Жестокая ложь - Мартина Коул

Родители винят во всем Синтию, но, хотя старшая сестра и была частью обрушившихся на их семью несчастий, главным виновником является Джонни. Хотя ее муж когда-то души в ней не чаял (Селеста прекрасно понимала, что настоящая любовь мужа к ней давно осталась в прошлом), первопричиной всех бед был именно Джонни Паркер. Ее муж на поверку оказался преступником, склонным к насилию. Она решила закрыть на это глаза, веря, что большая любовь способна все преодолеть. И, как оказалось, ошиблась. Джонни лишил ее сестры и разрушил жизни очень многих людей.

Она вернулась к мужу только из-за боязни остаться одной, без средств к существованию. Как страшно возвращаться в реальный мир! Жизнь за стенами дома пугала Селесту. Снаружи было слишком опасно. Впрочем, и жизнь в большом пустом доме страшила ее не меньше. Ей хотелось вернуться к родителям и жить в своей детской комнате.

Как бы ей хотелось начать все сначала, но это, к сожалению, невозможно. Селеста понимала, что если бы она не вышла замуж на Джонни Паркера, то мама не лежала бы сейчас в больнице, а папа не сидел бы у изголовья ее кровати и не боялся лишиться любви всей своей жизни. Габби не оказалась бы в детском доме, а маленький Джеймс — в психушке.

Она повинна во всех несчастьях своей семьи. Именно она ввела Джонни Паркера в их жизни, выйдя за него замуж. Селеста не знала, сможет ли когда-нибудь простить себя за это, но возвращаться в большой пустой дом она точно не собиралась. Нет, она вернется к родителям и будет заботиться о папе, а потом, когда Мэри выпишут из больницы, и о ней. Джонни считает себя умным человеком и думает, что поступает так, как лучше для всех, но, глядя на маму, Селеста поняла, насколько бесцельна ее собственная жизнь. Пора повзрослеть и научиться принимать ответственные решения. Надо заботиться о своих близких.

— Хочешь, я принесу тебе чашку чая, папа?

Джек кивнул дочери с таким видом, словно успел позабыть, что она находится рядом с ним. Потом отрицательно покачал головой и снова уставился на жену.

Джек думал о том, что без Мэри его жизнь не будет иметь смысла. Он вспоминал все, что она сделала ради него, и ему было стыдно, что за все годы супружеской жизни он не заварил ей даже чашки чая. Она обстирывала и кормила всю семью, держала дом в чистоте. Сколько же завтраков и обедов Мэри готовила за год? Сколько постелей застилала? Сколько его рубашек перегладила? Правду говорят: «Ты никогда не поймешь, чем владеешь, пока этого не потерял». Чистая правда.

Взглянув на дочь, Джек Каллахан увидел в ее глазах страх. Он знал, что такой же страх застыл в его собственных глазах. Подобно ему, Селеста воспринимала мать как данность. Все они, в особенности Синтия, не ценили по достоинству Мэри. Старшая дочь то привозила своих детей на воспитание к матери, то забирала их назад, совсем не заботясь о ее чувствах. Джек прекрасно осознавал, насколько болезненно было Мэри отказаться от старшей дочери. В результате поведение Синтии и довело ее до инфаркта.

Ладно, все должно перемениться. Он позаботится об этом. Джеку не хотелось бы еще раз пережить этот ад. Если Мэри умрет, он тоже не жилец на этом свете. Жизнь без Мэри потеряет смысл.

Глава 73

Берти Уорнер улыбался, но в его оскале не было и тени дружелюбия. Страх и изумление Джонни Паркера были настолько очевидными, что Берти ощущал себя чертовски счастливым человеком.

— Удивлен, что снова меня видишь, Джонни?

Тот, к кому был обращен вопрос, огляделся. Всюду — бесстрастные лица. Впервые за много лет он почувствовал страх. Впрочем, не стоит этого показывать.

— Ладно, ладно… Берти Уорнер воскрес из мертвых.

Джонни постарался вложить в свои слова как можно больше непринужденности и сарказма.

Берти рассмеялся.

— Не из мертвых, сынок. Я жил на Гренаде. — И, повернувшись к Линфорду, он без тени улыбки добавил: — Тебе бы там понравилось. Ребята на острове умеют обращаться с мачете. Надеюсь, ты меня понимаешь?

Джонни понял, что жить ему осталось недолго. Надо потянуть время.

— Значит, ты путешествовал, а теперь решил вернуться в родной город. Зачем? Отомстить?

Берти рассмеялся.

— Да, отомстить и вернуть то, что по праву принадлежит мне. Мне и Кевину. Он был моим лучшим другом. Мы вместе служили в армии. Ты об этом не знал? Там, кстати, он получил свое прозвище Каменное Лицо. Играл в покер, сидя на гауптвахте. Он был хорошим другом, и я никогда не прощу тебе его смерть. Сначала я отрублю тебе руки, а потом, еще живого, положу в багажник старой тачки и раздавлю прессом.

