Потому что (не) люблю (СИ) - Андриевская Стася

— Зашибись. Страшно даже представить, что ты оставил на сладкое.

— Ну тоже как бы ничего особенного. Вернее, ничего такого, что можно было бы толковать однозначно. Просто один из абонентов в телефонной книге Марины Андреевны идентифицирован как Власенков Олег. Владелец конторы по ремонту офисной техники, и «Птицы» даже периодически возили ему своё железо. Всё официально. Но лично я знаю его ещё и как дельца под погонялом Олего Френд, промышляющего изготовлением липовых документов. Всяких: от больничных справок, до паспортов, в том числе и заграничных. Но это по особой дружбе, естественно.

Я молчал, переваривая. Тимур, так и не дождавшись ответа, пояснил:

— Крыша у него, сами понимаете, такая высокая, что отсюда не видать. Поэтому просто наехать с допросом не получится, тут надо нежненько, полюбовно. Чтобы не занервничал ни он, ни его смотрящие.

Я устало закрыл глаза и, чувствуя, как обречённо зазвучал вдруг голос, но не имея больше сил это прятать, выдохнул:

— То есть, ты думаешь, она подготовила своё бегство заранее? Поэтому и личные документы дома оставила?

— Не исключаю. Как и подготовку доков для этого иностранчика. Но при этом, и то и другое предположение может оказаться полной лажей, и Марина Андреевна даже не подозревала, чем промышляет на досуге Олего Френд. Всё-таки объявления на столбах он об этом не расклеивает.

— Твою мать… — Что ещё сказать я не знал. — Ладно. Что всё это в куче нам это даёт?

— Пока ничего. Но я предлагаю подать этого Густава в розыск. Официально.

— На каком основании?

— Не имеет значения. Можно повесить на него крупное хищение каких-нибудь ценностей в центре. Потом, если надо будет, сами их «найдём», да и делов-то. Но для начала пусть его фото посветится в ориентировках, по телевидению, в газетах, интернете. Просто посмотрим к чему это приведёт. В его нелегальном положении, если он чист — самое логичное будет появиться самому. А если нет, то будем надеяться, что он занервничает и тупо выдаст себя.

Все следующие сколько-то там дней, которым я потерял счёт не из-за их множества, а просто словно выпал из жизни, я всё крутил в голове последние новости.

Они было всем, и в то же время ничем. Этот Густав мог оказаться любовником, а мог действительно учить Маринку языку. За ней сталось бы и такое развлечение, научилась же она зачем-то языку глухонемых? Олего Френд мог подогнать Маринке новые документы на имя Клавы Пупкиной, а мог просто ремонтировать её принтер. Но вот куда приткнуть сообщения, предположительно от Славки, о проделанной работе и получении оплаты за неё я не знал, но снова и снова ловил себя на том, что ищу оправдания любым возможным Маринкиным действиям. Только бы она оказалась жива, и у нас появилась возможность просто поговорить.

Просто. Поговорить. Это, вроде бы, так мало, в то же время — в этом всё. Как жаль, что я не понимал этого раньше.

А потом Тимур сообщил, что Славка обнаружена и взята под наблюдение. Ещё сутки на замершем вдохе… и я оживаю, получив конкретные координаты её местонахождения и зелёный свет от Тимура. Ну всё, дерзкая. Кранты тебе, точно!

Глава 14

Она шла по тротуару, беззаботно мотыляя сумочкой, а я крался за ней по другой стороне улицы на первой передаче, готовый в любой момент бросить тачку и взять пеший след.

Она подставляла лицо редким снежинкам и время от времени как-то совсем уж по-детски ловила их на язык. А я скрипел зубами и готов был биться башкой об руль от отчаяния — да, чёрт возьми, уже середина ноября. Первые снежинки. Беспросветная зимняя серость на горизонте. И Новый год, в который мы с Маринкой могли бы отпраздновать двадцатилетие наших отношений.

Дерзкая выглядела гораздо презентабельнее, чем два с половиной месяца назад: шмотки явно новые, не абы какие — модные высокие сапожки, кожаные, лаковым литьём облегающие бёдра брючки. Меховая курточка. Распущенные блестящим шёлком волосы. Стильная, дорогая штучка, в жизни не подумаешь, что совсем недавно таскала шмотки с чужого плеча, питалась бичпакетами и не знала, куда податься. Всё-таки нашла у кого насосать, сучка? Или с самого начала ломала комедию?

