Дервас Читти Град Пустыня - Дервас Читти

Хаос контрреволюции, в ходе которой Ираклию удалось отвоевать империю у Фоки, позволил Хосрою (который уже не мог называть причиною войны месть за Маврикия) добиться новых побед. Эдесса была захвачена им еще до смерти Фоки. В 611 году настал черед Антиохии. В 613 году сдался Дамаск, Палестину объяли смятение и ужас. [1061] Тем не менее, никто не верил, что Иерусалиму может чтото угрожать. Продвигавшееся по финикийскому побережью в направлении Кесарии воинство персов вело с собою двух пленных иноков, у которых каждый день спрашивали о том, что произойдет с Иерусалимом, и каждый день они отвечали, что Господь защитит Свой Святой Город.[1062]

Когда воинство дошло до Диосполя (Лидды), за которым дорога на Иерусалим идет на подъем, монаххозевит Антоний пришел к своему учителю Георгию и сказал, что бежавший в Аравию игумен Дорофей хотел взять с собою и его, Антония. Георгий же отвечал, что они отреклись от мира на этой земле и потому должны оставаться на ней, чтобы их ни ожидало: «Господь, как Милостивый и Любящий Отец, может наказать нас за наши грехи, однако Он не оставит Своего Святаго Града, и не забудет Земли Обетованной до скончания века таково Его обетование». Антоний не пошел вслед за игуменом, но вместе с другими братьями оставил обитель и стал жить в горных пещерах. Часто подвергались они опасности то от иудеев, то от сарацин, однако ни один из них не пострадал, ибо находились они под молитвенным покровом Старца, верного своему слову.[1063]

Когда персы подошли к Иерусалиму, они были готовы предложить городским властям условия сдачи, однако патриарх Захария (сменивший Исаакия в 609 году, когда, как сообщается, Исаакий сложил с себя обязанности патриарха)[1064] категорически запретил принимать их, понимая, что это может привести к резне и к уничтожению Святынь. Мирские же власти не желали прислушиваться к патриарху. Не найдя у них поддержки, Захария призвал к себе Модеста, игумена обители преподобного Феодосия, и отправил его в Иерихон, чтобы тот призвал на подмогу императорское войско.[1065] Обнаружив, что город уже осажден, войско бежало. Оставшийся в одиночестве Модест избрал своим прибежищем стоявший посреди долины утес. Персы ходили вкруг этого утеса и забирались на его вершину, однако так и не заметили игумена, который спустя некоторое время спокойно добрался до Иерихона.[1066]

Персидская армия осаждала город в течение трех недель.[1067] Прослышавшие об этом противники ромеев, будь то сарацины или иудеи, рыскали по округе в поисках поживы. Дорофей Хозевит и Никомед, игумен обители святого Саввы, вместе с большинством монахов бежали в Аравию.[1068] Часть хозевитов укрылась в пещерах, другие и среди них святой Георгий ушли в обитель Каламон. Caрацины прочесывали долины и пытались выведать у захваченных ими старых монахов, где сокрыты монастырские сокровища; они убили столетнего сирийского монаха и пленили многих иноков Георгий же вел себя так, что они не только отпустили его, но и дали ему корзину с хлебом и кувшин с водою, сказав при этом, что он может спасаться там, где захочет, после чего Георгий отправился в Иерихон.[1069]

В Великую лавру преподобного Саввы мародеры ворвались за неделю до падения города. Иноков, не пожелавших покинуть обитель (таких было сорок четыре), мучили в течение многих дней, пытаясь выведать, где хранятся сокровища, после чего убили всех до единого.[1070] В полутора милях к северу, в связанной с обителью святого Саввы лавре Гептастом (Семиустной), ученик спросил старца Иоанна, перейдет ли Святой Город в руки врага. Старец поведал ему о своем сне, виденном за пять дней до этого. Он оказался перед Голгофой и увидел множество клира и народа, молившегося: «Кирие, элеисон». Богородица просила Сына помиловать народ, однако Он отвергся его. сказав: «Я не слышу их, ибо они осквернили Мое Святилище». Повторяя «Кирие, элеисон», народ стал заходить в Конетантинов Храм, вместе с клиром туда вошел и Иоанн. Он хотел было поклониться тому месту, на котором был обретен Честной Крест Господень, но тут увидел, что оттуда в церковь течет грязь. Заметив поблизости двух почтенных старцев, он спросил у них: «Не боитесь ли вы Бога? Ведь, изза этой грязи мы не можем даже молиться! И откуда только взялось это зловоние?» — «Оно порождено беззаконием здешнего священства». — «Не могли бы вы очистить его, чтобы мы вновь могли здесь молиться?» — спросил он и услышал в ответ: «Очистить это место может только огонь». Поведав о своем видении, старец залился слезами: «Меня же, чадо, обезглавят. Я молил Господа отложить этот приговор, однако Он открыл мне его неотвратимость, хотя, видит Бог, в жизни своей я не проливал ничьей крови». Услышав приближение варваров, ученик бежал, те же, обезглавив старца, тут же ушли. Ученик перенес его наверх и похоронил в усыпальнице святых отцов.[1071]

