Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 1 - Паркинсон Кийз

Бачелоры заверили гостей, что они прекрасно понимают их и полностью с ними согласны.

Позднее, оставшись одни, Клайд с Люси разговорились более откровенно. Клайд сказал, что во всем виноват он; если бы он так сильно не потакал всем прихотям Кэри, то, наверное, девочка не стала бы такой расточительной. Он сам показал ей дурной пример, и вот… Им обязательно нужно дать ей понять, что они находятся на грани разорения, и надо помешать ей довести своего супруга до неразумных действий. Но это еще не все, отозвалась Люси, большая любезность со стороны миссис Винсент сообщить им, что она всегда рада принять Савоя с Кэри во время карнавала. Хотя, вне всякого сомнения, место Савоя — на плантации, где он должен оставаться во время отсутствия отца. И, разумеется, Кэри должна быть с мужем. Не пристало ей рассматривать жизнь как вереницу праздников и веселых мгновений, ибо жизнь — это не сплошная радость. Она уже достаточно взрослая, чтобы понять это. И, конечно же, нехорошо, что она до сих пор не задумалась о ребенке. Это разрешило бы столько всяких проблем…

Они проговорили в таком духе несколько часов. Но никто из них ни разу не высказал своих дурных предчувствий и опасений, а ведь у обоих на душе было очень неспокойно.

В начале февраля Савой и Кэри все-таки прибыли домой. Перед этим Савой написал отцу удрученное письмо, сообщив, что им не удалось зарезервировать билеты на немедленный рейс, но в конце концов все же повезло, и они взяли билет на «Ксению», которая шла из Бордо прямо до Нового Орлеана. Конечно же, они предпочли бы добираться домой на «Турени» — новейшем и самом быстроходном пароходе Французской пароходной линии, который шел от Гавра до Нью-Йорка, где они провели бы несколько дней, прежде чем добраться домой на поезде, однако это было бы сопряжено с дополнительными расходами. Савой понимал, что может вызвать негодование со стороны отца. Он и не помышлял отнестись к отцу неуважительно, но, как и Клайд, считал просто невозможным отказывать Кэри во всех ее прихотях, хотя, в отличие от Клайда, молодой человек еще не осознал, что подобного рода действия весьма и весьма неблагоразумны. Он продолжал утверждать, что Кэри, естественно, пожелает остаться в Новом Орлеане до Марги грас и только после они приедут домой. С лица Савоя не сходило гордое выражение при виде восторженных взоров, обращенных на Кэри во время балов. Она не пропускала ни одного бала и совершенно не задумывалась о том, что Арманде, может быть, не очень приятно видеть успех невестки, пользующейся намного большей популярностью, чем она.

Кэри и в самом деле вызвала сенсацию. Она всегда была модной, элегантной и красивой, однако теперь вокруг нее распространялась некая soignée[43], совершенно отсутствовавшая в ней ранее. Волосы она стала носить на новый манер: вместо завиточков, собранных чуть повыше затылка, теперь она зачесывала их наверх и завиточки со лба тоже зачесывала наверх, создавая, таким образом, высокий «помпадур», и эта ультрамодная прическа, абсолютное новшество для Нового Орлеана, весьма выделяла ее среди остальных девушек, которые, тоже будучи очень симпатичными, теперь не могли сравниться с ней в этой потрясающей неповторимости. Ее очевидное отличие от остальных юных представительниц женского пола усугублялось и самыми модными парижскими туалетами, которые показывали ее фигуру в самом выгодном свете, при этом прекрасно гармонируя с удивительного цвета волосами. Для каждого бала у Кэри находилось новое бальное платье, и всякий раз платье было моднее, изысканнее и причудливее предыдущего. К тому же она надевала очень красивые драгоценности, и с каждым разом их количество увеличивалось. Повсюду стали ходить разговоры о том, что некоторые наряды Кэри Винсент стоят намного дороже, чем это было принято или прилично для молодой замужней женщины. Правда, эти разговоры не дошли до Савоя, а спустя некоторое время вовсе прекратились.

Родители Савоя, всегда старавшиеся относиться к Кэри по-доброму, а теперь встревоженные, сдержанно переглядывались. Они не могли допустить, чтобы в их семейном кругу (и тем более за его пределами) решили, что они недовольны невесткой и что к этому недовольству быстро примешалось разочарование и даже неприязнь, когда балы, на которые они возлагали такие надежды в связи с Армандой, превратились лишь в легкие мизансцены для Кэри. Клайд с Люси, прибывшие в Новый Орлеан для встречи молодоженов и задержавшиеся там, поскольку Винсенты уговорили их погостить в их просторном доме на Елисейских полях, были серьезно озабочены, хотя и по разным причинам. Они не могли не гордиться потрясающим успехом дочери. Но Люси беспокоила неугомонность Кэри, и они с Клайдом были очень задеты тем, что она настойчиво хотела продлить свое пребывание в Новом Орлеане, вместо того чтобы устремиться в новый дом, который родители так заботливо готовили к ее возвращению. Всякий раз, когда ей предлагали отправиться в Синди Лу, она находила новый повод, чтобы продолжить свой нескончаемый раунд веселья.

