Дочь кардинала - Филиппа Грегори

– Лорда-гофмейстера?

Он морщится:

– Да, я знаю, цена высока. Я гордился этим титулом, это самый высокий пост в Англии и самый прибыльный, но кое-что мне еще дороже. – Он тут же поправляет себя: – Ты мне еще дороже. Для меня ты дороже всего на свете. И у нас есть еще одна причина для беспокойства: твоя мать пишет всем, кому может, о том, что она заключена под стражу без суда и следствия и что у нее отобрали ее владения без всяких на то причин. Она требует освобождения. Наши дела выглядят печально. Эдуард пообещал быть справедливым королем, ему нельзя представать перед народом правителем, который ограбил вдову, заперев ее в святилище.

Я смотрю на юношу, который пообещал спасти меня, и из-за своего обещания оказался вовлеченным в противостояние с двумя наиболее влиятельными людьми в королевстве, со своими братьями. Ему дорого обойдется решение защитить меня.

– Я не вернусь, – говорю я. – Я сделаю все, что ты захочешь, но я не вернусь к Джорджу и Изабелле. Я не могу этого сделать. Если придется, я просто уйду куда глаза глядят, но в ту тюрьму я возвращаться не хочу.

Он быстро качает головой.

– Нет, этому не бывать, – уверяет он. – Нам надо поторопиться с заключением брака. Тогда тебя хотя бы не смогут у меня отобрать. Если мы будем женаты, они с тобой уже ничего не смогут сделать, и я смогу бороться за твое наследие уже как твой муж.

– Нам нужно получить разрешение от папы, – напоминаю я. – Отцу пришлось подавать прошение дважды, а между Джорджем и Изабеллой те же самые родственные связи, что и между нами с тобой. Только теперь из-за того, что они уже муж и жена, мы с тобой находимся еще в более тесном родстве: мы не только кузены, но и деверь и невестка.

Он хмурится, постукивая кончиками пальцев по столу.

– Знаю, знаю, я уже сам об этом думал. Я отправлю доверенное лицо в Рим. Только на это уйдут целые месяцы. – Он поднимает на меня глаза и смотрит так, словно пытается оценить мою решимость. – Ты подождешь меня? Ты сможешь подождать меня здесь, в безопасности, но и в изоляции, пока мы не услышим ответа святого отца и не получим разрешения?

– Я буду тебя ждать, – обещаю я. Я говорю как молодая женщина, полюбившая первый раз. В то же самое время я понимаю, что мне больше некуда идти и ни у кого больше не хватит ни сил, ни богатства защитить меня от Джорджа и Изабеллы.

Каждое утро становится все ярче, а дни теплее, и вынужденное заточение и ожидание в святилище делают меня все нетерпеливее. Я посещаю мессы в соборе Святого Мартина и по утрам читаю в их библиотеке. Ричард принес мне свою лютню, и в середине дня я обычно играю или шью. Я чувствую себя пленницей и отчаянно маюсь от скуки и нетерпения. Я полностью завишу от Ричарда, от его посещений, от его готовности обеспечивать мне кров над головой и безопасность. Я словно принцесса, заточенная в волшебном замке, а он словно рыцарь, спешащий мне на помощь, только сейчас я понимаю, насколько неудобно это положение: беспомощное, бездейственное, лишенное даже возможности пожаловаться.

Он навещает меня каждый день, иногда принося с собой молодые ветви деревьев с раскрывающимися листьями или букет цветов, чтобы напомнить о наступлении весны, сезона ухаживания, в котором я снова стану невестой. Он присылает ко мне портниху, чтобы она сшила мне новое платье к свадьбе, и я все утро примеряю платье из бледно-золотого бархата с нижней юбкой из желтого шелка. Приходит камеристка и делает мне эннен, высокий головной убор с вуалью из золотого шитья. Я смотрю в зеркало портнихи и вижу свое отражение: высокая стройная девушка с бледным лицом и синими глазами. Я улыбаюсь своему отражению, но я не так весела, как королева. У меня никогда не будет легкого обаяния ее матери Жакетты и всех женщин их семьи. Их не растили для участия в войне, как меня, и они всегда были уверены в своих силах. Я же привыкла их бояться. Камеристка собирает мои медно-каштановые волосы и укладывает в высокий пучок на макушке.

– Вы будете очень красивой невестой, – заверяет она меня.

Как-то утром Ричард приходит на удивление мрачным.

– Я ходил к Эдуарду, чтобы сказать ему о наших планах пожениться, как только мы получим разрешение, но у королевы прежде срока начались роды. Мне не удалось с ним встретиться, потому что он уехал в Виндзор, чтобы быть рядом с женой.