Джонни рассмеялся, но смех получился каким-то ненастоящим.

— Ты, должно быть, шутить? Сейчас не шестидесятые годы, и время Усатых Питов[12] — давно в прошлом! Ты и пальцем меня не посмеешь тронуть, иначе больших неприятностей не избежать. Понял, шлеппер?

— Да пошел ты! Я могу делать все, что пожелаю. Понял, козел?

Джонни Паркер уже подзабыл, каким крутым парнем был Берти Уорнер в свое время. Многие считали его просто психом. Он любил пытать своих жертв. Никто не хотел становиться у него на дороге, ибо последствия были непредсказуемыми. Однажды Берти сжег человека живьем только за то, что тот посмел подрезать его на автостраде. Джонни видел, что Линфорд заметно трусит. Похоже, история повторяется. Молодой Дерек Грин захотел обладать тем, что есть у него, Джонни П., поэтому объединил усилия с человеком, у которого это когда-то было отобрано. Просто какой-то ночной кошмар! Джонни понимал, что у него практически нет шансов выбраться из этой комнаты живым, но сдаваться без боя не собирался.

Еще раз окинув взглядом собравшихся в комнате мужчин, он убедился, что все хорошо вооружены и готовы к любым неожиданностям. Все, а особенно Дерек Грин. Как же он был слеп! Линфорд учуял смрад крысы, и Джонни следовало довериться инстинктам друга. К сожалению, события последних недель не способствовали ясности его ума.

Берти улыбался, и эта улыбка напоминала оскал черепа.

— Давай, Джонни! Ты ведь крутой парень. — И, повернувшись к своим людям, он почти радостно заявил: — Сейчас он обдумывает план побега. Решает, кого из нас убить первым, как добраться до двери и сбежать. Мне не хотелось бы тебя расстраивать, сынок, но чудесного спасения не будет. — Он подошел к небольшому столу, за которым три дня в неделю восседала секретарша, и взял с него длинный мачете. — Видишь? Вот этим я отрублю тебе руки, а затем засуну то, что от тебя останется, в багажник машины. Правда, прикольно? Я мечтал об этом много лет, Джонни, и наконец моя мечта воплотится в жизнь. У меня прямо-таки руки чешутся.

Глаза Дерека Грина блестели в предвкушении кровавого зрелища. Подобно молодому Джонни, он верил, что возьмет ситуацию в свои руки, а потом воцарится на вершине преступного мира. Никто не посмеет выступить против него.

Джонни читал Дерека, словно открытую книгу, и ему хотелось саркастически рассмеяться. Всегда найдется какой-нибудь молодой выскочка, который не упустит своего «золотого шанса». Сначала Джонни, потом Дерек, за ним… Такова, к сожалению, стезя, которую они выбрали. Только дураки, живя в этом мире, могут кому-то доверять. Даже от ближайшего друга можно ожидать предательского удара в спину. А он оказался полным дураком.

— Послушай, ничего личного…

Но Берти перебил его:

— Ничего, блин, личного?! Ты убил моего кореша! Ладно, не ты, а баба, которая защищала свою сестру. Ее я еще могу простить. Она делала то, что сделал бы любой на ее месте. Ладно, проехали. Кевин допустил ошибку, напав на твой дом. Он, конечно, был моим корешем, но я призна́ю: он реально напортачил. Я тоже в этом участвовал, хотя и не хотел. Просто у нас не было другого выхода. Меня достает то, что ты сделал нас, как полных фраеров, а ведь мы деловые люди. Теперь я вернулся, а вы двое сдохнете. Суки поганые!

Джонни видел в глазах Берти безумные огоньки. Какая ирония судьбы! Его жизнь закончится на свалке старых тачек. Не самое приятное место, чтобы умереть, но смерть все равно остается смертью, где бы ни умирать.

— Давай, козел старый! Думаешь, ты меня испугаешь? Падло!

— Я так и думал, что ты это скажешь!

И Берти взмахнул наточенным, словно бритва, мачете. Как он и обещал, лезвие, вонзившись Джонни в плечо, отрубило ему руку.

Кровь била фонтаном, и Дерек Грин почувствовал охотничий азарт.

Линфорд круглыми от ужаса глазами наблюдал за тем, как его друга забивают, будто животное. Надо отдать Джонни П. должное: ни вскрика не слетело с его губ, и все это отметили. Он молчал даже тогда, когда обрубок тела, в котором еще теплилась жизнь, несли к машине, которая должна была стать его могилой. Тело бросили в багажник так, словно избавляются от мусора. И только когда пресс пришел в движение и, сдавливая, начал крушить автомобиль, Джонни разразился проклятиями.