Вейская империя (Том 1-5) - Юлия Латынина

Дорога к храму была недалекая, вид все время менялся, - то сбегались к тракту дома и плетни из колючей ежевики, то вдруг расстилались вокруг легкие, на песчаных здешних почвах луга, и тогда солнце сверкало на ровных рядах маслин, высаженных, для скорейшего созревания, вдоль дороги. Из травы вспархивали птицы. Несколько крестьян с кадушечками за спиной повстречались яшмовому аравану и попросили поглядеть счастливым взглядом на них и на кадушечки. Яшмовый араван, конечно, поглядел.

Наконец показались домики храмовых ремесленников и гостиницы для приезжих, явившихся замаливать свои грехи, беленые стены обступили дорогу, щебет птиц сменился голосами женщин и грохотом вальков, выколачивающих белье, предместье уже вполне проснулось, под высокой аркой хлебной мастерской полуголый человек в белом переднике оттискивал на сырых лепешках государственную печать, рядом дышало горлышко раскаленной печи, в лавке напротив резали козу, и женщины уже собрались вокруг, споря о лучшем куске.

Бьернссон свернул в тупичок, ведущий к гостинице Идона, и сразу понял, что дело плохо. Возле беленых ворот толпились женщины с кувшинами в руках, прибежавшие от ближнего колодца, а сбоку стоял паланкин с крытым верхом Возле паланкина в землю был воткнут сторожевой веер с красивой надписью "Управа аравана Фрасака". Бьернссон хотел повернуться, но поздно: "Вот он, колдун!" - раздалось сверху, и в тот же миг на яшмового аравана накинули веревку.

Через полчаса яшмовый араван въезжал в город в бамбуковой клетке. Белый балахон его был от ворота и до подола залит кровью - стражники зарезали над ним гуся, что считалось лучшим средством от колдовства.

- Лейте больше, - распорядился сотник аравана Фрасака, а то будет то же, что в Белоснежной управе! Ведь это такой вредный колдун, он не только на фениксах летает, он и в земле дырку делает!

Тележка ехала по городу, покрякивая колесами. Невероятная весть об аресте яшмового аравана распространилась с быстротой ветра, люди толпились на улицах и вытягивали шеи. Кто-то бросил стражникам под ноги дынную корку, стражник погнался за обидчиком, но завяз в толпе.

Наконец въехали в ворота аравановой управы. Ворота были увиты спелым виноградом, и на левом столбе блестела золотая табличка с именем бога-хранителя Харайна. Солнце важно вышагивало по небу, как красноклювый журавль. Посереди двора, у каменной галереи, бил фонтан, и блестящие шарики, красные и желтые, прыгали в струе. Сотник вытащил колдуна из клетки, и кровь с платья Бьернссона стала капать прямо на мраморные плиты пола.

- На колени, - собачье семя, - громко возгласил сотник, пихнул Бьернссона в ребра и тихо добавил: "Будешь знать, как пировать с изменником Ханалаем". "Вот - подумал Бьернссон, - этого-то я всегда и боялся - попасть между двумя большими чиновниками. Ведь этот Фрасак, пожалуй, добьется признания и в том, что я улетел из Белоснежной управы на повозке с фениксами, и в том, что молнию на амасский склад тоже я напустил".

А такое признание многого стоило, Бьернссон в этом не сомневался. Атмосфера в стране изменилась ужасно, изменилась за месяц. Еще летом просвещенные чиновники смеялись над россказнями о колдунах. А уже месяц назад, в столице, во время бунта, - или революции, - заклинания, судя по слухам, были одной из действеннейших форм политической пропаганды.

Араван Фрасак выскочил на галерею второго этажа.

- Господин араван, - провозгласил сотник, - согласно вашему приказанию, колдун пойман!

Яшмовый араван и араван из плоти и крови встретились взглядами. Яшмовый араван упал на колени. Араван, на галерее вверху, схватился за столбик и рухнул грудью на резные перила.

Командир стражников с воплем отскочил от своего пленника.

Перила под араваном Фрасаком подломились, грузный чиновник сложился, как бумажная фигурка, и полетел с галереи вниз, в фонтан, где на солнце весело подпрыгивали в струе красные шарики.

Сбоку, из женских покоев, донесся нехороший вопль.

На галерею второго этажа вышел человек с секирой в руке, а вслед за ним, засовывая меч в ножны, вышел наместник Ханалай.

Бьернссон встал с колен и отряхнулся. Стало очень тихо. Араван Фрасак лежал в бассейне, ногами в воде, а головой на бортике. Из него капала кровь, и было видно, как в прозрачной воде под капли крови с интересом собираются пестрые рыбки. Бывший разбойник спрыгнул вниз, вытащил дротик из тела мертвого аравана Фрасака, вытер его о сапог и сказал командиру стражников:

- Вы с ума сошли! Арестовать такого почтенного святого, как яшмовый араван! Желтые монахи сеяли порчу в провинции и понесли кару по заслугам! Уж не заодно ли вы с теми изменниками, которые в столице обманом пленили государя!

Сотник, арестовавший Бьернссона, поглядел на людей наместника вокруг, на неподвижного проповедника, подумал, стоит ли кончать жизнь самоубийством, решил, что не стоит, повалился Бьернссону в ноги и сказал:

- Смилуйтесь, почтеннейший! Я был введен в заблуждение бесчестным приказом!

А Ханалай пихнул мертвеца сапогом и заметил:

- Дурак был покойник! С его ли умом торговать травкой!

Через два часа Бьернссон сидел во флигеле, в саду наместника.

Его поездка от управы аравана была поистине триумфальной. Бьернссон ехал на низеньком лошаке, в чистой льняной рясе, наспех наброшенной на плечи.

Сзади, на могучем боевом коне, с лентами, вплетенными в расчесанную гриву, ехал наместник Ханалай. Толпа на этот раз не безмолвствовала. Она орала, приветствуя мудреца и правителя. Она орала так, что, если бы у яшмового аравана было что сказать, его все равно никто бы не расслышал. Впоследствии агенты Ханалая, рассеянные среди народа, подсчитали, что имя яшмового аравана было выкрикнуто десять тысяч и еще двести семьдесят три раза, а имя наместника Ханалая, - три тысячи и еще пятьдесят семь раз, и наместнику Ханалаю эта арифметика не очень-то пришлась по душе.

И вот теперь Бьернссон вернулся туда, откуда убежал вчера ночью, - во дворец наместника.

Деревянная дверь раздвинулась: на пороге беседки, неслышно ступая, показался наместник Ханалай. Ханалай сказал:

- Нынче основы земли и неба поколеблены, мир нуждается в переменах. Когда мир нуждается в переменах, небо возвещает свои указания через великого праведника. Великий праведник находит правителя, готового следовать его указаниям. Вдвоем мы перевернем ойкумену!

И бывший разбойник, почтительно склонившись, поцеловал колени нищего проповедника.

Так Свен Бьернссон, который хотел ни от кого не зависеть, оказался самым влиятельным землянином в империи - то есть игрушкой в руках Ханалая.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА