Оберег - Дмитрий Сорокин

— Что, куда ни плюнь — а всюду девки? Только держись! — Рыбий Сын дружески хлопнул волхва пор плечу, отчего у того ненадолго онемела рука. — А вообще, правильно! Будем девками питаться! Волшебными! Заодно и настоящие от нас отстанут, как посмотрят, какая участь их ждет в случае чего…

— Это же надо было так ошибиться! — пробормотал ошалевший Молчан. — Вместо скатерти-самобранки цапнул простынь-самостилку…

— А что это за штука? — заинтересовался Рыбий Сын.

— Давным-давно в одной восточной стране тамошний князь решил извести всех гулящих девок. И извел. Ни одной не осталось. И оказалось, что в той стране полным-полно бобылей, да и в походе многие воины привыкли развлекаться с девками. И тогда тамошние колдуны наловчились делать простыни-самостилки и продавать их за большие деньги. Очень удобно: достал из мешка тряпку, расстелил где угодно — и вот вам, пожалуйста. Потом тряпку свернул, в мешок засунул, и дальше пошел… Жрать не просит, да срамных напастей не подарит… Мне про это волхв один старый рассказывал, а я все не верил… Надо же, и в конце концов сам нарвался! Как это я перепутал…

— Первый раз в жизни увидел, вот и не понял толком, что это… — успокоил его Рыбий Сын. — На ней же не написано, что это такое.

Хуже всего было то, что девки видели всю эту сцену и сильно обиделись на Молчана: мы, дескать, недостаточно для него хороши, что он мороки какие-то вызывает для потехи…

Так что теперь все в отряде зависели от охотничьей удачи Рыбьего Сына. Удача же его баловала не слишком, так что едва хватало, чтобы ноги не протянуть. Шутка ли, полсотни человек накормить! На восемнадцатый день пути капризная удача окончательно оставила его. После голодного дня девки вдруг пересмотрели свои вкусы, и с радостью сварили и съели похлебку из сурков. На двадцатый день степная трава стала отчетливо пониже, пожиже да посуше. Воздух дышал жаром. На двадцать второй день исчезли сурки и прочая «мышатина». Пришлось довольствоваться ящерицами.

— Куда это мы забрели? — недоумевал Рыбий Сын, когда они остановились на ночлег. — Вроде, прямо шли, никуда не сворачивали, а кругом, куда ни кинь взгляд — степь. Вроде бы, кочевали мы тут как-то, но недолго: мало воды, мало травы для коней, и слишком уж жарко. Где же Русь? Далеко еще? По моим представлениям, мы уж дней пять как там должны быть. Выходит, заплутали.

— Подожди, стемнеет, посмотрим… Что ж это я, совсем забыл на звезды-то смотреть… — засуетился Молчан. — Наверное, и впрямь, сбились мы с пути немного…

Вскоре высыпали на небо звезды. Молчан долго смотрел на созвездия, бормотал что-то вроде «Да нет, не может быть!», снова смотрел, снова бормотал. Наконец, с глухим стоном повалился на сухую траву.

— Ну, и что случилось? — заблудились, да?

— Что-что… Ох, пропадать нам всем из-за головы моей непутевой… Я ж нас всех прямиком в хазарские земли веду! Хазары, конечно, уже не те, что прежде, но на нас вполне хватит… Да и печенегов здесь полно. Несколько дней пути — и Дон-река, а ам уж и хазары. А здесь, в этой степи, печенег на печенег сидит, да еще и печенегом погоняет!

— Странно тогда, что мы до сих пор ни одного не встретили…

— Не накаркай! О! Слышишь топот? Это они, я тебе точно говорю, легки на помине… Про печенегов вспомни, они и появятся… Придется драться — бежать-то некуда…

— Это не печенеги. — покачал головой Рыбий Сын. — Это всего один печенег. А с одним печенегом я, надеюсь, управлюсь сам. А то и вовсе драться не придется. Не зря же я прожил столько лет среди племени кагана Хичака Непримиримого!

