История группы «Звуки Му» - Сергей Гурьев

Над конвертом нашего LP фирма «Opal» и «Звуки Му» кумекали долго. Первоначальная идея возникла у Ино при посещении первой ретроспективной выставки Павла Филонова в Третьяковке. Таинственные образы с полотен «Пир королей» и «Корабли» так захватили Ино-художника, что он было уже решился на переговоры с Русским музеем, владеющим правами на основное наследие художника. Но, натерпевшись в стенах ГДРЗ от советской рутины, решил все же воздержаться от этого хода. Примерно по той же причине: из-за непомерных аппетитов родственников английского художника Фрэнсиса Бэкона отпал вариант поместить понравившуюся мне картину Бэкона на обложку «Му». Фрэнсис Бэкон с его мучительным ощущением разлагающейся на глазах реальности, на мой взгляд, как нельзя лучше сочетался с песнями «Звуков Му», но художник, увы, был зажат в клещах контрактов… Так мы и оставались в ожидании, пока однажды Мамонов не принес свой портрет, написанный его другом, художником Юрой Родиным. Примечательно, что этот вариант с первого взгляда понравился всем сторонам: и «Opal»у, и музыкантам.

Безусловно, успех фильма «Такси-блюз» вскружил Мамонову голову, и звездная болезнь накрыла его со страшной силой. Помню, как он во время наших прощальных гастролей в США предавался мечтам, как они с Лёликом будут загребать огромные деньжища, когда их физиономии появятся повсюду, и в частности на кухонной посуде. Я тогда засомневался, насколько такие сервизы смогут способствовать пищеварению обычных людей. Мои опасения подтвердились – эта идея не прокатила.

Павел Лунгин: «Думаю, что уход Мамонова в кино и театр абсолютно закономерен. Я не хочу лезть в вашу кухню, но мы ведь много общались с Петром во время „Такси-блюза“ – вы же тогда были на подъеме, контракт с Брайаном Ино! И он вдруг сменил всю музыку и формат. Я даже помню, что я, тогда еще начинающий режиссер и идиот, говорил ему: „Брайан Ино покупает определенный тип музыки, но Петя ведь совсем неуправляемый человек. В нем есть такой дух противоречия… Невероятный“».

Один из самых умных людей в нашей поп-музыке Александр Градский, хорошо знающий нас с Петькой еще с юных лет, в разговоре со мной в конце 80-х годов также точно предсказал уход Мамонова из рок-музыки еще в начале 1990 года. Правда, Александр Борисович, как и другой мой добрый знакомый и ценитель прекрасного, актер и режиссер Александр Кайдановский, на дух не переносили стилистику «мамоновщины», как выражался покойный «Сталкер». Градский по-своему сформулировал свое неприятие «Звуков Му»: «Это такой своеобразный метод зеркального показа того, чем может стать человек. Это прелестно, но этот метод шока – годится ли он для меня? Зачем мне смотреть на Петю Мамонова, который, во-первых, интеллигентный человек, который изображает из себя кретина? Это получается, надо кретинам смотреть на это искусство. Тут совершенно страшная вещь получается. Я смотрю на моих хороших умных знакомых, которые изображают кретинов, чтобы объяснить кретинам, кто они такие. А я что буду делать в этот момент?»

Интересно, что еще в самом начале съемок «Ивана Грозного» Мамонов предложил Павлу Лунгину взять на роль любимого шута царя Иоанна IV другого видного шоумена рок-сцены Олега Гаркушу из «АукцЫона». Лунгин эту идею отверг, но у меня в архиве хранятся любопытные сравнения Градского, которые наверняка придутся по душе Петру, ведь главным комплиментом в свой адрес он считал почетное звание клоуна… Александр Градский: «Есть разного уровня профессионализм. Есть профессионализм человека, который выходит на сцену, залезает на голову к другому человеку и делает стойку на трех пальцах; Петя – артист настоящий, а Гаркуша – понтярщик. Но есть разный уровень цирковой работы. Петя – это циркач, так же как циркач и Гаркуша, только Петя – высококлассный циркач, а Гаркуша – непрофессиональный циркач. Есть Леонид Енгибаров, и есть мудило какой-то, который выходит и у него на голове разбивает тарелку. Так вот, Гаркуша – это мудило с тарелкой, а Петя Мамонов – это Енгибаров в смысле уровня. Но это цирк, это искусство цирка, а не искусство музыки».

