В пасти Джарлака - Борис Харькин

Где-то в подземельях под монастырём, вероятно, сидит бедный Жорик. Но теперь мы его уже не освободим. Нас самих спасать надо!

На широкой площади расположились торговые палатки, было людно и шумно.

Прямо перед монастырём соорудили два помоста. Из одного торчало с десяток высоких столбов, а вокруг были навалены кучи хвороста.

Я заметил, как сгорбленная старушка, ещё больше горбатясь под неподъёмной вязанкой дров, вскарабкалась на помост и кинула свою ношу в кучу хвороста. Причём с таким видом, будто нищему милостыню подавала.

Вот старая кошёлка! Ей и в голову не придёт, что сжигают не только отпетых бандитов, но и бедолаг, попавших на костёр по недоразумению!

Когда подходили к помосту, я почувствовал, как становятся ватными ноги, как из головы улетучиваются все здравые мысли, и на их место приходит первобытный страх. По лицу Васяна катился пот, Ариэль тихо плакала, даже всегда ворчливый Дитер приуныл. Лишь Зябба и Ника продолжали обласкивать конвоиров, соревнуюсь в изощрённости ругательств:

– Был бы у меня мой арбалет, я бы вам показала, скоты вонючие!

– Я вас порублю в капусту, бледнопузые свиньи! Дайте мне только до топора добраться!

– Подонки! Дедушка вас в козье дерьмо превратит!

– Я вам бошки поотрываю и запихну их вашему капитану туда, где солнце не светит!

Это были ещё самые невинные реплики.

Впрочем, на Зяббу с Никой, солдаты обращали внимания не больше, чем на брехливых шавок.

Нас завели на помост и привязали к столбам.

Затем конвой во главе с капитаном Балусом куда-то упёрся, остался только один молодой охранник.

Прошла вечность!

На самом деле, наверное, прошла лишь минута, но она показалась мне вечностью! Я прибывал в каком-то странном оцепенении.

– И долго мы так стоять будем?! – гневно бросила Ника. – Когда уже нас сжигать начнут?!

Нет, я был просто в шоке от её хамской смелости и тупой бесшабашности!

– Сейчас вас сжигать не будут, – словно детям стал разъяснять стражник. – Вас сожгут вечером. Когда стемнеет – костёр красивее смотрится.

Это хорошо! Хоть какая-то отсрочка. Надо думать, думать, думать! Ведь безвыходных положений не бывает.

К соседнему столбу слева от меня был привязан Зябба. Он шепнул мне:

– Я могу разорвать верёвки! И успеть освободить вас! Надаём им по яйцам и помрём как герои! Будет чем похвалиться в Великом Гадюшнике.

Я знал, что орк – не трус, но Ника явно заразила его безрассудной патетикой.

– Всех освободить не успеешь, – ответил я. – Отвяжи Нику и Ариэль и попытайтесь затеряться в толпе!

Я сам понимал как это глупо! Орку будет проблематично затеряться в толпе. Да и убежать они не успеют – стражники отошли не так далеко, вон кого-то из торговцев грузят. Однако если выбирать между костром и этой мизерной надеждой…

– Я без тебя не побегу! – твёрдо сказал орк. – Я – твой должник!

– Не дури! Рви верёвки, забирай девчонок и бегите!

– Без тебя не побегу! – упрямо повторил Зябба.

Я хотел возразить, но посмотрел в глаза орка и понял – его не переспорить.

– Подождём пока, у нас есть время до вечера… Может, и лучше шанс появится. По крайней мере, принять бой и умереть, как герои мы всегда успеем.

Тем временем, к помосту подползла очередная бабка. Махнула в нашу сторону рукой, сплюнула:

– У-у-у шельмцы! Бандюки! А вы, две лахудры, тут за торговлю телом, дась?!

Ариэль покраснела, а Ника не только покраснела, но ещё и пятнами пошла. Она выкрикнула в ответ:

– Заткнись, старая перечница!

– У-у-у шалашовка! Ты мне ещё поогрызайся!

– Пошла отсюда, старая дерьмовщица! Ведьма морщинистая!

– Кто ещё ведьма?! Кого тут из нас сжигають, ась?!

Старуха погрозила костлявым кулаком и, пообещав вернуться вечером, уползла прочь.

***

Василий всё ёрзал у столба. Можно было подумать, что он пытается перетереть верёвки, но я-то знал – он просто не выносит бездействия. Потом он обратился к охраннику:

– Слышь, мужик, а тот второй помост для чего?

Охранник был явно неплохим парнем, а ещё ему было скучно и хотелось поболтать. Поэтому он не послал Васяна, а пустился в объяснения:

– Это сцена. После обеда начнётся ежегодное состязание бардов. Лучшие певцы и музыканты со всего Атрема съезжаются. И не только с Атрема, даже эльфы приезжают! Наш верховный инквизитор господин Гафтон – истинный меценат и поклонник музыки. – Стражник почесал затылок и грустно молвил: – Я вот раньше тоже петь пытался… Только мне кабанчик на ухо наступил. А жаль! Я всегда мечтал поучаствовать в турнире.

