Дочь Кузнеца - Ольга Сергеева

Занила качнула головой из стороны в сторону и сморщилась от боли в плече. Она рискнула и проиграла, не оценила своего врага или переоценила собственные возможности. Но она еще научится, она справится, не сейчас, так когда-нибудь.

— Моя черта ждет меня впереди.

— Да как ты смеешь тварь?! — хлыст взвился над головой, метя рабыне прямо в лицо: Дарина в бешенстве набросилась на нее, больше не контролируя себя и уж точно больше не играя. Мабек Дагар схватил ее за обе руки, оттаскивая от рабыни:

— Хватит! Ты ее насмерть забьешь, а ее и так теперь не одну неделю лечить!

Хлыст разочарованно взвизгнул по каменному полу. Дарина стряхнула с себя руки купца, но уже более или менее владея собой, и развернулась к девочкам — рабыням, в ужасе жавшимся от нее по стенам.

— А вы чего ждете? — прикрикнула она на них и махнула рукой в сторону стола, заваленного всевозможной посудой. — Быстро покажите мне, запомнили ли вы, хоть что-нибудь из того, как следует сервировать торжественный ужин!

Она глубоко вздохнула, окончательно успокаиваясь, и повернулась к купцу.

— Та первая рабыня, что вы привезли, — женщина кивнула головой в сторону Райши, метнувшейся вслед за остальными ученицами к столу, — хорошая, только вот учить ее танцу со змеями, — Дарина усмехнулась, — будет настоящей морокой. Со второй сложнее: если не заставить ее похудеть и не привести ее фигуру в порядок, вряд ли сумеем продать ее дорого. Хотя, конечно, извращенцы бывают всякие.

Купец ждал, когда она продолжит, на надсмотрщица замолчала, вынуждая его самого спросить:

— А эта? — он кивком головы указал на Занилу, по-прежнему сидевшую на полу.

— Она умна, — Дарина снова остановилась, вынуждая Мабека Дагара к очередному вопросу.

— Это хорошо или плохо?

Надсмотрщица аж подавилась смехом:

— Хорошо?! Что вы, таких извращенцев мы точно не найдем!

Часа полтора спустя, когда урок закончился, и девочки-рабыни отправились обедать, Занила пошла вместе с ними. Все время до этого она так и просидела на полу: сервировать стол она не умела, поэтому подходить и демонстрировать госпоже Дарине какие-то свои знания посчитала излишним. Рабыни время от времени искоса посматривали на нее кто сочувствующе, а кто и просто с любопытством. Мабек Дагар почти сразу ушел, посчитав процедуру передачи нового товара оконченной. Сама госпожа Дарина не обращала на Занилу никакого внимания: очевидно, она считала, что та избита настолько сильно, что еще долгое время не сможет самостоятельно подняться на ноги. Но Занила знала, что это не так.

Сейчас, когда она шла по коридору вслед за другими девочками, ее левое запястье по-прежнему не слушалось ее, да спина еще немного ныла, но в остальном она чувствовала себя нормально. На этот раз ей даже не пришлось вызывать ту странную серебряную силу, ее организм все сделал сам.

От группки девочек, за которыми она шла, отделилась Райша и, приотстав, пошла дальше рядом с Занилой. Та отметила, что разговорчивая рабыня успела перезнакомиться уже со всеми ученицами.

— Глупенькая! — зашептала она. — Зачем ты напала на госпожу Дарину? Мне рассказали, она настоящий зверь!

Госпожи Дарины с ними не было: она не пошла провожать девочек в столовую, поэтому Райша и могла сказать такое, хотя бы шепотом. Занила усмехнулась уголком губ, но Райша не заметила этого, продолжая шептать:

— Она же могла тебя убить! И убила бы, если бы господин управляющий не вмешался.

Занила резко остановилась, схватила правой рукой Райшу и заставив ту также остановиться, развернула лицом к себе:

— Что ты ко мне лезешь?! О себе заботься! А о своей жизни я как-нибудь заботиться буду сама! И вообще что-то ты быстро оправилась. Смотри, как бы госпожа Дарина не поручила тебе заботиться о «нашей любимой Найке»! — Занила попыталась передразнить голос надсмотрщицы, но получилось это у нее плохо, может быть потому, что говорила она шепотом, а может быть потому, что северомахейнский выговор слишком уж сильно отличался от салевского.

— Злая ты! — Райша вздрогнула при упоминании змеи и надулась. — Я тебе только хорошего желаю.

— Что может быть хорошего в том, что мы попали в эту школу?

— Как это, что хорошего?! — Райша совершенно искренне возмутилась. — Здесь учат самых лучших рабынь! Мне девочки рассказали, их потом покупают в самые богатые дома Догаты. Как еще ты в знатный дом попадешь? Или ты хочешь все жизнь спину гнуть на поле какого-нибудь крестьянина, а?

Занила ничего не ответила, только усмехнулась. «Интересно, а дом боярина Родослава можно отнести к таким знатным домам Догаты?» — подумала она. Если ее Хозяин, конечно, останется в Салеве. А если нет? Что ж, у нее еще будет время беспокоиться об этом.

Две маленькие рабыни улыбнулись каждая своим мыслям и, заметив, что уже порядочно отстали от своих товарок, бегом бросились по коридору, расчерченному на светлые и темные квадраты падающим из окон светом яркого салевского солнца.

Часть II. Школа.

Салева, столица Догата. 1275 год от Сотворения мира.

Спальни девочек-рабынь располагались в левом крыле здания школы. Для рабынь каждого года обучения предусматривалась отдельная спальня. Это были довольно просторные комнаты с выбеленными стенами, плетеными половичками на полу, источавшими запах сухих трав, подставками под масляные плошки, служащие для освещения, и рядами одинаковых узких кроватей, застеленных грубыми покрывалами серого или коричневого цветов. Количество кроватей зависело от количества рабынь, да еще две-три кровати стояли незанятыми на случай появления новенькой. То есть на тот случай, если будет куплена рабыня, уже достаточно взрослая, да к тому же до этого обучавшаяся где-нибудь раньше, чтобы ее можно было определить не в самую младшую группу. Случалось, правда, такое не часто: управляющий почтенный Мабек Дагар ценил репутацию своего заведения и предпочитал выращивать рабынь с самого младшего возраста.

В спальнях, в отличие от большинства учебных комнат, были окна. Окна выходили, чаще всего, во внутренний двор и закрывались деревянными ставнями. Когда-то, очевидно перед открытием школы, ставни были выкрашены в темно-зеленый цвет, но за прошедшие годы краска успела облупиться, а тонкие досочки, из которых они были сделаны, — рассохнуться. Зимой (а так салевцы называли время года, когда с залива непрестанно дули холодные ветра, периодически лил дождь, и многочисленные деревья сбрасывали листья) в спальнях рабынь было холодно из-за проникавшего в щели сырого промозглого воздуха. Летом же, а по мнению Занилы, лето в Догате практически не прекращалось, даже закрытые ставни не спасали от жары и духоты.