Киндер, кюхе, кирхе (СИ) - "Андрромаха"

- Неправда. Ты отлично плаваешь. И красиво танцуешь. Значит, умеешь держать равновесие. А там больше ничего не надо.

Олег долго лежал на Мишиной груди, время от времени судорожно переводя дыхание. У Мишки затекло плечо, но он боялся пошевелиться. Боялся спугнуть еще какие-то слова.

Наконец, Олег тихо спросил:

- Ты завтракал? Или – голодный?

- Там – сосиски. Пойдем! – Миша легонько подтолкнул его плечом и, встав, первым делом сдернул ненужный уже плед.

Светлый летний день хлынул в окна. Олег поднялся следом, исподлобья, настороженно глядя ему в лицо. И Миша спокойно и твердо ответил на незаданный вопрос:

- Ничего не поменялось. Ты – мой муж, и я люблю тебя больше жизни!

Он стоял, опустив руки, и ждал. И тогда Олег решился, сделал шаг вперед и привычным, властным движением притянул его к себе. А Мишка по-девчачьи вскинул ему руки на шею. А потом они пошли завтракать. И собираться за Юркой. И хотя, приглядевшись к Олегу, можно было понять, что глаза его – заплаканы,он улыбался уже спокойно и уверенно.

  *   *   *

Жара спАла. Небо выцвело к закату. И солнце застыло над озером, словно решая: идти на покой под кромку воды или остаться освещать белёсую северную ночь.

В костре занялось новое поленце. Огонь окреп. Уха забулькала, плеснула через край и паром зашипела на поленьях. Мишка чуть разворошил дрова, бросил в кипящее варево кинзу и лаврушку. И в сладкий запах сосновой смолы, земляники и дыма вплелась острая пряная нотка.

- Уезжать не хочется! – разморённо потянулась Марго, носком кроссовка подтолкнув к костру распушенную шишку. – Самый смак начинается!

- Ну и оставайтесь! – покосился на нее Миша.

- Нет. Дела. Бизнес, едрить его через коромысло! – энергично сказала она. – Отвезешь меня с тетей Катей и Ксюшкой на берег?

Он кивнул, наклоняясь над ухой, чтобы вычерпать из котелка пару «стрельнувших» туда угольков.

- Всем хорош остров, одно плохо – никак без лодки не попасть!

 – Почему? Вплавь можно.

- Ха! - фыркнула Марго, – До берега - два километра! Это кто ж доплывёт?

- Мой Олег доплывет, - небрежно обронил Мишка.

- ****ишь, подруга! – чуть снизив голос, иронично бросила она.

- Завидуйте молча! – в тон ей, незлобливо, по-свойски парировал он, потом обернулся к берегу, где Олег с Арниными Петькой и Антоном нанизывали на ивовые прутья будущую «воблу», и окликнул:

- Лёль! Тут пари возникло: сможешь ты доплыть отсюда до берега или нет?

- А ты как спорил – за меня или против? – подходя, усмехнулся Олег.

На его ладонях отливала мутноватым блеском приставшая рыбья чешуя. Он обтер было руку о колено, сплюнул себе на кончики пальцев и начал подцеплять чешуйки ногтями.

- Не скреби! Не зажило же пока! – резко одернул его Мишка. – Давай, полью!

Олег послушно подставил ладони, и Миша плеснул из ведра тепловатой водой. Шрамы на ладонях поджили, стянулись в узкие, пока розоватые и местами шелушащиеся полоски.

- Что, на уху не остаёшься? – обернулся Олег к Марго.

Она отрицательно покачала головой. Подошел Арни с маленькой дочуркой на руках и его теща с тюками каких-то пеленок и шмоток. Крошечная Оксанка в светлом платьице и белой, обшитой кружевом панамке с горделивой небрежностью инфанты восседала на сильных отцовских руках. Ей сегодня исполнился годик. И в честь нее Арни собрал этот пикник на ильменском* острове.

- Пашка звонил: они с Толиком едут. Их водила прям на берег привезет, а обратно всех желающих захватит, – Арни обернулся к теще: - Баб Кать, ты готова?

Теща кивнула. Миша забрал у нее сумки и пошел к воде, где к низким стланям была привязана цепью «казанка»*.

- Тут Олег на спор взялся до берега доплыть, - подала голос Марго.

Баба Катя осуждающе нахмурилась:

– Что за ребячество?! Здесь – широко, и глубина семь метров.

- Я же – волжанин, Екатерина Петровна, - улыбнулся Олег. – Не бойтесь! За меня Миша поспорил, я его не могу подвести.

