Кровь на палубе - Иван Любенко

Не успели закрыться двери, как молодой любовник упал перед августейшей особой на колени.

– Катенька, что же немилостива ты ко мне? – Александр принялся униженно целовать полы ее платья.

– Немилостива? А разве не я тебя в генерал-адъютанты произвела, графское достоинство тебе даровала, в Совет определила? – Голос у императрицы задрожал, и на глазах навернулись слезы. – Ну почему ты любовь мою не ценишь? Сказывают, за фрейлинами ухлестываешь. Что с тобой, Саша? Скажи правду. Уж не другую ли нашел?

– Да что ты, Катя! Не верь! Врут люди! Завистью черной исходят! – Он жалобно захныкал, затрясся всем телом и приник к ее ногам. – Каюсь, грешен я! Да только в том, что к картам пристрастился да все дни напролет за ломберным столом просидел… Провались она пропадом, игра эта!

– Ну, полно, Саша, полно! Успокойся! Вот и славно, что разобрались!

…Ровно через год граф Александр Матвеевич Дмитриев-Мамонов попросит у Екатерины II прощения и высочайшего соизволения на брак с ее фрейлиной – шестнадцатилетней красавицей Дарьей Щербатовой. Екатерина II благословит молодых и пожалует 2250 душ крестьян и 100 000 рублей. Но на другой день после свадьбы она прикажет им навсегда покинуть Петербург.

Не пройдет и года, как бывший фаворит начнет вновь забрасывать повелительницу жалостливыми письмами, умоляя вернуть ему былую благосклонность и разрешение на жительство в столице. Ответ государыни не оставит ему никаких надежд.

Глава 28

Беспокойная новость

«Ставропольские губернские ведомости» № 38

Специальный выпуск от 18 сентября 1910 года

«По сообщению нашего корреспондента, находящегося на борту парохода «Королева Ольга», вчера в своей каюте был найден убитым один из пассажиров первого класса – известный в Ставрополе дворянин, действительный статский советник Прокудин К.И., возглавлявший в нашем городе акцизное ведомство. Его сейф был вскрыт, а деньги и ювелирные изделия похищены. Благодаря господину Ардашеву злоумышленника удалось задержать в тот же день. Все ценности возвращены. Как позже выяснилось, злодеем оказался матерый разбойник Ахмед Ходжаев, который нанялся стюардом еще в Новороссийске. Опасный преступник скрывался под чужим именем.

Вдова погибшего уже покинула пароход, чтобы пересесть на встречный корабль и сопроводить гроб с телом незабвенного супруга до Ставрополя.

Вместо погибшего в Константинополе учителя гимназии Завесова в члены экспедиции принят господин Свирский, следовавший на том же судне в качестве вояжера. Как считает профессор Граббе, присутствие студента столичного университета, прослушавшего курс разнообразных наук, может оказаться очень полезным в деле обнаружения целакантуса и проведения других научных исследований на Мадагаскаре».

Поляничко сидел в своем кабинете и, шевеля усами, внимательно читал газету. Тем временем Фаворский, заложив руки за спину, рассматривал улицу в открытое окно. Беззаботные парочки дефилировали по тротуару, радуясь бабьему лету. Торопились куда-то семинаристы, тащил на спине мешок базарный торговец, звонко голосил мальчишка, продающий билеты на цирковое представление, и обреченно стучали железными колесами о мостовую деревенские подводы.

– Стало быть, успел все-таки злодей загубить еще одну невинную душу, – с сожалением изрек полицейский. – Жаль, что наша депеша поздновато поспела. Одно хорошо – у Антона Филаретовича хлопот поубавилось. Теперь ему осталось сдать преступника в участок в Новороссийске и – домой. Оно и правильно – хватит по заграницам кататься. Пора бы и местными конокрадами заняться…

– А я склонен полагать, что основная каша только заваривается, – не поворачиваясь, проронил жандарм. – Не думаю, что Ходжаев убил бедолагу Завесова. Зачем он ему? С учителя и взять было нечего. Другое дело – Прокудин.

– По-вашему, на судне имеется еще один злоумышленник?

– Весьма возможно, если только он уже не сошел в ближайшем порту.

– Что же делать?

– А ничего, Ефим Андреевич. Будем на Господа уповать да на Клима Пантелеевича. Только бы Антон Филаретович не наскипидарил!.. Кстати, нет ли от него вестей?

– Давеча прислал телеграмму. Пишет, что взял билет на пароход до Афин. А там пересядет на другой – до Яффы. «Королеву Ольгу» дождется уже в Палестине.