Тем временем, два финикийских монаха продолжали упорствовать в своем сомнительном оптимизме. На каждой башне и каждом укреплении осажденного города им виделись ангелы, вооруженные щитами и огненными копиями. Однако за три дня до падения Иерусалима явившийся с небес ангел сказал ангелам, охранявшим город: «Покиньте это место, ибо сей Святой Град отдается Господом во вражьи руки».[1072]

После того, как персы вошли в город, резня в нем продолжалась три дня.»[1073] Затем бежавших из него стали призывать покинуть свои убежища, обещав сохранить им жизнь.»[1074] Тех, кто был искусен в том или ином ремесле, собрали вместе, чтобы отвести в Персию. Остальных согнали в «концентрационный лагерь» возле бассейна (цистерны) Мамилла. Многие из находившихся здесь умерли от давки, голода и жажды, других же выкупали иудеи (пользовавшиеся благосклонностью персов), предлагавшие христианам сделать выбор между верою и жизнью.[1075]" Старого патриарха Захарию, который вместе с хранителем Креста был подвергнут варварами, требовавшими, чтобы им показали место, где сокрыт Крест,[1076] страшным мученьям, отвели в кандалах на Сион к тем, кто должен был сопровождать его. Вышел Захария из врат Иерусалима, как Адам из рая, перешел через Кедрон и взошел на гору Елеонскую. Дожидаясь конвоя, обернулись Захария и спутники его и увидели достигавшее облаков пламя то горели Храм Воскресения и Святой Сион, Мать всех Церквей, и многие другие храмы;"[1077] три столетия созидались они, вобрав в себя все самые лучшие и самые искусные творения рук человеческих, три столетия были они пределом устремлений всей христианской империи, и вот — исчезли в дыму. Воинский конвой погнал пленников на воеток, и вскоре город уже исчез из виду, Захария же все повторял и повторял слова прощания, призывая мир на родной город и на святыни Веры.»[1078] Они несли плененный Крест по пустыне мимо того места, откуда открывается вид на обитель преподобного Евфимия (и где Евдокия устроила последнюю свою обитель), мимо Хозивы, прилепившейся к крутому склону глубокого ущелья слева от дороги, после чего вышли на равнину у Иерихона, пересекли Иордан и направились в Дамаск. В Иерихоне один из иноковхозевитов сподобился видения Божией Матери, призывавшей святых следовать вместе с нею за Крестом.»[1079]

На этой дороге в рабство Крестная Вера их проявлялась не только в покаянных чувствах, но и в неуязвимости Пасхи. Среди тех, кому удалось уцелеть в Иерусалиме, был некто по имени Фома: он и бывшие с ним стали хоронить погибших где и как могли в пещерах, гробах и могилах.»[1080]В церкви святого мученика Георгия, что за городом, он нашел на жертвеннике семь душ, во дворе правителя — двадцать восемь душ, в бассейне (цистерне) двести семьдесят пять душ, перед воротами святого Сиона две тысячи двести семьдесят душ, и так далее. В цитируемом нами свидетельстве приведено число жертв в каждом месте, общее число которых по одной из версий достигало 66 509 душ (по другой — 33 877 душ). Армянин Себеос»[1081] говорит о 57 ООО погибших и 35 ООО пленных. Он сообщает также, что подсчет и похороны погибших производились самими персами, стремившимися как можно скорее вернуть ситуацию в более или менее нормальное русло. Беженцы векоре стали возвращаться в город. Среди них были и те, кому удалось бежать из персидского плена к их числу относился и монахсавваит Стратегий (Стратиг), которому мы обязаны основными сведениями об описываемых здесь событиях.[1082] Из Иерихона вернулся Модест, поставленный locum tenens местной церкви.[1083] Вернулся в Иерусалим и святой Георгий, Великий Старец Хозивы.[1084] Игумен Дорофей и его иноки поселились в иерихонской гостинице, келарем в которой стал ученик Георгия Антоний. Не умея справиться с искушениями, связанными с тем, что они нахолились в Иерихоне, Антоний стал просить Дорофея вернуться в обитель и, не преуспев в этом, тайно отправился в Иерусалим, ища совета Старца. На следующий день, как и предсказал Старец, два пресвитера и диакон, отправившиеся за Антонием, сообщили ему, что Дорофей принял решение вернуться вместе с братией в монастырь. Антоний отправился туда вместе с ними,[1085] а через несколько дней к ним присоединился и сам Старец.[1086] Впрочем, даже он не пошел в дальние кельи,[1087] но остался в киновии. Жить в ущелье в одиночку не отваживался уже никто, ибо после нашествия персов оно стало кишеть дикими зверьми и нечистыми духами.[1088]