: мало внутренней энергии. И еще - магические числа частиц в ядре. Слово-то какое: магические числа! И где?

Френк. Это почему же?

Степанычев. Потому, что ядро - система, взаимодействующая с окружающей средой. Такие системы не могут существовать бесконечно долго. Стабильные же ядра существуют именно бесконечно долго! Иначе из миллиардов миллиардов ядер хоть малая часть распадалась бы, как и в радиоактивных изотопах.

Френк. Их не может быть, однако они есть. С этим нельзя не считаться, теория надежности. (Отхлебывает пиво.)

Степанычев. Значит, есть не только они. Наверно, в природе существует какой-то процесс, поддерживающий устойчивость таких ядер. Процесс - а не магические числа! А для радиоактивных веществ этот процесс нарушен.

Френк. Гм… что же, по-твоему, радиоактивность - какая-то болезнь атомных ядер?

Степанычев. Именно! Именно, черная магия! лечите эту болезнь, даже наоборот: заражаете радиоактивностьью все новые и новые атомы. Сколько было радиоактивных веществ, а?

Френк. Десятка полтора, не больше.

Степанычев. А сейчас?

Френк. Сейчас… сейчас любое вещество можно сделать радиоактивным. Техника простая.

Степанычев. А обратно перевести вещество из радиоактивного состояния в спокойное вы можете?

Френк. Нет. Это атомы пусть сами - когда распадутся.

Степанычев. Вот то-то и оно! Выходит, вы изучаете не - распад и деление.

Ф р е н к. Найти процесс, который удерживает ядра в устойчивом состоянии? (Задумчиво.) Ведь такой процесс действительно должен быть. Ядро, сгусток энергии. Его распирают электрические силы. В нем все движется, как в капле жидкости: мезоны… И эта капля живет вечно! Ведь в радиоактивных веществах ядра живут очень долго. Распадающийся уран дотянул от сотворения Галактики до наших дней, миллиарды лет. В этом что-то есть…

Степанычев. По справедливости такой процесс должен быть. Это не дело: только и уметь, что переводить материю в неустойчивое состояние. Это действительно добром не кончится.

ф ре н к. Взорвать дом легче, чем построить его, теория надежности. С ядрами то же самое. И процесс стабилизации, если он есть, настолько же сложнее распада ядер, насколько строительство города сложнее бомбежки…

С теп аныче в. Но, по-моему, это все-таки возможно. Есть намек.

Френк. Какой?

Степанычев. Законы распада атомных ядер и законы отказов элементов электронных машин математически одинаковы… Вот смотри… (Пишет на бумажной салфетке.) Тебе это ни о чем не говорит?

Френк. Говорит. Та же экспоненциальная зависимость… Но ты не равняй элементы машин и ядра, Ил. В электронных машинах можно покопаться тестером, что-то перепаять, заменить негодную схему хорошей. А к ядрам не подкопаешься, уважаемая теория надежности. И одно другим не заменишь. Их даже в электродный микроскоп увидеть нельзя. Да… А жаль!

Степанычев. Чего?

Френк. Мечты: овладеть процессом стабилизации ядер… Знаешь, когда-то, по молодости лет, меня потянуло в ядерную физику. Потянуло на величественное и ужасное, захотелось пережить драматизм поисков и открытий, потрясти мир чем-то похлестче ядерной бомбы. (Усмехается.) Теперь-то я вижу, что это было глупо. Все вышло не так. “Проблема левовинтового нейтрино” - как же, потрясешь этим мир! Набираю глубину познаний, лысину, к концу жизни буду знать все - ни о чем… Да и не нужно это - потрясать мир. Хватит. Но тогда зачем же я работаю? Для чего живу? (Помолчав.) А вот ради такой мечты стоит постараться. Повысить устойчивость мира, в котором мы живем. Лечить атомные ядра. Овладеть веществом полностью!

Степанычев. Ну вот и действуй.

Френк. Легко сказать - действуй. Легко сказать, теория надежности. Развитием наук движут не мечты, а факты. Фактов же нет. Нет данных, как стабилизировать ядра… Черт побери, если бы на эту проблему бросить столько денег и сил, сколько ушло на создание ядерного оружия, нашли бы и факты, и теории, и способы. Все получилось бы. Но кто бросит деньги? Кому это нужно? У тебя много денег, Ил?

Степанычев (разводит руками). Увы…

Френк. У меня тоже “увы”!

Негр-уборщик (подходит к столику). Джентльмены, мне пора закрывать…

Затемнение справа.

Освещается: комната Шардецкого.

Шардецкий (возвращает листки Макарову). Занятно. Так что же?

Макаров. Я вспомнил ваш доклад о далеких перспективах в исследовании ядра. Вы ведь о том же говорили, Иван Иванович.

Шардецкий. Ну, говорил, говорил… что я говорил! Я больше толковал о нерешенных проблемах, чем о перспективах. Устойчивость и неустойчивость атомных ядер - действительно большая проблема. До сих пор понять не можем: почему в куске урана в данный момент одни атомы распадаются, а другие нет? Почему именно эти, а не те? Многие считают, что это в принципе невозможно понять. А управление стабильностью ядер… о, это настолько далекая перспектива!… Нет, я решительно не понимаю, чем вас взволновал этот разговор, Олег Викторович?

Макаров. Да, собственно, тем, что после этого разговора аспиранта Степанычева в двадцать четыре часа выдворили из Штатов.

Шардецкий. Гм… тоже верно. Дeйствительно непонятно. Голдвин давно отошел от бомб, занимается с немногими сотрудниками академическои пРоблемой нейтрино. “Замаливает грехи”, как он выразился при встрече со мной на конференции в Женеве.