Бетагемот - Питер Уоттс

Свет ей не нужен. Теперь не нужен и сонар: она чув­ствует возбуждение вокруг, нервозность, излучаемую рифтерами и — темнее, отдаленнее — страх из сфер и кори­доров под ними.

И что-то еще, знакомое и чуждое одновременно, жи­вое и неживое.

Океан вокруг нее шипит и щелкает, словно она по­пала в стаю рачков-эвфаузиид. Слабо дребезжат в ответ имплантаты. Она улавливает голоса сквозь вокодеры, но не разбирает слов. Эхо на сонарном дисплее — по всем ста восьмидесяти градусам, но из-за множества помех она не разбирает, шесть их там или шестьдесят.

Прямо по курсу бравада, подкрашенная страхом. Кларк резко сворачивает вправо, но уклониться от столкновения не успевает. Мглу ненадолго разрывает просвет.

— Черт! Кларк, это т...

И нет его. Человек позади на грани паники, но не ранен: при повреждении тела мозг дает вспышку опре­деленного рода. Кажется, это был Бейкер. Их становится трудно различить в наплывающем льду фонового созна­ния, полностью лишенного чувств. Оно раскинулось под клубком человеческих эмоций платформой из черного обсидиана. В последний раз, когда она сталкивалась с подобным сознанием, то было подключено к живой ядер­ной бомбе. И пребывало в одиночестве.

Она резко задирает нос «кальмара». В имплантаты бьются новые сонарные импульсы, вслед ей звучит хор испуганных механических голосов. Она не отвлекается. Шипение в плоти слабеет с каждой секундой. Скоро худ­шее остается внизу.

— Кен. Слышишь меня?

Ответ доносится с задержкой — на таком расстоянии уже сказывается скорость звука.

— Докладывай, — наконец отзывается он. Голос сма­зан, но понять можно.

— У них там внизу умные гели. Много, штук двадцать или тридцать. Собраны в конце крыла, возможно, прямо в наружном шлюзе. Не понимаю, как мы раньше их не выцепили. Может, они просто... терялись в шуме помех, пока не слились воедино.

Задержка.

— Есть догадки, чем они занимаются?

В прошлый раз, на Хуан де Фука, они умудрились сделать очень точные выводы из перемены в мощности сигнала.

— Нет. Они просто там... есть. И думают все сразу. Будь там один или два, я могла бы что-нибудь прочи­тать, а так...

— Они меня обыграли, — перебивает ее Лабин.

— Обыграли?

Что это в его голосе? Удивление? Неуверенность? Кларк подобного еще не слышала.

— Чтобы я сосредоточился на блоке F-3.

«Это гнев», — понимает Кларк.

— Но зачем? — спрашивает она. — Тоже мне блеф — не думали ведь они, что мы спутаем это с людьми?

Смешно: даже Кризи сообразил, что дело нечисто, а ведь он никогда не сталкивался с зельцем. С другой стороны — много ли корпы понимают в «тонкой на­стройке»? Они могли забыть о различиях.

— Это не отвлекающий маневр, — бормочет в пустоту Лабин. — Им больше негде выйти, сонары непременно засекут...

— Ну и что...

— Отводи людей, — резко командует он. — Они ма­скируют... заманивают нас и что-то маскируют. Отводи...

Бездна сжимает кулак.

Она лишь на миг стискивает тело Кларк — даже не больно. Здесь, наверху, не больно.

В следующий миг приходит звук: вуфф! Водоворот. Вода наполняется механическими воплями. Ее закручива­ет в потоке. Дымовая завеса под ней колеблется, вскипает и рвется, потревоженная изнутри, озаряется тепловым свечением...

Кларк что есть сил жмет на газ. «Кальмар» тянет ее вниз.

— Кларк! — Как видно, звук взрыва дошел до голов­ного узла. — что происходит?

Симфония рвущегося металла. Нестройный хор голо­сов. Их меньше, чем было, понимает Кларк.

«Мы потеряли генератор, — тупо думает она. — Я слы­шу крики.

Слышу, как они умирают».

И не просто слышит. Крики возникают в голове рань­ше, чем доходят до ушей: дикая химическая паника нат­риевыми вспышками поджигает рептильную часть мозга, умная кора в беспомощном смятении, сознание разбито, как дешевая стекляшка.

— Кларк, докладывай!!!

А это гнев, тонкая пленка угрюмой решимости среди паники. Сквозь рассеявшуюся муть ярче пробиваются огни. Только они не того размера и не того цвета. Это не фонари рифтеров. Ее сонар взвизгивает, предупреждая о неизбежном столкновении, мимо проносится неуправ­ляемый «кальмар», его ездок светится болью от перело­манных костей.

— Это не я, клянусь! Они сами...

Кризи удаляется, его муки сливается с муками других.