Он кинул футболку и брюки в моторку, подмигнул другу и вошел в воду. На отмели вода была теплой, как парное молоко. Но, зайдя по пояс, он остановился и поежился, зачерпнув ладонями, неторопливо растер руки и плечи, сделал еще пару шагов и поплыл. На берег сбежали  Арнины пацаны.

- Меня дядя Олег обещал научить плыть баттерфляем! – похвастался старший, Антон.

- А я уже умею! – вставил Петька.

- Языком звиздеть умеешь!

- Антоша! – возмутилась баба Катя. – Что за слова? Не смей так говорить!

Миша уложил вдоль бортов сумки, распутал цепь, развернул лодку и, придерживая одной ногой корму у мостков, подал по очереди руку своим пассажиркам. Марго и баба Катя устроились на низких скамейках. Арни передал Мише Оксанку:

- Смотри, осторожней! Самое дорогое доверяю тебе!

- Не бойся, Серег! Спассредство наденем. Штиль - штилем, а техника безопасности – святое дело! – Миша передал малышку бабушке, потом опустился перед ней на колени и надел чуть великоватый ей оранжевый жилет.

Олег отплыл уже далеко. И размеренные гребки его рук рассекали зеркальную гладь. Мотор затарахтел, и лодка, задрав нос, рванула от берега. Приблизившись к пловцу, Миша заложил дугу, чтобы не потревожить его волнами, поравнявшись с ним - заглушил мотор. Олег плыл красивым, энергичным кролем. Мишка, чуть прикусив губу, любовался его точными движениями. Потом крутанул зажигание и увез пассажиров к берегу. Пока выгружались, пока выбирали со дна лодки сумки, пока пассажирки обували цивильные туфельки, Олег доплыл и вышел из воды, закидывая назад мокрые волосы, улыбаясь и умерЯя дыхание.

- Круто! – Марго вскинула вверх большой палец.

- Лёль, ты – лучший! – выдохнул Мишка.

- Я – для тебя! – ответил ему Олег одними губами.

Два старших Глазова подъехали на «служебном» мерседесе.

- Жаль, именинница уезжает! – сокрушался Павел, забирая у бабушки малышку и высоко поднимая ее над головой. – Ну, теть Кать, подарки-то тебе отдать?

- Всё – Насте, Насте! – отмахнулась Арнина теща. – Нас отпускайте уже, спать пора девчурке.

Водила открыл «чемоданистый» мерседесовский багажник и помог выгрузить в моторку ящик спиртного, удочки в дорогом чехле, какие-то пакеты и высокие болотные сапоги. Оксанка задремала на бабушкином плече, поэтому простились быстро, без разговоров и восклицаний.

- Дядя Паша приехал! – прыгали и хлопали в ладоши Арнины пацаны. – Фейерверк будет вечером, правда?

- Куда ты столько привез?! – поморщилась Настя на звякнувший ящик. – Сережа всё купил!...

- Ээээ, не говори! – покачал головой Павел. – Мы тут тучного клиента уважили. Это он нам поверх гонорара был так «благодарен». Армянский завод! Ты таких названий и не слышала!

В соснах, на высоком берегу, метрах в ста от рыбачьей избушки был сколочен из распиленных вдоль бревен прочный стол. На нем теснились бутылки, привезенные из дома нарезки и салаты, и два больших котелка только что снятой с костра свежей ухи.

- «Арцах Серебряный»*, 45 градусов, - прочитал Мишка незнакомую этикетку. - Лёль, по ходу, в честь тебя названа. И градус – в жилу!

Олег вынул у него из рук бутылку и переставил на другой конец стола:

- Как бы мне в своей семье исхитриться, чтобы раз и навсегда закрыть тему градусов?

Андреич, отвинчивая крышку с бутылки и разливая по тесно сдвинутым стаканам, подмигнул:

- Там, за протокой полянка есть с а-а-а-атличной крапивой. Попробуй, если ничего другое не берет.

Олег покосился на Мишку, иронично поднял одну бровь и задумчиво протянул:

- Ты думаешь?...

Эта тема не всплывала в их разговорах с зимы. Всё остальное наладилось, но тут -  словно отрезало. А сейчас Олег молчал, не сводя взгляда с Мишкиного лица, и Мишины щеки медленно набирали румянец. Лёха хохотнул:

- Самсонов, ты хоть так не красней. А то мы, правда, подумаем, что Олег тебя крапивой жарит.

Вдруг встрял Арни:

- Лёх, завали своё радио! Орешь на весь бор, а рядом – дети, - и кивнул на своих пацанов, которых Настя чем-то занимала у костра.