– Зачем? – изумился Стольник.

– А вдруг победил бы! В качестве приза, отец Гафтон исполняет одно желание победителя!

– Что, прям, любое желание исполняет?

– Ну… почти любое.

– Он что, такой влиятельный?

– Не то слово! Третье лицо в королевстве. Но по сути дела – второе, после кардинала Маззини. Это потому, что наш славный король Седрик Незаметный редко покидает дворец.

– А как проходит состязание? Кто выбирает победителя?

– Народ. Но решающий голос за отцом Гафтоном. – Солдат хотел ещё что-то добавить, но тут подошёл Балус, рявкнул на него:

– Почему треплешься на посту?!

– Виноват, господин капитан!

Вдруг Васян выдал:

– Господин капитан, разрешите обратиться!

Толстяк прищурил свиные глазки:

– Та-ак… это кто у нас тут по уставу тявкает? Ну валяй, обращайся.

– Мой друг, – Василий указал на меня, и я понял, куда он клонит. – Мой друг – отличный музыкант, певец и композитор!

– Ну да, а ты у нас отличный волшебник!

– Клянусь вам, капитан! Пётр поёт как соловей!

– И что?

– Он сможет победить на конкурсе бардов! – убеждённо сказал Стольник.

Капитан покрутил пальцем у виска:

– Паренёк, у тебя от страха крыша съехала! На этом турнире эльфы выступают! Их ещё никто не побеждал! Сразу видно, что вы не столичные – ни разу не слышали, как ушастые поют. Ну ничего, вам отсюда всё будет отлично видно и слышно. Перед смертью насладитесь прекрасной музыкой, а вечером спокойно сгорите.

– Да он поёт лучше любого эльфа! – продолжал наседать Васян. – Капитан, позвольте ему участвовать! Он победит! Сто пудово!

– Ну даже если так, а мне-то что с того?

– Вы командуете таможней?

– Нет, – раздражёно бросил Балус. – Полковник командует. Я – его правая рука.

– Если Петро победит, он попросит у инквизитора сделать вас полковником и соответственно – начальником таможни. А вы потом в благодарность нас отпустите.

Глаза капитана алчно блеснули, но лишь на миг, после чего он скептически произнёс:

– Заманчиво, но эльфов ещё никто не перепел.

– Ну не победит, тогда можете нас сжигать!

– Ладно, убедили, музыканты херовы! Но смотрите у меня, если что – сразу на костёр.

Вот чёрт! От меня зависит судьба всех нас. От такой ответственности у меня даже ноги слегка задрожали, не говоря уже о голосе! В горле мгновенно пересохло, а мне ещё им петь! И состязаться придётся ни с кем-нибудь, – с эльфами! А я слышал, как они поют и какую музыку сочиняют!

Капитан распорядился:

– Певца отвязать! Остальные пока у столбов постоят. А то всех развязывай, привязывай. Всё равно эльфов хрен победишь!

– Эй! Меня тоже возьмите! – возмутился Васян.

– А ты нам на кой хрен? Подпевать собрался?

– Я конферансье буду! – нашёлся Стольник.

Нас повели ко второму помосту. По пути я шепнул Василию:

– Ты что там ему наплёл? Какой я тебе композитор? Я всего-то пару песен сочинил, думаешь с ними можно победить эльфов?!

– Балда! В твоём распоряжении музыка всего нашего мира!

А ведь верно! Ну, положим, всей музыки нашего мира я не знаю. Но репертуар у меня немаленький! Я ведь могу выдавать сочинения Бетховена, Моцарта, да хоть Битлз, за свои собственные! Неловко как-то. Но лучше стать плагиатором, чем пеплом!

***

Верховный инквизитор мне не понравился с первого взгляда. Высокий, худой, лицо того типа про которое обычно говорят желчное. Улыбка как у голодного волка. Короче говоря – крайне неприятный тип. Он восседал в напоминающем трон кресле, в центре трибуны, прямо напротив помоста.

Состязание вот-вот начнётся, музыканты настраивали инструменты. У кого арфы, у кого лютни, у кого мандолины.

Вот об этом мы и не подумали – петь а капелла не очень-то круто.

Выручил капитан:

– Эй, певец, ты только петь будешь? Или пиликать на чём-нибудь тоже?

– Мандолина бы меня устроила.

Толстяк подошёл к одному из музыкантов, который настраивался и вырвал инструмент прямо из рук.

– Но…

– В фонд короны! – рявкнул капитан, выпучив глаза.

Против такого аргумента музыкант спорить не посмел.

– Держи! – вручил мне мандолину Балус. Хоть он и не верил в мою победу, но она была в его интересах. – Если будешь фальшивить – получишь в рыло, а потом отправишься… сам знаешь куда!