Диссертация ведьмы - Лана Светлова

— Трактат, руководитель вот давал почитать. Вернуть его собиралась, — я показала собеседнику обложку.

Баюн оживился:

— Отличный же труд, правда? Я его два года писал!

— Э-э… — многозначительно протянула я. Вот мы и встретились, зануда-автор! Эх, сказала бы я свое мнение об этой работе, но ведь ученые — существа ранимые. Вдруг обидится? Пришлось обтекаемо сформулировать свою оценку: — Очень содержательный трактат! Фундаментальный труд! А где профессор?

Баюн вздохнул:

— Вернулся из университета, и сразу умчался по делам, не сказал, куда и зачем.

Ясное дело — куда. Источник искать! Ох, закрадываются в мою душу нехорошие подозрения…

— А Настасья где? — скорее из вежливости, чем из интереса уточнила я.

Кот многозначительно ухмыльнулся всей своей мордой:

— А они с Василисой в бане. На суженого гадают!

Женские посиделки? А это интересно! Все лучше, чем с Баюном тут время коротать… Вдруг он решит со мной о своем трактате побеседовать? Я ведь и проколоться могу, что до конца это чтиво так и не осилила!

— Ладно, — махнула я рукой, — пойду хоть поздороваюсь.

…В бане было темно, только одинокая свечка немного разгоняла мрак. За столом перед двумя зеркалами сидела в льняной рубахе простоволосая Настасья. Девушка напряженно вглядывалась в матовую гладь, закусывая от волнения губу. Василиса расположилась у входа, на деревянной лавке. Домработница Змея откровенно скучала и время от времени позевывала.

Я села рядом с ней на лавку и шепотом спросила:

— Чем занимаетесь?

— Да вот, — так же тихо ответила мне Василиса. — Настасья все суженого хочет в зеркале увидеть!

— Не показывается?

— Показывается. Да не тот, кого хотелось бы. Почитай, третий раз вызывает, надеется нужного увидеть.

— А ты что же не гадаешь?

Василиса убрала со лба густые русые волосы. Над бровью белел свежий, не успевший толком зажить шрам.

— Мне суженых и так за глаза хватает! — улыбнулась домработница, сверкнув в полутьме белыми зубами. — Вот, пока у родственников в образе лягушки на болоте гостила, поймала стрелу. Чудом жива осталась! Какой-то царский сынок развлекался. Увидел, что ранил меня, схватил за ногу, и давай говорить, что по воле родителей теперь на мне жениться должен!

— А ты?

— А что я?! Квакнула как можно противнее, да ускакала прочь! Что я — дура, что ли, замуж идти за молодца, который всех лягушек на болоте без разбора целовать пытается? Он ведь потом стрелу взял, да снова в моих родичей целиться начал!

Я сдавленно рассмеялась. Ай да Василиса! Не зря она мне с первого взгляда понравилась! Огонь, а не женщина!

Мой взгляд упал на Настасью. Та продолжала напряженно вглядываться в зеркало, ее губы беззвучно шевелились в призыве суженого-ряженого.

— А кого она в зеркале увидеть надеется? — поинтересовалась у Василисы я.

Та посмотрела на меня с удивлением:

— Неужто не знаешь? Профессора нашего, Змея Горыныча!

— Да ладно?! — удивленно выдохнула я.

Василиса кивнула:

— Молодая она еще, ходит за ним, как привязанная, смотрит с восторгом. А он и рад стараться, лекции ей по магической науке читает!

Я хихикнула. То ли от моего смеха, то ли от отчаянья, но Настасья с раздражением опустила зеркало поверхностью на стол:

— Бесполезно все! — зло выкрикнула она. В ее глазах блеснули слезы, и спустя пару мгновений плечи девушки стали вздрагивать от беззвучных рыданий.

Мы с Василисой подскочили со своей лавки:

— Настасья, ты чего? — растерянно бормотала я, гладя по плечу госпожу волкодлаков. — Не нужно так расстраиваться! Все хорошо будет!

— Да-а-а, — сквозь рыданья выдохнула Настасья, — легко тебе говорить! В твоей жизни-то все хорошо-о-о-о!!! — и Настасья залилась еще более горючими слезами.

Слова про мою личную жизнь задели меня за больное. Очень все у меня хорошо, даже сама разобраться не могу, хоть иди и напейся с горя! Эх, прав был Сандер, я начинающая алкоголица!

Упоминание о друге окончательно подточило мой самоконтроль. На глазах вскипели слезы, и я зло шмыгнула носом.

Василиса уставилась на меня с ужасом:

— Елень, а ты-то что?!

— Вино есть? — дрогнувшим голосом попросила я.

— Только медовуха, — мотнула головой домработница Змея.

— Тащи!

…Через час из бани разносились задушевные песни о нелегкой женской доле.

— И, главное, девочки, я привыкла, что он раздолбай и бабник! И воспринимала это как само собой разумеющееся! — выкладывала наболевшее я. — А потом увидела его в замке, а он же совсем другой! Такой… такой… что аж прям ух!!! И взгляд у него внимательный, аж до мурашек пробирает! Как я раньше этого не замечала?! Хотя есть и другая версия: я просто дура, и мне нравится страдать!!!

— А профессор все-все знает! Его можно слушать вечно, — в тон мне вторила Настасья.

— Да что профессор? — не соглашалась я с девушкой. — Я только сейчас поняла: Змей ведь даже шутить толком не умеет! Я почти не видела, чтобы он смеялся!

— А еще в быту своими придирками изведет, — вдруг вздохнула Василиса. — Если занавеска там неровно висит, или цветы на столе немного подвяли, сразу ругаться начинает! Да у него даже книги в комнате лежат строго в определенном порядке!

Я усмехнулась:

— Представляете, девочки, что будет, если каждое утро эти книги местами менять случайным образом? Да его же так с ума свести можно!

Мы вразнобой захихикали.

Под утро медовуха кончилась, а наше желание праздника — нет. Мы высыпали из бани в прохладную августовскую ночь.

— Так, девочки, — командовала я, — наша задача — добраться до деревни! Там у местного старосты точно есть запас вина!

— На чем мы туда только попадем? — спросила Настасья. — Может, я волкодлаков позову?

Представив, что мы въедем в деревню верхом на лысой зубастой нечисти, я торопливо покачала головой:

— Нет-нет, давайте лучше на метле полетим! Василиса, метла есть?

— Только швабра! Но нас троих она не увезет. Мы, конечно, стройные, но не настолько же!

— На швабре надо равновесие держать, — капризно протянула Настасья, — а мы сейчас на это не очень способны!

— А если лохань зачаровать? — внесла рационализаторское предложение я. — Мы в нее все и уместимся!

Но наши планы нарушил взъерошенный со сна Баюн:

— Вы куда в таком непотребном виде собрались?! — возмущенно завыл он, выскакивая перед нами на дорогу. — Позорите все академическое сообщество! Не пущуууу!

— Баюн, отойди, а то на дерево зашвырну! — мрачно пригрозила я.

— А попрооообуй!!!

Тут наше внимание привлек спускающийся с неба Змей Горыныч. Профессор вернулся домой. Черная туша спикировала во двор и пошла рябью, растворяясь туманом. Спустя минуту перед нами стоял Девар Лесовски в своем человеческом обличии:

— Что за сборище посреди ночи? — недоуменно спросил он, а потом заметил меня: — О, Эллин, ты вернулась? Хорошо.

— А