Самые скандальные треугольники русской истории - Павел Кузьменко

В 1912 году в Париже состоялась первая выставка художников нового направления, будетлян, как иногда футуристов называли по-русски. Отказываясь от старой и современной культуры, творя нечто бесчеловечное, нечто для роботов, андроидов (хотя их тогда и в идее не существовало), Маринетти откровенно провозглашал себя певцом грядущих кровавых революций. Предлагал этим революциям свои услуги. И они действительно понадобились, когда в Италии к власти пришел Муссолини. Между прочим, незадолго до прихода к власти Муссолини считали в Италии настолько преданным учеником Ленина, что журналисты называли его Муссоленин.

В Россию футуризм завез художник и поэт Давид Бурлюк. Он был на 11 лет старше Маяковского. Ко времени поступления обоих в училище живописи, ваяния и зодчества Бурлюк уже 11 лет учился в разных художественных школах в России и за границей. И многое успел узнать. В частности, про футуристов и Маринетти. Весьма небедный человек выделялся среди студентов безупречным костюмом и лорнеткой. И Гиппиус, и Бурлюк, пользовавшиеся этим видом очков, почему-то раздражали собеседников. Давиду Давидовичу сей оптический прибор, впрочем, был жизненно необходим. Дело в том, что в ранней юности два горячих еврейских парня, родные братья Давид и Володя как-то подрались. Да так серьезно, что Володя выбил родственнику глаз. С тех пор его левое око было стеклянным, а правое с небезупречным зрением. Тем не менее Бурлюк стал художником. Рослый и громогласный Маяковский тоже выделялся среди студентов. Только был бедным....

Они вначале чуть не подрались. Но потом сошлись. Старший рассказал младшему, убежденному социалисту о футуризме. И однажды Маяковский решил прочитать Бурлюку строчки, написанные в новом стиле, сказав, что это стихи его знакомого. На что Бурлюк среагировал неожиданно: «Да это вы же ж сами написали! Да вы же ж гениальный поэт!» Иногда авансы бывают полезны. На другой день, представляя юнца кому-то из знакомых, Бурлюк заявил: «Мой гениальный друг. Знаменитый поэт Маяковский». А потом, отведя в сторонку, сказал: «Теперь пишите. А то вы меня ставите в глупейшее положение».

Так Маяковский был вынужден стать поэтом. Он много и тщательно работал над стихами, вымарывая, вставляя, переписывая. А Бурлюк взял его на содержание, выдавая по 50 копеек в день. Только более чем через год, в конце 1912-го в самодеятельном сборнике футуристической группы «Гилея» «Пощечина общественному вкусу» вышли первые печатные стихи Маяковского «Ночь» и «Утро». Но эти звуко– и цветопись уже были новым словом в поэзии.

Багровый и белый отброшен и скомкан,

в зеленый горстями бросали дукаты,

а черным ладоням сбежавшихся окон

раздали горящие желтые карты…

Между прочим, многие ранние стихи Маяковского печатались без знаков препинания. Футуристы вели с ними борьбу. Среди тех, кто примкнул к новой организации, оказались поэты Велимир (Виктор) Хлебников, Алексей Крученых, Василий Каменский, Елена Гуро, Бенедикт Лившиц, Виктор Шкловский. Позже к ним примкнут молодые провинциалы Кирсанов, Асеев, Мартынов, художники Малевич, Гончарова, Попова и др.

В советские годы футуризм будет объявлен формалистическим течением, штукачеством, а участие в нем главного певца коммунизма Маяковского – чистой случайностью. Критики и панегиристы, а следом и школьные программы обычно будут отмечать начало подлинного творчества в критике всего буржуазного в «Облаке в штанах», в антивоенном пафосе «Войны и мира» и не замечать всего остального того же периода. На самом деле Маяковский плоть от плоти футуризма. И до появления в его жизни Осипа Брика поэта издавали в основном в тонких брошюрках на средства Давида Бурлюка. В «Я сам» Маяковский отмечал: «Издатели не брали нас. Капиталистический нос чуял в нас динамитчиков. У меня не покупали ни одной строчки».

Тем не менее о футуристах говорили и писали в скандальных хрониках. Группа поэтов и художников с 1913 года принялась разъезжать по стране с выставками и концертами. Молодым людям даже удавалось кое-что зарабатывать. Одно появление на сцене Маяковского в знаменитой желтой кофте или Бурлюка с нарисованными на щеках лошадками уже вызывало радость радикалов и ярость консерваторов.

Также будущие критики напишут о том, что Маяковский как поэт был наголову выше остальных футуристов. Трудно сказать. Самые талантливые среди них были хороши каждый по-своему. Вот стихи футуристов, написанные примерно в одно время, в 1913 году.

