Такси! Такси! - Анатолий Захарович Рубинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ему пришлось по душе каждый день знакомиться с новыми людьми. Наблюдать, как ведут они себя в дороге, рассказывать им и, главное, слушать их рассказы о себе. Много лет назад он стал записывать свои впечатления о минувшем дне - потом они очень пригодятся ему, да и не только ему. Евгений Васильевич сделал запись о первых своих километрах. Первым пассажиром его была тоже женщина. Она села с вещами у Ярославского вокзала, как и последняя его пассажирка, ехали они тем же путем - по Садовой, по улице Горького, потом по Ленинградскому шоссе. Только сошла она не в Тушино - намного раньше, у здания Военно-воздушной академии имени Жуковского. Тогда в Тушино на такси почти не ездили - считалось, что слишком далеко.
Между двумя сходными поездками - первой и последней - уместились долгая шоферская жизнь, миллионы километров, тысячи и тысячи людей, радости, огорчения, успехи, обиды. За сорок пять лет за окошком машины изменилось решительно все - Москва стала иной.
Радости были каждый день. У таксиста с добрым сердцем их не может не быть - достаточно видеть чужую радость, счастье пассажира, которому хорошо на душе от быстрой и удобной езды. Впрочем, в первые годы езда была далеко не,всегда быстрой и удобной. Не без юмора рассказал Евгений Васильевич о состязании - о беге наперегонки между извозчиком и машиной, между рысаком и «Рено». Выиграл это соревнование рысак…
Двое пассажиров ехали от Казанского вокзала до Богородского, один нанял извозчика, другой - такси. Сначала вел «Рено». Он лихо миновал Каланчевскую площадь, Краснопрудную улицу, лидировал и за первым поворотом у Сокольнического круга. До этого дорога шла все время по прямой. А у Богородского шоссе машина зашлась в кашле и остановилась как вкопанная, а мимо, высекая подковами искру из булыжника, промчался рысак с ликующим извозчиком. Наивный человек, он верил, что нет ничего надежнее лошади!
Подземный переход для пешеходов.
И с самого начала многомиллионного пути были огорчения, которые шли от первородного таксистского греха - из тех далеких времен, когда ловкие прокатчики норовили обмануть, объегорить пассажира, выудить с него плату побольше. До сих пор на добром таксистском имени пятна, посаженные теми редкими нечестными людьми, которые пристали к чужому табору, считая его удобным для того, чтобы заработать рубль подлиннее. Досада берет честных и преданных делу таксистов оттого, что до сих пор каждый день нужно отстаивать свою чистоту и порядочность: действительно, худая слава бежит, а добрая - лежит.
Нынешнее поколение таксистов не имеет представления о трудностях, которые выпали на долю тех, кто водил легковые машины общего пользования сорок - сорок пять лет назад. Им приходилось не только работать, но и утверждать высокую шоферскую мораль. Не у каждого доставало храбрости отказать в поездке явно сомнительным людям - ворам, бандитам. Иногда к виску водителя приставляли пистолет. И он, чувствуя прикосновение холодного металла, должен был решать: бороться или сдаться, оправдываясь угрозой.
Евгений Васильевич Рыжиков отлично знал своего сослуживца Василия Федоровича Ананьева, тоже водителя первого таксомоторного парка. Он был старше Рыжикова, носил темные очки, чтобы не была видна пустая глазница - след тяжелого ранения на гражданской войне. Василий Федорович однажды не побоялся приставленного к виску пистолета. Через темные очки двое преступников не смогли прочитать в единственном глазу таксиста его намерение не сдаваться. Водитель, сделав вид, что он согласен выполнить приказание бандитов, ехал по их указаниям, а на повороте, словно невзначай, повел машину на большой камень. Такси основательно тряхнуло, Василий Федорович схватил руку с пистолетом, вырвал оружие, заглушил машину и выстрелил в воздух. У смелого таксиста нашлись помощники, они помогли доставить растерявшихся преступников в милицию. Там узнали отчаянных грабителей, за которыми охотились давно, но безуспешно. Состоялся суд, шофер давал показания: говорил уверенно, не зная того, что в зале сидят люди, которые стараются запомнить его лицо и взяли на заметку то, что таксист ездит по городу на «Форде» с гаражным номером 265.
27 июля 1933 года весь парк, все московские таксисты были потрясены известием: на шоссе Энтузиастов найден обезображенный труп таксиста. Раны были нанесены в грудь и спину. Следствие показало, что водитель защищался, - об этом можно было судить по многим признакам.
Лучшего московского таксиста провожали в последний путь почти все его коллеги. В тот час оставили в городе только несколько дежурных машин, длинная вереница такси - их было двести - медленно брела вслед за процессией. Среди них была и машина Ры-жикова. Растянувшаяся процессия остановилась на Крымской набережной, у дома № 14, где в ту пору помещался парк. В стене замуровали урну с прахом таксиста, умершего на боевом посту. Шоферы вышли из машин, молча смотрели на печальную работу штукатуров. Потом, такие же молчаливые, разъехались по всей Москве. В тот день опасно было стать подозрительным, мстительным - неразговорчивые, хмурые пассажиры, назначавшие отдаленные от центра города адреса, вызывали сомнение. Удивительно ли: ведь убийц не нашли ни тогда, ни потом.
…Таксисты первыми узнают о самых печальных и о самых радостных событиях города благодаря подвижности и тому срединному месту, которое занимает в жизни города такси. Несчастья многому учат. Потому таксисты-ветераны так умудрены жизнью: они повидали больше других. Одних, слабых, собственные таксистские несчастья отпугнули - они ушли из такси. Других сделали стойкими, жизнелюбивыми. Евгений Васильевич не стал угрюмым, он понимал, что нельзя относиться дурно ко всему пассажирскому племени только потому, что к нему примешиваются грабители и бандиты. Как нельзя дурно относиться пассажирам ко всем таксистам, если к ним присоединится рвач, думающий только о себе.
Евгений Васильевич Рыжиков любил каждого пассажира, впускал к себе в машину охотно, с радостным ожиданием узнать чтс-то новое. И жизнь щедро подарила ему много памятных встреч. Он не переменил своего отношения к людям даже после
