Минное поле политики - Евгений Максимович Примаков

идеями. Образовался «вакуум» в такого рода встречах с представителями российского руководства, и Фидель — человек непосредственный, не испорченный условностями, стремился получить нужную ему информацию и передать те мысли, которые его переполняли.

— Хотел бы изложить вам мое видение прежде всего российско-кубинских отношений, — начал я. — Нам нужно понять (специально сказал: нам. — Е. П.), что в новых условиях в них отсутствует идеологический фактор. И это — не какая-то историческая пауза. Но следует ли нам в таких условиях разбегаться в разные стороны? Конечно, нет.

Фидель слушал внимательно. Одобрительно кивал головой, когда я говорил:

— Не только России, но и многим другим, особенно латиноамериканским странам, нужна независимая Куба. Вместе с тем, с учетом новых реалий, мы заинтересованы в нормализации отношений Кубы с Соединенными Штатами. Прошло то время, когда мы рассматривали Кубу как антиамериканский форпост. При нормализации и развитии ваших отношений с Соединенными Штатами у Российской Федерации появляются новые возможности развивать свои связи по всем линиям с Республикой Куба.

— Я полностью разделяю эти взгляды, — сказал Фидель. — Вы должны знать, что мы не хотим обострять отношения с США и готовы к компромиссам.

По словам Ф. Кастро, он хорошо понимал, что должен исходить в своей политике из новых условий. Поэтому Куба отказалась от поддержки любых антиправительственных сил в Латинской Америке, пошла на полное прекращение всех операций на Африканском континенте. Нормализация отношений с США Кубе нужна и как прелюдия к снятию блокады, против которой уже выступают практически все латиноамериканские страны и Канада, многие европейские государства.

Ф. Кастро пошел в разговоре со мной еще дальше. Он попросил, чтобы российское руководство в своих контактах с американским довело до него мысль о готовности и желании Кубы улучшить отношения с Соединенными Штатами.

— Мы вам будем очень признательны за это.

После разговоров с К. Лахе у меня не осталось сомнений, что кубинцы твердо взяли курс на внедрение основных элементов рыночной экономики. Судя по всему, их особое внимание привлекала китайская и, в определенной степени, вьетнамская модели перехода к рынку, которые, по их словам, «позволяют во многом сохранить политическую структуру». Между тем у меня сложилось впечатление, даже убежденность в том, что никто не ставит под сомнение факт бесспорного лидерства Фиделя Кастро.

Незабываемым был ужин в нашем посольстве. Его устроил в нашу честь мой добрый приятель еще со студенческих времен посол России на Кубе А. И. Калинин. Кубинцы узнали, что в этот день мне исполнилось 65 лет. Я был очень тронут тем, что в посольство после пятилетнего перерыва прибыл Фидель Кастро. С ним вместе прибыл Рауль, несмотря на то, что решением политбюро им в интересах безопасности, как нам сказали, запрещается совместно посещать мероприятия. Вечер был чудесным. Гости сидели за столом в течение трех часов. Говорили обо всем, вспоминали прожитое. Фидель Кастро рассказал о встрече с Микояном во время Карибского кризиса. Это буквально исторический эпизод, и я перескажу его подробнее.

— Общеизвестно, — начал Ф. Кастро, — что мы долго сопротивлялись размещению на Кубе ракет с ядерными боеголовками и бомбардировщиков средней дальности, на чем настаивал Хрущев. В конце концов нас уговорили «в интересах всего социалистического лагеря» пойти на это. А потом вдруг приезжает Микоян и начинает уговаривать нас согласиться на вывоз ракет и бомбардировщиков. Идут трудные переговоры. Я не соглашаюсь на предлагаемый вариант, который скреплен лишь устной договоренностью с президентом США, что на нас после вывоза ракет не нападут. В это время мне на стол кладут записку. В ней написано, что скончалась супруга Микояна. Я тут же объявил перерыв и сказал: «Товарищ Микоян, должен сообщить вам прискорбную весть о кончине вашей жены. Я дам указание незамедлительно подготовить ваш самолет к полету». «Я не полечу, — сказал Микоян. — Я не могу прервать переговоры. Слишком большие ценности стоят за нашими решениями — судьбы мира».

Микоян отошел к окну, повернувшись спиной, но Фидель видел, как по его щекам текут слезы.

— Объявляю перерыв законченным, — сказал он. — Мы согласны с советским предложением.

Вот так закрылась эта трагическая страница в международной жизни, которая могла поставить все человечество на грань уничтожения.

Мы были потрясены рассказом и смущены, мягко говоря, его продолжением.

— После того как Микоян ушел в отставку, — продолжал Фидель, — я, приехав в Москву, попросил сопровождавшего меня товарища из ЦК КПСС организовать встречу с Анастасом. После нескольких часов я получил ответ, согласно которому мне не рекомендовалось этого делать.

Я самым подробным образом доложил Ельцину о своих беседах и впечатлениях. Он решил проинформировать о них Клинтона. Как я знаю, упор в этом послании был сделан на то, что мы считаем искренним стремление Ф. Кастро нормализовать отношения с США. А это, в свою очередь, способствовало бы не только стабилизации ситуации в Латинской Америке, но и демократическим преобразованиям на самой Кубе.

Кубинцы продемонстрировали доброе расположение ко мне и тогда, когда я посетил Кубу, будучи министром иностранных дел. Программа моего пребывания была сверстана таким образом, что сразу после обеда у Фиделя Кастро я должен был отправляться на аэродром. Хотел попрощаться с ним, но он сказал: «Я тебя провожу». Думал, до лестницы. Потом, когда спустились вниз, думал, до машины. Потом, к моему удивлению, к крыльцу подъехал автомобиль Кастро, и он мне сказал: «Садись со мной».

Представляю, как удивилась журналистская братия, приехавшая на аэродром, увидев у самолета вместе с российским министром иностранных дел Фиделя Кастро.

— Может быть, поднимемся на борт самолета и, как говорят по-русски, «на посошок»?

— Ну ты уж вообще хочешь, чтобы журналисты подумали, что ты меня увозишь с Кубы, — улыбаясь, ответил Кастро.

Когда я перестал быть председателем правительства в 1999 году, получил трогательное приглашение от Фиделя Кастро приехать на Кубу с семьей на отдых.

Глава VI

В Министерстве иностранных дел

У мира не меньше побед, чем у войны, но куда меньше памятников.

Франк Хаббард (американский писатель)

Из Ясенева на Смоленскую площадь

Утром 5 января 1996 года в кабинете директора Службы внешней разведки в Ясеневе зазвучал сигнал аппарата спецсвязи СК.

— С вами будет говорить президент.

Через несколько секунд в трубке раздался его голос:

— Могли бы вы подъехать ко мне сейчас?

— Конечно, возьму документы для доклада и сразу выезжаю.

— Нет, документы сегодня брать не надо.

По дороге обуревали вопросы: что стоит за вызовом?

Встретил Ельцин приветливо. После обычного в таких случаях обмена общими фразами спросил:

— Как отнесетесь к назначению вас министром иностранных дел?

Не скрою, этот вариант по дороге прокручивался в голове. По телевидению и в газетах много говорилось о том, что отставка Козырева — дело предрешенное. Называли и кандидатуры преемников, одно время в