Алексей Крученых:

Я в ЗЕМЛЮ ВРОС

И ПОТЕМНЕЛ

ПОД ГРИВОЮ ВОЛОС

НАШЕЛ ПРЕДЕЛ

от славы ИСКУшенья

ЗАБИЛСЯ В СПРЯТ

НЕ слышу умиленья

ШЕПЧУ О СВЯТ

ПОДАЙ МНЕ силы

Елена Гуро:

Как высоко крестили дальние

полосы, вершины —

Вы царственные.

Расскажи, о чем ты так измаялся,

вечер, вечер ясный!

Улетели вверх черные вершины —

Измолились высоты в мечтах

Изошли небеса небеса…

О, чем ты, ты, изомлел – измаялся

Вечер – вечер ясный?..

Велимир Хлебников:

На эти златистые пижмы

Росистые волосы выжми.

Воскликнет насмешливо: «Только?» —

Серьгою воздушною ольха.

Калужниц больше черный холод,

Иди, позвал тебя Рогволод.

Коснется калужницы дремя,

И станет безоблачным время…

Владимир Маяковский:

Я сразу смазал карту будня,

плеснувши краску из стакана;

я показал на блюде студня

косые скулы океана.

На чешуе жестятной рыбы

прочел я зовы новых губ.

А вы

ноктюрн сыграть

могли бы

на флейте водосточных труб?

Ну, кому что нравится. Хотя и вправду Маяковский повыше будет, но не на голову. В 1913 году вышел первый сборник Маяковского «Я» (цикл из четырех стихотворений). Он был написан от руки, снабжен рисунками Василия Чекрыгина и Льва Жегина и размножен литографическим способом в количестве 300 экземпляров. Поскольку протест футуристов против современности был обычно эпатажным, двадцатилетний Владимир тоже эпатировал читателей строчками:

Я люблю смотреть, как умирают дети.

Вы прибоя смеха мглистый вал заметили

за тоски хоботом?

А я —

в читальне улиц —

так часто перелистывал гроба том…

Но были там и на редкость лиричные, изысканные слова:

Морей неведомых далеким пляжем

идет луна —

жена моя.

Моя любовница рыжеволосая.

За экипажем

крикливо тянется толпа созвездий пестрополосая.

Венчается автомобильным гаражем,

целуется газетными киосками,

а шлейфа млечный путь моргающим пажем

украшен мишурными блестками…

Два года спустя, рыжеволосая Лиля Брик, читая эти строчки, вероятно, представляла, что Маяковский как истинный поэт предвидел, предвосхитил ее появление. В этом же году поэт обратился к драматургии. Была написана и поставлена в петербургском «Луна-парке» программная трагедия «Владимир Маяковский». Декорации для нее писали совсем еще молодые художники Павел Филонов и Иосиф Школьник, а сам автор выступил режиссером и исполнителем главной роли.

С этой первой пьесой произошел забавный случай. Маяковский назвал ее почему-то «Железная дорога», хотя там лишь однажды упоминается паровоз. Действие происходит в какой-то абстракции с абстрактными персонажами, куда более отвлеченными, чем персонажи блоковского «Балаганчика». Но, подавая рукопись в цензурный комитет для разрешения к постановке, поэт забыл указать на титульном листе название, а свое имя не забыл. И цензор, решив, что так и задумано, позволил публичное представление пьесы «Владимир Маяковский». Автору это понравилось, и ничего менять он не стал. В «Я сам» он написал о представлении «просвистели до дыр». Уважаемой публике было непонятно. Маяковский и в дальнейшем как драматург остался непонятен массовому зрителю и не понят коллегами, режиссерами, властями. Хотя некоторые строчки из пьесы разошлись на цитаты: «простое, как мычание», «ищите жирных в домах-скорлупах и в бубен брюха веселье бейте».

В общем, новая творческая жизнь увлекла поэта. Поэтому неудивительно, что в феврале 1914 года Маяковский и Бурлюк были исключены из училища за публичные выступления и пропуск занятий. Владимир стал профессионалом, бедным, мало издающимся, но зато уже популярным в некоторых молодежных кругах. Вполне естественно, что его потянуло к крупному жанру, и он начал писать гораздо более программную, чем пьеса, поэму с рабочим названием «Тринадцатый апостол».

При издании цензор потребовал дать поэме другое имя и многое, что посчитал богохульством, вычеркнул. Позже Маяковский к религиозной теме почти не обращался. Зарабатывал на новом культе Ленина. Но в дореволюционный период своего творчества… Известный психологический феномен. Когда человек активно на всех углах что-то ругает, на самом деле латентно это ругаемое он почитает. Скажем, утверждает, что Бога нет, но в глубине души верит, что есть. У Маяковского этот тезис встречается почти буквально.