– Верное решение. Я запрашивал Новороссийское отделение РОПиТа, и они мне разъяснили, что если плыть без остановок, то от Афин до Яффы – всего два с половиной дня пути. Получается, что ваш помощник прибудет туда раньше, чем Ардашев.

– Это и понятно: паломники, туристы, достопримечательности… Помилуй бог, тут хоть бы в неделю уложиться!

Послышался неуверенный стук в дверь, скрипнули петли, и в проеме показался письмоводитель Кипятков. Из-за его спины выглядывала почтовая фуражка с кокардой:

– Ефим Андреевич, вам телеграмма международная, срочная…

– Давайте, – Поляничко выхватил конверт и принялся надрывать край.

– Прежде надлежит расписаться, ваше благородие, – почтальон подал квитанцию.

Полицейский потянулся через стол, макнул перо и поставил размашистую подпись. Письмоносец исчез.

– Уж не от Каширина ли?

– Нет, Владимир Карлович, не угадали. Ардашев прислал. – Ефим Андреевич пробежал глазами листок с наклеенной на него лентой печатных букв и, передав Фаворскому, недоуменно спросил: – И зачем ему это?

– Что ж, раз надобно, значит, будем исполнять. Ему там виднее. – Он достал папиросу, постучал гильзой о серебряный портсигар и добавил: – Вы уж держите меня в курсе этого расследования.

– А вот интересно, где сейчас находится пароход?

– Ну, если телеграмма отправлена из Смирны и там указано время, то…

– Да-да, – махнул рукой Поляничко, – глупый вопрос. А насчет просьбы Клима Пантелеевича – не беспокойтесь. По получении результатов я безотложно вам протелефонирую.

– Честь имею. – Ротмистр попрощался одними глазами, ни на дюйм не преклонив голову.

Каблуки жандармского офицера все еще отсчитывали ступеньки, когда в голове сыщика зародилась смутная догадка:

– …или их родственники, – едва слышно вымолвил он и довольный собой шагнул к двери.

Глава 29

У побережья Морея

Уже с лета 1788 года имя Ламбро Качиони звучало как символ греческого сопротивления на Архипелаге. Смелые и решительные действия морских повстанцев посеяли такой панический страх по всему Средиземноморью, что капитаны турецких купеческих судов наотрез отказывались выходить в море без военного сопровождения. К тому времени эскадра повстанцев приросла трофейной 16-пушечной шебекой «Олифант». На ее капитанском мостике теперь стоял Тихомир Ивкович.

Главная задача, поставленная русским командованием перед всеми корсарскими судами в Средиземноморье, заключалась в абсолютной блокаде Константинополя. По замыслу князя Потемкина, лишенные подвоза продуктов жители турецкой столицы неминуемо поднимут восстание. А там глядишь – и до капитуляции Порты недалеко. Но добиться этого можно было только путем объединения усилий эскадры Грейга (так и застрявшей на Балтике из-за войны со Швецией) с корсарской группировкой Качиони и казенной флотилией Гильгельмо Лоренци. Этот бывший мальтийский пират был поставлен во главе соединения, сформированного исключительно на деньги русского правительства. Правда, в таком случае Качиони должен был всецело подчиниться генерал-поручику Заборовскому, назначенному главнокомандующим российских сил в Средиземноморье. А этого своенравный грек, несмотря на недавно полученное майорское звание, вынести не мог. Стремясь доказать светлейшему князю Потемкину-Таврическому, что самостоятельность его эскадры только увеличит число побед, отважный моряк начал атаковать даже те караваны, кои ходили с боевым охранением.

Тихим ранним утром, когда висевшая над водой сероватая дымка почти рассеялась, вахтенный матрос на «Тюльпане» ударил в колокол. Впереди прямо по курсу в кильватерной колонне, под охраной трех турецких военных кораблей шли четыре «купца».

О том, что их трюмы ломились от английского оружия и добротной амуниции, Капитону было хорошо известно. Еще неделю назад тайный курьер привез Ламбро секретную депешу от русского посланника в Венеции. В ней сообщалось, что в Салониках под погрузкой стояли четыре пинка, отправляющиеся в Боснию. «Судя по всему, – писал Мордвинов, – эти суда полны оружия и военного снаряжения. Неплохо было бы их захватить». Вот тогда-то Качиони и приказал Русанову, Макфейну и Тихомиру Ивковичу курсировать вдоль восточных берегов полуострова Морея в ожидании богатой добычи. Сам же он, выйдя на «Северной Минерве», вместе с 22-пушечным «Великим князем Константином» и «Великим князем Александром» (вооруженным 16 орудиями), поджидал караван у мыса Малея.