Ангел-мечтатель (СИ) - Ирина Буря

Ну что же, если кто-то маниакально — день за днем и капля за каплей — старается переполнить пресловутую чашу, то не стоит удивляться, что однажды его заставят эту чашу выпить. До дна. И поделом. Общество должно защищаться от анархистов — иначе у них подражатели множиться начнут. Которые мгновенно погрузят самую идеальную, сбалансированную и эффективную систему в полный хаос.

А вот Татьяна просто обязана была, с моей точки зрения, срочно на землю возвращаться — чтобы присмотреть за детьми, если нас всех отзовут. Не на Марину же их, в самом деле, оставлять! В этом вопросе мы все были едины.

Кроме Татьяны. Хотя она уж точно должна была в первую очередь о сыне подумать, а не о своем авантюристе. И такую перемену в ней я мог объяснить только одной причиной: мой бывший наставник личное шефство над ней взял во время подготовки молодых специалистов. Вот и появился у анархиста первый подражатель — ни у кого ведь другого в ее группе не возникла идея ломать устоявшуюся систему образования.

В последнем я ошибся, но это была одна из тех ошибок, которые распахивают перед тобой новые горизонты.

Глава 6.1

О том, что вместе с Татьяной учится один из исполинов — да еще и один из первых исполинов — я знал. Более того, я первый об этом узнал — мне о его происхождении наблюдатель Аленки сообщил, когда она его образ, показанный мне Максом, у меня в сознании считала. Я эту информацию тогда своему бывшему наставнику передал. А вот ему даже в голову не пришло рассказать мне, что этот исполин буквально с первого дня в лучшие ученики вышел.

У меня это опять в голове не укладывалось. Неужели непонятно, насколько это важно? Если этот первый — ничего не знающий о себе, не признанный даже на земле, никак не подготовленный — такие блестящие результаты показывает, то каких успехов тогда добьются наши дети? Они всю свою жизнь учились, с легкостью опережая сверстников — и об этом нужно говорить. Нужно привлекать внимание руководства к любому факту в их пользу.

Во время безуспешной попытки переубедить Татьяну я и еще один момент заметил. Реакцию Стаса — и Макса. Они оба явно знали об успехах первого исполина, и меня снова хлестнуло обидой — мне мой бывший наставник не счел нужным сообщать информацию, которой с готовностью поделился с темным. С темным, который оказался даже не в состоянии оценить ее значимость — и Макса, и Стаса в словах Татьяны заинтересовало только то, что предложение продолжить учебу исходило от исполина.

Разумеется, исполинам требуется продвинутый уровень обучения — и такой курс уже сейчас нужно готовить! Вот чем должен был заниматься мой бывший наставник, вместо того чтобы углублять настороженное отношение руководства к нашим детям!

Я попытался обратиться с этим предложением к Стасу — он прорычал мне в ответ нечто невразумительное и крайне раздраженное. И тут же отключился. И больше на связь не выходил. После аварии Татьяны он вообще намного реже на земле появляться начал, а сейчас и вовсе пропал. Существенно ухудшив мне статистику по стабильности цифровой связи с нашим сообществом.

Но я совсем не поэтому начал названивать Татьяне. И не для того, чтобы она попыталась продвинуть идею реорганизации системы образования для наших детей — кто молодого специалиста слушать будет? Но она могла дать мне фактический материал об успехах первого исполина в нашем сообществе в условиях экспериментального расширения базового уровня.

Могла — но, по-моему, даже не поняла, что я от нее хочу. Сообщила, что никакой системы оценивания знаний у них больше нет — как будто трудно было своими личными наблюдениями поделиться! На все вопросы она отвечала кратко, почти неохотно и меня выслушивала как будто из вежливости. В конце концов, у меня даже появилось подозрение, что земля для нее уже стала чем-то таким эфемерным и невероятно далеким, каким она раньше наше сообщество себе представляла. И я понятия не имел, что буду говорить Игорю, если это окажется правдой.

Исчерпав все законопослушные возможности, я потом даже к Максу обратился. Не сразу — хотя в отношении будущего Дары мы с ним точно на одной стороне баррикады стояли. Он и укрытие после провалившегося покушения на нее с Игорем не только для них, но и для моей Аленки организовал. Но ходатайство за них всех со стороны представителя темного течения вряд ли бы им хорошую службу сослужило.

Но я все же решился — после того, как уловил в мыслях Аленки отражение бурного воодушевления Дары от их с Игорем внезапно и резко участившегося общения с Максом. Дарино сознание всегда было для меня, не являющегося, к сожалению, ее биологическим отцом, закрыто, но девочки с самого рождения Аленки предпочитали мысленный контакт. «Так быстрее», — всегда говорили они.

Это и дало мне повод начать с Максом разговор о том давнем заседании нашей высокой комиссии, которое было созвано наблюдателями и — несмотря на все их старания заклеймить наших детей — закончилось решением о создании программы по их введению в наше сообщество. И сейчас, намеревался я напомнить Максу, сложились самые благоприятные обстоятельства для возвращения к этому решению и предложений по его практическому воплощению.

Наш разговор закончился, толком не начавшись — Макс немедленно окрысился и заявил, что мне стоило бы порадоваться и проникнуться глубокой благодарностью к тем, кто решил разгрузить меня от забот об Игоре — чтобы я мог «с облегчением вернуться в свой виртуальный заповедник», как он выразился. Больше говорить с ним мне было не о чем.

Контактировать с Мариной у меня тоже не было ни малейшего желания. Судя по ее вечно наэлектризованному виду, она также понятия не имела, что происходит у нас наверху — и я остался единственным ангелом в пределах ее досягаемости. Мудрый Киса везде, кроме их офиса, прятался от нее в невидимости, наверно, поскольку в первый же раз, когда я позвонил ей, чтобы узнать, нет ли новостей от Стаса, она обрушила на меня все свое раздражения каждым из нас — по списку. После доброго десятка попыток хоть слово вставить, я повесил трубку, и этот первый разговор оказался и последним. С моей стороны.

А потом я узнал, что Игорь уже работает на Стаса. Опять случайно — необычно яркая картинка в сознании Аленки внимание привлекла.

Мыслительный процесс наших детей виделся