Верь, люби, живи! (сборник) - Доктор Нонна

Прошло пять лет со дня смерти Рады. У могилы любимой девочки собралась вся семья: Лина с Петей и тремя внучками, Катя с Владом. Чуть подальше стояла Вероника с дочкой Охавой и держала на руках маленького мальчика по имени Рой. На могиле лежали белоснежные розы. Взрослые плакали, глядя на землю, которая приняла тело самого дорогого им человечка, а дети не понимали трагедии и с любопытством рассматривали друг друга – сегодня они все увиделись в первый раз.

– Лина, Петя, поехали к нам? – вдруг тихо произнесла Катя. Она понимала, что рано или поздно все обиды должны уйти в прошлое. Здесь, на Земле Обетованной, каждый нашел свое счастье, и делить им больше нечего – они все большая семья и пришло время объединиться.

Влад изумленно посмотрел на любимую женщину и вдруг понял, что давно простил Лину, что рад за нее и Петра и хочет общаться в будущем с этими людьми, которые были рядом почти всю его жизнь. Он кивнул в знак согласия и улыбнулся бывшей жене. Лина улыбнулась в ответ, прижалась к мужу и обняла своих внучек.

Все сели в свои автомобили и поехали одной дорогой...

ЖЕНСКИЙ ЛИКБЕЗ

Дети должны воспитываться незаметно – не словами, а личным примером.

Глава 1

Клара гладила дочь по голове и рассказывала, как будто не о себе.

Этот летний день должен был стать для нее самым счастливым: долгожданный выпускной бал, мечты, трепетное ожидание встречи. Клара закружилась перед зеркалом, черные волосы волной легли на плечи, спускаясь по белому платью вниз до узкого ремешка, змейкой перехватившего тонкую девичью талию. Это платье отец сшил за один вечер, по вдохновению, как он говорил об особо удавшихся вещах. «У еврейского портного Якова сколько сыновей? – начинал он серьезно и привычно спрашивать сам себя. Четыре сына! – с гордостью отвечал себе же. И принимался за семейную арифметику: – Илюшеньке – двадцать три года, Иосифу – девятнадцать, Петеньке – двенадцать и Гришеньке – пять. А дочерей сколько? – снова вопрошал он, ведя диалог с незримым собеседником. – Одна дочка!» Любовью светились его добрые, прищуренные глаза, когда он поверх очков, отрываясь от работы, смотрел на восемнадцатилетнюю Клару.

Карие очи с томной поволокой, четко очерченные губы, нос с горбинкой – все говорило о ее происхождении. «Кларочка воспитана в традициях еврейской семьи, – с удовлетворением замечала приехавшая на лето к родственникам тетя Зоя. – Хотя в социалистической Белоруссии трудно сохранять традиции», – вздыхала она. По субботам дети ходили в синагогу вместо школы, но на результатах учебы это не отражалось. Золотая медалистка Клара мечтала стать врачом.

Но сначала на бал... «Как в сказке», – подумала она. И сказка началась. Мишка пригласил ее на танец. Пригласил! В круговороте вальса он прижал ее к себе, крепко, по-мужски властно, она зарделась, откинула голову назад, чтобы встретиться с ним взглядом, он понял ее движение по-своему и поцеловал на глазах у всех. Клара смутилась, но не отстранилась, а еще больше прильнула к нему. «Вот оно, таинство, которое возникает между влюбленными», – подумалось ей, и она стала грезить об их будущем. Мишка тоже был медалист. Они, учась в одном классе, постоянно соревновались, у кого будет лучше оценка. Высокий, худой юноша с цепким взглядом и острым умом. Все знакомые девчонки были влюблены в него, но он выбрал дочку портного. Просто знал, что она будет его женой. В юношеских мечтах была семья: пятеро детей, и они с Кларой, двое ученых, знаменитых на весь мир.

Сегодня был сделан первый шаг: он поцеловал свою избранницу.

Оглушительная сирена прервала их поцелуй – по цепочке передавалась страшная новость: «Война!»

Они кинулись домой, и первое признание в любви Клара услышала на бегу, в суматохе спешащих, растерянных людей: «Я люблю тебя, слышишь?!» Она кивнула. «Жди меня, что бы ни случилось!» Клара скривила рот, боясь расплакаться. Сказка рассыпалась у нее на глазах. Остановившись у калитки ее дома, Мишка сжал ладонями Кларины щеки. «Люблю, – поцеловал он. – Я в военкомат». Клара взглядом, не в силах вымолвить ни слова, старалась остановить его. «Жди!» Но она поняла, что теряет его навсегда.

Дома мама судорожно собирала документы, маленький Гриша дергал ее за подол, роняя наспех связанные игрушки.

Яков суетился во дворе с поклажей. Уже была запряжена лошадь, все, что успели собрать в доме, свалили на телегу. Отец приподнял сына за подмышки и усадил на тюки.

– Быстрее, Клара, быстрее! – поторапливал он, помогая ей взобраться к брату.

Клара в выпускном платье показалась мальчику сказочной принцессой, она прижала Гришу к себе, он доверчиво заглянул ей в глаза и, увидев слезы, стал вытирать их ладошкой. Клара не замечала ничего вокруг. Девушка пока не осознавала, что случилось, но страх вполз в душу, змеей сдавил горло, не давал возможности думать. Отец наскоро поцеловал ее, сынишку и заплакал, когда обнял жену.

– С богом! Гони! Лошадь отдохнувшая! Скорее! Береги себя, береги детей!

– Тате! – вскрикнул Гриша.

Отец нервно махнул рукой:

– Поезжайте! Поезжайте! Рир [трогай]! – перешел он на идиш.

Фаина неумело взялась за вожжи, лошадь нехотя подчинилась хрупкой испуганной женщине. Вскоре они присоединились к остальным беженцам. Деревья по обе стороны дороги шумели от ветра, листва сверкала на солнце. Безмятежный пейзаж не заслонял свалившееся на людей горе. Все ехали молча, женщины сосредоточенно правили лошадьми.

Часа через два остановились. Гришенька сладко спал, обняв любимую игрушку – пса Рекса, которого считал своим другом и с которым не расставался ни на минуту. Фаина и Клара отошли в пролесок по нужде. Первая бомбежка – самая страшная. Мать с дочерью кинулись к телеге, лошадь лежала на боку, уставив мертвый глаз в небо, а на месте телеги была воронка...

– Ай, Гришенька! Ай, сынок! – заголосила Фаина, всплеснув руками и хватаясь за голову. Клара вдруг увидела, что мать стала совершенно седой. У Фаины отказали ноги, с усилием опершись на ладони, она качалась над котловиной из стороны в сторону, тряся головой. Ее стон переходил в животное мычание. Так ревет медведица над погибшим выводком.

– Мама, пойдем. Страшно здесь... Мамочка!

Фаина смотрела на дочь безумными глазами, силилась встать, голова кружилась. Мать даже сейчас пыталась помочь своему ребенку и взглядом говорила: «Держись, держись, не плачь обо мне, доченька». Потом легла на землю, загребая ее руками и целуя.

– Яша, нет у нас сына! Нет Гриши! – шептала она, стараясь не напугать дочь.

– Мамочка, уйдем отсюда. Надо догнать кого-нибудь, мамочка, милая, пошли!