Корпус блока F заполняет экран сонара — его плав­ные очертания повсюду разъедены рваными выбоинами: зияющие пасти пещер с кривыми металлическими зуба­ми. Одна плюется в нее — что-то со звоном рикошетит от «кальмара». Со всех сторон жужжат и скрежещут во­кодеры. В рваной облачной стене впереди открывается проход: Кларк видит громоздкую тушу бронированного циклопа. Его единственный глаз яростно сияет недобрым светом. Взгляд обращается на Кларк.

Она уходит влево, успевает заметить нечто, вращаю­щееся в хаосе. Темная масса глухо ударяется в нос «каль­мара» и кувырком летит ей в лицо. Кларк пригибается. Обтянутая гидрокожей рука задевает ее.

— Лени!

Мертвые серые глаза, непрозрачные и равнодушные, остаются позади.

«О Господи. Боже мой».

Светящиеся металлические монстры шагают по об­ломкам, добивая раненых.

Она пытается собрать мысли.

— Они выходят из стены, Кен. Они поджидали там, взорвали стену изнутри и выходят через стены.

«Черт бы тебя побрал, Пат. Это ты? Это все ты?»

Она вспоминает перекошенную шахматную доску на экране Лабина. Вспоминает, как черные фигуры готови­лись к легкому разгрому врага. Только теперь ей еще вспо­минается: в шахматах первый ход всегда делают белые.

Того безразличного чуждого интеллекта больше нигде не ощущается. Должно быть, в момент взрыва гели пре­вратились в кашу.

В наружном шлюзе находились не только корпы в броне и умные гели. Еще там были шрапнельные заряды, наверняка расположенные в расчете на максимальный разлет. Кларк видит, куда попали осколки: в корпус стан­ции, в разбитые кислородные резервуары... Они торчат из ран в телах друзей и врагов. Они похожи на стальные маргаритки, на лопасти миниатюрных ветряных мельниц. Их разбросало одной силой взрывной волны — и они скосили тех, кого не засосало внутрь и не насадило на рваные края пробоины.

Дымовая завеса почти рассеялась.

Лабин приказывает отступать. Из тех, кто его еще слышит, большинство уже отступили. Фигуры в тяжелых скафандрах ползают по остаткам блока F-3, разбираясь с ранеными и мертвыми. Крабы крабами, неуклюжие и тяжеловесные. Вместо коготков у них иглы — длинные хирургические иглы, тонкими копьями торчащие из паль­цев перчаток.

— Лени, как слышишь меня?

Она оглушенно висит над «Атлантидой», с безопас­ной высоты смотрит, как крабы пронзают черные тела. Иногда от кончика иглы поднимаются пузыри, уносятся в небо стайкой скользких серебристых грибков. Воздух, под давлением впрыснутый в тело. В оружие можно пре­вратить почти что угодно.

— Лени?

— Она могла погибнуть, Кен. Дейла с Аброй я тоже не могу найти.

Другие голоса. Слишком смазанные, неузнаваемые. Как-никак, почти все генераторы помех еще действуют.

Она настраивается на крабов. Хотелось бы знать, что у них сейчас на душе? А кстати, и у нее самой — она никак не разберется. Может, в голове у нее зельц.

А там, внизу, корпы в броне подчищают грязь. Чувств там с лихвой. Решимость. На удивление много страха.

Гнев — но отдаленный, мотивацию дает не он. И меньше ненависти, чем она ждала.

Она поднимается выше. Панорама под ней освеща­ется сиянием блуждающих фонарей. Дальше безмятежно горят огоньки других частей «Атлантиды». Она с трудом улавливает гудение рифтерских голосов, слов не разо­брать. И настроиться ни на кого из них не удается. Она одинока на дне морском.

Неожиданно Кларк пересекает некую невидимую ли­нию, и челюстная кость наполняется звуками.

— ...тела, — говорит Лабин. — Убитых по своему усмотрению. Гарсиа будет вас принимать под медотсеком.

— Там и половины не поместится, — слабо жужжит вдали («О! Это Кевин!») — Слишком много раненых.

— Все с F-3, кроме раненых и сопровождающих, встречаются у закладки. Хопкинсон?

— Здесь.

— Есть что-нибудь?

— Кажется. В блоке Е полно мозгов. Кто, не опре­делить, но...

— Йегер и Ын, поднимите своих на сорок метров по вертикали. Координаты не менять, но всем отойти от корпуса. Хопкинсон, отводи своих к медотсеку.

— Мы в порядке...

— Исполнять. Нужны доноры.

— Господи, — слабо бормочет кто-то, — мы пропали.

— Нет. Не мы, а они.

Это Грейс Нолан, живая, властная и непоколебимая даже за фильтрами вокодера.

— Грейс! Они же...

— И что? — жужжит она. — Думаешь, они побеждают? А что дальше, народ? Этот трюк второй раз не пройдет, а у нас хватит зарядов подорвать весь фундамент на хрен. Вот мы их и подорвем.