Я тут же вспоминаю, через какие испытания прошла Изабелла во время родов, весь этот кошмар, обрушившийся на нас из-за ведьминого ветра, насланного королевой, из-за которого наш корабль бросало по морю как былинку. Тогда из-за него мы потеряли ребенка Изабеллы, мальчика, внука моего отца. У меня нет к королеве ни капли сочувствия, но я не могу показать это Ричарду, который верен своему брату и беспокоится о его жене и будущем ребенке.

– О, как жаль, – неискренне восклицаю я. – Но разве ее мать не рядом с ней?

– Вдовствующая герцогиня больна, – отвечает он. – Говорят, – он бросает на меня взгляд с некоторым стыдом, – что ее сердце разбито.

Больше ему ничего не надо говорить. Сердце Жакетты было разбито в тот день, когда мой отец велел казнить ее мужа и любимого младшего сына. Но она более двух лет держалась и не сдавалась смерти. И она не единственная, кто потерял любимых во время этой войны. Мой муж и мой отец пали ее жертвами тоже, но кто думал о моей боли утраты?

– Мне очень жаль, – говорю я.

– Это неизбежные потери войны. – Ричард повторяет обычную фразу утешения. – Но это означает, что мне не удалось повидаться с Эдуардом до его возвращения. Теперь же все его мысли будут посвящены королеве и новорожденному ребенку.

– Что же нам делать? – Мне снова кажется, что я не способна что-либо сделать без того, чтобы об этом не узнала королева, которая не выразит одобрения. Едва ли она согласится благословить мой брак с ее деверем, особенно если они считают, что ее мать умирает от горя, которое ей причинил мой отец. – Ричард, я не могу ждать, пока королева не даст королю одобрения на нашу свадьбу. Не думаю, что она когда-либо простит моего отца.

– Я знаю, что делать! – Он бьет по столу ладонью со внезапной решимостью. – Знаю! Мы поженимся сейчас и объявим об этом, а разрешение от папы получим позже.

– А разве так можно? – не сдерживая изумления, спрашиваю я.

– А почему нет?

– Потому что брак не будет считаться законным.

– Он будет законным в глазах Господа. А потом, когда придет разрешение от папы, станет законным и для людей.

– Но мой отец…

– Если бы твой отец выдал тебя замуж за принца Эдуарда, не дожидаясь этого разрешения, то вы могли бы сразу отправиться в плаванье вместе и одержали бы победу при Барнете.

– Правда? – Горькое сожаление пронзает мое сердце.

Он кивает.

– Ты и сама это понимаешь. Разрешение пришло бы в любом случае, и из-за того, что вы ждали его во Франции, оно быстрее до вас не добралось. Но если бы Маргарита Анжуйская, принц и ты отправились бы на том же корабле, на котором отплыл твой отец, то под Барнетом он успел бы собрать все свои силы. Он смог бы одержать победу с помощью армии Ланкастера, которой повелевала Маргарита. Промедление из-за ожидания этого разрешения было большой ошибкой. Промедление всегда обходится дорого, иногда самой дорогой ценой. Мы поженимся, а когда придет разрешение, наш брак обретет законную силу. В любом случае Господь примет наши клятвы, если мы принесем их в присутствии священника.

Я задумалась.

– Ты же хочешь выйти за меня? – Он смотрит на меня с понимающей улыбкой. Он прекрасно знает, что я хочу стать его женой и что мое сердце бьется быстрее, когда он касается рукой моей руки, как сейчас. Когда он наклоняется ко мне, как сейчас, и его лицо так близко к моему.

– Хочу. – Я говорю правду. Я отчаянно хочу выйти за него и так же неистово стремлюсь вырваться из сумеречной жизни в этом укрытии. Кроме этого, больше я ничего не могу сделать.

И вот я второй раз в своей жизни стала невестой, иду по проходу между скамьями к алтарю, возле ступеней которого меня ожидает красавец молодой муж. Я не могу удержаться от воспоминаний о принце Эдуарде, стоявшем на том же самом месте и не ведавшем о том, что наш союз принесет ему смерть, что мы будем женаты всего двадцать недель, по истечении которых он выступит, чтобы предъявить свои права на трон, чтобы никогда больше не вернуться с поля боя.

Я говорю себе, что на этот раз все иначе: я выхожу замуж по своей воле, что надо мной невластен гнетущий авторитет моей свекрови и я не вынуждена безропотно выполнять приказы моего отца. На это раз я беру свою судьбу в собственные руки. Мне пятнадцать лет, и я уже побывала замужем и овдовела, достигла положения невестки королевы Англии и упала до подопечной королевского герцога. Я была пешкой, переходившей из рук одного игрока в руки другого, но теперь я сама принимаю решения и веду собственную игру.