— Ну, мамочка, ты же знаешь, как мне не хочется пропустить парад Нептуна! Говорят, будут показывать павлинов, и конечно же…

— Не сомневаюсь, что все будет очень красиво и необычно. Но ты так давно не видела наших собственных павлинов, милая Кэри.

— Но они же будут там всегда! Ведь не разлетелись же они за время моего отсутствия, верно?

— Конечно же, они не разлетелись. Но теперь, когда ты уже повидала Атланта и Мома…

— И эльфов Оберона, и первую нереиду! Ну, мамочка, неужели ты думаешь, что я смогу уехать, так и не побывав на празднике Нептуна и Вакха? И на Королевском параде? Ты же прекрасно знаешь, мама, кто не был в Новом Орлеане до Марди грас, тот, можно сказать, вообще не был на карнавале!

— Но ты приедешь домой хоть к пепельной среде[44]?

— Мы с Савоем хотим пойти в церковь в пепельную среду. Мы же всегда ходили в этот день в церковь. А помнишь того богатого холостяка из Вашингтона, Уолласа Эшби, у него обычай — давать в пепельную среду роскошный обед. И он пригласил к себе на обед и нас. Пригласил впервые. По-моему, это довольно смело с его стороны, не правда ли? Я имею в виду то, что он дает обед в пепельную среду. Это как бы некий вызов[45]. Все просто с ума сходят, когда приходят к нему в гости, ведь он удивительно гостеприимный хозяин, и все произойдет в такой торжественный день… Это ужасное испытание для всех набожных католиков, да и для некоторых англикан тоже.

— Вряд ли мистер и миссис Винсент одобрят то, что вы приняли это приглашение, Кэри.

— Ну, не знаю, мамочка. Вообще-то, да, думаю, они не одобрят. И Арманда тоже, но, с другой стороны, ее же не пригласили туда! Знаешь, в конце концов, мы с Савоем имеем право жить, как нам заблагорассудится, мы же взрослые люди. Верно? Кроме того, должны же мы где-то пообедать, а в среду не будет парохода. Ведь «Стелла Уайлдз» не уйдет до пятницы.

— Выходит, вы приедете в пятницу?

— Ну, разумеется, если ты настаиваешь…

Люси не только не настаивала — она не промолвила в ответ ни слова, просто отвернулась. И Савой с Кэри прибыли домой в пятницу. На этот раз они явно поспешили, поскольку, как выразилась Кэри, после окончания карнавала Новый Орлеан перестал подавать признаки жизни. Ей понравился новый дом, однако она не выказала ликующего восторга, какого ожидали от нее родители. Она оставила нераспакованные вещи в вестибюле и, даже не отдав никаких распоряжений слугам, вскочила на коня и долго-долго где-то каталась. Но на этот раз она не объезжала поля, чтобы проследить за урожаями, как раньше, а бесцельно скакала галопом по берегу реки взад и вперед. Клайд почувствовал, что происходит что-то не то, причем дело явно серьезное. Однако он не стал напрямик спрашивать Кэри, что случилось, решив выяснить причину такого беспокойства всяческими окольными путями.

И вот однажды, когда Кэри вновь с самого утра отправилась бесцельно блуждать верхом по окрестностям, он подъехал к ней и, сделав вид, что повстречал ее совершенно случайно, небрежно осведомился, помнит ли она еще о зарытых сокровищах.

— Ну… не знаю, как и сказать, — отозвалась она и посмотрела на него равнодушно. — В последнее время я как-то не задумывалась об этом. Разумеется, я уже достаточно повзрослела, чтобы понять, что вряд ли мы сможем до чего-нибудь докопаться, наугад отрывая огромный пласт гравия. Но ведь Маррелл существовал на самом деле, не так ли? И, возможно, он действительно закопал награбленные сокровища однажды ночью. Думаю, что когда-нибудь мы могли бы взять старинную карту, компас или еще что-нибудь в этом роде и… Что ты говоришь? Не надо? Почему?

— Потому что, полагаю, этот драгоценный клад у нас в руках, но его не надо выкапывать. Вовсе не надо. Валуа Дюпре — я говорю не о твоем бывшем женихе, а о его отце — высказал мысль, что сокровища лежат прямо у всех на виду, а мы много-много лет проходим мимо них, не обращая внимания.