Божьим промыслом. Принцессы и замки - Борис Вячеславович Конофальский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тут уже и Брунхильде пришлось встать со своего кресла; она взяла за руку «братца» и так же, как и он, стала отвечать, кивать головой на приветствия собравшихся господ. И делала она это с таким достоинством, на которое женщина, рождённая в вонючей харчевне, просто не способна. Никто не посмел бы усомниться в том, что перед горожанами стояла настоящая, истинная благородная Брунхильда Фолькоф, графиня фон Мален. И тогда она склонилась к уху «братца» и прошептала так негромко, что он едва расслышал:
— Бал, кажется, и вправду удался! — и когда барон кивнул ей в ответ, она шептала дальше, сжимая его руку многозначительно: — Приеду к вам в Эшбахт вскоре… Покажете мне свой новый замок, а я вам покажу всё, что только пожелаете.
И генерал улыбался и снова кивал ей: так и поступим. И теперь сам шептал ей с уверенностью:
— Они выполнят все наши требования, жить вам вскоре в фамильном доме Маленов; а вы не вздумайте забыть сегодняшнее ваше обещание, графиня.
На что графиня взглянула на него и едва заметно кивнула и ещё раз сжала его пальцы: не забуду.
А бургомистр, глядя на могущественного «брата» и прекраснейшую «сестру», продолжал:
— Также сенаторы просят барона принять чин почётного маршала города Мален.
— Ну, что ж сказать теперь… После такого подарка и такой чести разве посмею я отказаться⁈ — громко произнёс генерал, и за этим послышались в зале смешки и восклицания радостные, которыми горожане одобряли его согласие.
А он снова кланялся и кланялся собравшимся. А когда наконец снова заиграла музыка и он сел на своё место, баронесса вдруг схватила его руку крепко и стала её целовать, никого не стесняясь, и когда генерал повернул к ней удивлённое лицо, то заметил в глазах у жены слёзы, а она и говорит ему:
— Ах, как я счастлива от того, что Господь нарёк мне в супруги именно вас, мой господин!
Глава 21
Горожане просто так золота дарить не будут, и уж ежели подарили, так тут же потребуют от одарённого какой корысти для себя. И едва генерал встал, едва успел умыться и отругать сыновей, как пришёл лакей и доложил, что его желают видеть господа офицеры.
— Офицеры? — удивлялся генерал с некоторым раздражением, так как поначалу не понимал, о ком идёт речь. — Какие ещё офицеры?
— Что за офицеры, что им нужно поутру? Кто же так невежливо приходит в дом по утрам? — сразу всполошилась баронесса; последнее время, ещё до его отъезда на войну, он замечал, что она стала пристальнее следить за ним, а уж как вернулся… Теперь и вовсе от него не отходила.
— Не могу знать; кажется, старшего из них зовут Вайзен, — растерялся молодой, ещё неопытный слуга.
— Ах, вот это кто, — Волков понял, что это командиры городской стражи и местного ополчения. Он задумался на несколько секунд: то, что его чествовали вчера, сделали почётным горожанином и почётным маршалом Малена, вовсе не обязывало его кидаться пришедшим навстречу. Во-первых, пришли без уведомления и приглашения, во-вторых, пришли во время завтрака, в-третьих, он старше их по званию и посему не многим им обязан. А в-четвертых, он собирался выпить кофе, который, по его разумению, должен был привести его в доброе расположение духа. Так что господам придётся его подождать. — Скажи господам офицерам, что я приму их после завтрака.
Лакей ушёл, а генерал продолжил свой утренний туалет, перебирая принесённую слугами одежду. Он ещё раз взглянул на золотую цепь, что лежала на столе, она так и манила к себе: дорогая, работы искуснейшей. Барон взял её в руки — тяжёлая. Он уселся на стул и подал Томасу ногу.
— Что же им нужно в такую рань? — продолжала негодовать баронесса, встав рядом со слугой, который надевал генералу чулок.
— Может, хотят, чтобы я смотр им устроил.
— Не дадут покоя барону! — жена была явно недовольна происходящим. — Ещё к утрене не звонили, а они уже пришли. А если бы вы спали, так что, просили бы будить?
Волков всё ещё удивлялся тому, что жена стала так ревностно его оберегать. Это было ему непривычно. Он положил цепь на стол: жаль, что нельзя её носить всё время, цепь была замечательной. Впрочем, на смотр местного ополчения её надеть было можно. Вполне. Для солидности.
* * *
Конечно, господа офицеры терпеливо дожидались, пока он позавтракает; правда, в этот раз генерал особо не рассиживался за столом, и меньше чем через час он уже обсуждал за вином с пятью первыми офицерами план смотров сил, средств и укреплений. И несмотря на недовольство баронессы, которая по женской, простительной глупости не постеснялась прийти к мужчинам в залу, где они беседовали, и высказать пришедшим своё неудовольствие из-за того, что они опять забирают у неё супруга, он согласился начать тотчас, извинившись сначала за поведение жены.
Утро было прекрасное, поэтому барон, поразмыслив, решил перед горожанами выглядеть настоящим воином, а не больным и старым генералом. Он велел Хенрику и фон Флюгену седлать коней. Поехал верхом.
Первым делом Волков решил осмотреть арсенал. И от арсенала у него осталось двоякое впечатление.
— У нас в наличии двести двадцать кирас, триста шесть шлемов, сорок пар наплечников и поножей двадцать две пары, — читал по бумажке капитан-лейтенант Фиглер; был он офицером наёмным, а не выборным, и посему всячески пытался подчеркнуть свою полезность и осведомлённость. — Пятьдесят две пики, сто семнадцать алебард, двести одиннадцать копий и четыреста сорок тесаков и длинных кинжалов.
Они шли вдоль стен, у которых было аккуратно разложено и расставлено оружие и доспехи. Тут всё было в порядке.
— Помимо семи сотен городского ополчения от цехов и коммун, что придут со своим оружием, — пояснял капитан Вайзен, — мы сможем вооружить ещё двести шестьдесят человек из городских чёрных людей и пришлых крестьян. Это не считая ста двадцати арбалетчиков и тридцати аркебузиров.
— А мушкетов у города, значит, нет? — уточняет генерал.
— Ах, господин почётный маршал, мы за последний год дважды подавали прошение в совет на закупку мушкетов и на обучение и взятие на городское содержание хотя бы