А вот сейчас и узнаем!

Выскочил из тачки. Поднял воротник кожанки, защищаясь и от ветра, и от ненужных взглядов, и перебежал на другую сторону улицы. Пристроился на след дерзкой.

Она не спешила, по сторонам не оглядывалась. От дёрганной, злобной шипучки с гвоздём, какой я увидел её впервые, не осталось вообще ничего. Сейчас девочка явно была на расслабоне сытой жизни, словно паршивого перепуганного котёнка взяли в дом, и он размяк и подобрел. Тем хуже для неё.

Впереди показалась арка ворот Горсада, и я ускорил шаг, подбираясь ближе.

В парк вошли уже почти вместе, но я всё ещё прятался за спинами частых прохожих. А вот на едва заметную тропинку с нормального мощёного плиткой тротуара мы ступили уже только вдвоём. Пришлось замедлить шаг, отпустить её немного вперёд…

И всё-таки девчонка меня заметила и рванула вдруг вперёд, петляя между кустами, и даже чуть не затерялась в темноте, но снова опрометчиво выскочила на тротуар, и мы побежали по прямой. Я уже обрадовался, нагоняя, но у противоположного выхода из парка на меня налетела вдруг, сшибая обратно в кусты, туша.

Бойцовский опыт сработал — завязалась драка, и зря ты, мужик, ввязался, вот правда… Однако он неожиданно оказался явно из подготовленных, и уже через пару секунд я перестал сдерживать удары, замолотив на поражение. Но противник и теперь не уступал, даже наоборот — чем дальше, тем очевиднее становилось, что это явно профессионал. Причём, превосходящий меня, любителя, по силе и технике.

Краем глаза заметил стоящую в стороне Славку. Хренасе, расклад… На живца? Меня?!

Спасительным допингом плеснула ярость. Вывернулся, имитируя падение и, поймав момент, зарядил противнику между ног. Херня это всё, что по яйцам нельзя. Можно и даже нужно. На то они и бои без правил.

Мужик загнулся, я рванулся из-под него… Выворот, бросок через спину. Удушающий локтем. Контрольный прямой в солнечное сплетение… Рассказывать долго, а на деле — пара мгновений неразберихи.

— Игна-а-ат! — испуганно завизжала девка, когда мужик коротко хэкнул выбитым из лёгких воздухом.

Я разозлённо поднажал локтем на его кадык… И в затылок мне жёстко упёрлось что-то твёрдое и холодное. Характерный щелчок снятого предохранителя.

— Руки! Давай, давай. Потихонечку. Не хочешь дырку, не дёргайся…

Против лома нет приёма. Я матюкнулся и медленно поднял руки, и тут же словил сокрушительный удар по затылку.

Очнулся в каком-то то ли подвале, то ли слесарной служебке. Сам сижу на стуле у стола, руки связаны за спиной, рот заклеен. Свет скудный, а может, в глазах до сих пор не прояснилось — не поймёшь.

Но главное — живой. А значит, будет диалог.

Замычал, привлекая внимание, услышал шевеление за спиной. Шаги.

— Руки не развязываю, уж больно ты шустрый. А вот скотчик…

Говорящий отодрал клейкую ленту и, наконец, вышел вперёд, давая себя рассмотреть: примерно моего возраста, моего роста, моей комплекции. Даже причёски одинаковые — почти в ноль, только я скорее чернявый, а он русый. Руки в карманах, держится свободно, аура мощная. Вольная. А вот морда подбитая. Но, судя по ощущениям, я и сам сейчас примерно такой же. Брат-близнец из зазеркалья, твою мать.

— Ты кто такой?

Он развернул задом-наперёд стул, оседлал его.

— Не важно. Достаточно того, что я знаю кто такой ты, господин Магницкий. И вот что интересно — человек-то ты вроде солидный, в беспределе не замеченный, наоборот, благотворительностью занимаешься… А вот девчонку пас. Зачем?

Говорил и смотрел вроде спокойно, но фонило от этого спокойствия сосредоточенной готовностью.

— Поговорить хотел.

— О чём?

— О личном.

— Мм. — Понятливо качнул он головой, помолчал. — Ну и что мне с тобой делать? Отпустить, без уверенности, что опять поговорить не захочешь, не могу. Не отпустить тоже — наверняка тот твой товарищ, который девочку до этого почти сутки караулил, теперь тебя искать будет, да?