Молчан ему не ответил, только облизнул пересохшие губы и перехватил посох поудобнее. Топот приближался. Девки, тоже чуя недоброе, зашептались, загудели, как потревоженный улей — еще чуть-чуть, и резанет по ушам дикий визг. Из темноты вынырнул всадник на огромном коне. Девки, как по команде, хором завизжали. Испуганный конь встал на дыбы, наездник не удержался и вылетел из седла. Рыбий Сын тут же подскочил к нему, приставил меч к горлу. На всякий случай спросил по-русски:

— Кто таков?

Упавший посмотрел на него широко раскрытыми глазами.

— Ну вы даете, ребята! Вы что, Соловья-разбойника тут выгуливаете?

— Кто ты такой? — настойчиво повторил Рыбий Сын. Глаза его сузились, не предвещая одинокому ночному путнику ничего хорошего.

— Мне ни к чему скрывать свое имя. Я — воин на службе русского князя Владимира, по имени Лешак, по прозванию Поповский сын.

— Лешак? Молчан, иди сюда. Ты на Руси недавно был, лучше меня знаешь тамошних воинов. Этот человек может быть богатырем по имени Лешак? С виду я и то кажусь покрепче.

— Да, это, скорее всего, именно он, у него… — начал Молчан, но Рыбий Сын жестом прервал его.

— Тогда скажи мне, Лешак… — и тут лежащий вскочил, меч Рыбьего Сына полетел в сторону, а легкая с виду сабелька Лешака замерла в вершке от шеи словенина.

— Советую не делать лишних движений. — предостерег Лешак. — А теперь вы мне скажите, кто вы такие, и что позабыли в такой глухомани? Если поединщики, силой бахвалящиеся, то я к вашим услугам.

— Будь нашим гостем, Лешак. — медленно проговорил словенин, не отрывая взгляд от сабли богатыря. — Незачем нам силами мериться, глядишь, еще повоюем под одним прапором. Я — Рыбий Сын. Это — волхв Молчан.

— Суровые вы ребята, как я погляжу! — сказал Лешак, убирая саблю в ножны. — Молчан, ты, взаправду что ли, наш? Хотя, имя вроде как нашенское…

— Да, из ильменских словен я. — Молчан подошел поближе.

— А ты, Рыбий Сын, — ну и имечко! — откуда будешь? Из местных, то есть, из печенегов?

— Нет, я тоже из ильменских. Обгорел давеча, потому так и выгляжу. — о своем печенежском прошлом Рыбий Сын счел разумным пока промолчать. — А когда-то меня звали Жданом. Но с тех пор минуло немало лет, и я давно свыкся с прозвищем.

— Добро, славяне. Ладно, с вами все понятно. А вот кто так громко визжал? Соловья, вроде бы, Илья давно уже отловил. Разве что, детки соловьиные шалят?

— Нет, — махнул рукой Рыбий Сын. — Это девки.

— Какие девки? — вылупил глаза Лешак.

— А всякие. — пожал плечами волхв. — Четыре дюжины девок из сгоревшего дворца колдуна Черноморда. Мы их теперь по домам разводим.

— Значит, Руслан все же добрался до колдуна. — кивнул Лешак. — Добро, я в него верил. А где он сам? Погиб?

— Нет, он во дворце остался, Черноморда ждать.

— Ничего не понимаю… Ладно, давайте по порядку. Кто спалил дворец?

— Черноморд.

— Зачем?!

— Печенегов громил.

— Разгромил?

— Напрочь.

— Понятно. А потом?

— Потом Черноморд куда-то пропал, а мы с Русланом как раз пришли. — вновь вступил в беседу Молчан. — Нашли в кустах раненого Рыбьего Сына, ну, я его выходил. Потом Руслан послал нас провожать девок по домам, а сам остался колдуна ждать.