Павел Лунгин: «Я помню, что я увидел его (Петра Мамонова) зимой. Это был 1989 год, когда я случайно включил телевизор и увидел какое-то его короткое интервью, и был он, видимо, похмельный, слегка элегический, заикался. Это было замечательно. И я понял: „Мой герой – это он“. Вот это просто: „Он – и все!“

…Каждый раз, когда он входит (в фильм. – А. Л.), он абсолютно все меняет и перетягивает. Например, „Такси блюз“ был совершенно на другого. Явидел такого, типа Дастина Хоффмана… Маленького, темного, с этим саксофоном, какая-то вечная слабость… Богемный – не в жестком смысле богемный, как Петя, а мягкий. Когда Петя пришел, он все как-то раздвинул, перекрутил. Так как там я был автор сценария, я просто под него писал. Он внес, наоборот, этот дух свободы, он там был такой твердый, как гвоздь. Видно, что это очень слабый человек, ужасно слабый, но в нем есть что-то такое, что не согнешь и не сломаешь».

Трудно сказать, что было главным побудительным мотивом для Мамонова распустить свою группу, было ли это решение логичным и своевременным? Вот что об этом думают участники первого состава «Звуков».

Павел Хотин: «„Звуки Му“ – для меня они недораспались».

Фагот: «Я полностью с этим согласен».

Хотин: «Потому что я думал тогда, что это – все, и надеялся, что у Петра Мамонова хватит разума поставить точку. Помнишь, когда-то он сказал нам – „Мы будем как Битлз“. А как распались „Битлз“ – вовремя или не вовремя? Вопрос очень сложный. По-честному или не по-честному? Мы расстались не совсем по-честному, некрасиво мы разошлись. И поэтому это и явилось таким… „полураспадом“. Абсолютно не вовремя, потому что с рациональной точки зрения мы распались на втором году действия контракта с Брайаном Ино. И все вокруг музыканты и сейчас говорят: „Какие же вы все-таки абсолютные мудаки!“, действительно „Звуки мудаков“, а не каких-то там не „мудрецов“, потому что другого такого человека, который проебет такой контракт, я думаю, невозможно найти даже во Вселенной. Поэтому мы уникальные ребята. Невовремя ни с какой точки зрения!»

Мне кажется, это слово «полураспад» – ключевое в оценке всего периода поздних «Звуков Му» как первого, так и второго состава. В «Звуках Му-2» встретились, по сути, уже тяжело больные люди. Как-то, еще весной 1990 года, Женя Казанцев попросил меня помочь с записью проекта с его участием. Это было так называемое «Воскресенье» в составе Романов-Казанцев-Китаев. Я предоставил старым приятелям «Студио Му», продюсером выступил Миша Капник, чьи функции, к сожалению, свелись лишь к доставке провизии и магнитофонной пленки, которая была практически загублена, так как основным занятием этого трио было на этот раз не музицирование, а курение травы. Вернее, они неделями записывались живьем, играя новые очень интересные песни Леши Романова, но обилие дури – в прямом и переносном смысле – погубило эту почти двухнедельную сессию. В таком вот состоянии Женя Казанцев и объединился в новом проекте с братьями Мамоновыми. Ябыл почти на всех (увы, их было немного) концертах моих старых друзей и сейчас переслушал все выпущенные ими записи. Могу категорически утверждать: марихуана для алкоголиков не менее опасна, чем водка! Правда, с точки зрения потерь в нашей компании счет равный – и Мирок, и Казанцев, оба умерли от туберкулеза, который стал следствием их крайнего истощения. При этом Мирок траву не курил. Но в плане творчества, по моим наблюдениям, гашиш способствует снижению градуса самоконтроля; обкуренные музыканты, играя, «кайфуют» и занимаются самолюбованием в отличие от приема алкоголя, который изначально воспринимается как враг при любом виде активной деятельности, кроме секса. Но если бы на «Грубом закате», лучшем альбоме из всего наследия «Звуков Му-2», остался бы всего один трек – песня «Консервный нож», то одного этого уже было бы достаточно, чтобы этот состав вошел в историю, настолько страшную картину ухода из жизни «своей кровинушки» нарисовали музыканты, бывшие в этой жуткой теме на все 100%. Почему и этот проект Мамонова быстро сошел на нет? Наверное, по причинам, о которых с болью исповедался режиссеру документального фильма «Темный Му» Марине Любаковой Алексей Бортничук: «Вот все священники говорят, что рок-н-ролл это очень большой грех. Я с ними согласен. Раньше я думал, ну что они несут ахинею! А теперь думаю, что, конечно, так оно и есть, потому что это порочный образ жизни, так жить нельзя! Раньше казалось, что да, что это лучшее время в жизни, но привело оно к очень серьезным вещам. Я заигрался во всю эту историю… на наркотиках…

…Рок-н-ролл – это образ жизни разрушительный для человека, так он придуман. Иначе его нет. Жизнь в кайфе… Мы, к сожалению, другого ничего не знаем. Нет опыта жизни по трезвяку. Но эта трезвость – не рок-н-ролл! Трезвые люди играют попсу. А рок-н-ролл – это самоубийство.