Судьбе наперекор... - Лилия Лукина

На улице меня уже дожидались сидящие в джипе Малыш с Карлсоном, которых мне после вчерашнего происшествия почему-то совсем расхотелось прогонять — действительно, мало ли с чем мне придется столкнуться. Пусть будут, решила я и отправилась в их сопровождении в Баратовский район водных путей и судоходства, который находился в старом кирпичном двухэтажном здании на самом берегу Волги, но в совершенно противоположной от завода стороне, гораздо выше по течению. Я вошла внутрь, а ребята остались на улице. На проходной сидела старенькая вахтерша, которая в ответ на мое: «Я к Фомичеву», только кивнула головой и опять уткнулась в свое вязание.

Проходя по пустому коридору второго этажа я через открытые для сквозняка двери видела сидящих за столами людей, каждый из которых был занят своим делом, праздношатающихся видно не было. В приемной начальника секретарша, которая явно собиралась в декретный отпуск, передавала дела сидевшей' рядом с ней Оле Фомичевой, которая при виде меня опустила глаза и насупилась. Ну и ладно, мне с ней детей не крестить, решила я и спросила секретаршу, где мне найти Сергея Петровича.

— А вот сейчас совещание закончится, он и выйдет. Вы его в лицо знаете? — приветливо ответила она.

— Никогда не видела.

— Ну тогда я вам его покажу. Они скоро уже закончат.

Я подошла к открытому окну, выходившему на Волгу, и стала наблюдать за тем, что происходило во дворе, а там, в отличии от судоремонтного завода, кипела жизнь: откуда-то доносился скрип лебедки, двое рабочих тащили какой-то ящик, где-то кто-то кого-то распекал, используя для этого все богатство флотского фольклора. Вдалеке виднелись яхты. Внимательно приглядевшись, я различила среди них «Лидию». Господи, как недавно и одновременно, как же давно все было: Комариный, яхта, Батя...

Но тут за спиной у меня послышался звук открываемой двери и из кабинета стали выходить люди, кто в синем кителе речника, кто — в гражданском. Я смотрела на секретаршу, но та только периодически отрицательно покачивала головой — не он. Все разошлись, а Фомич так пока и не появился. За неплотно прикрытой дверью кабинета продолжался, между тем, разговор, к которому я, от нечего делать, прислушалась.

— Фомич, ты пошто сиротинушку обидел? — раздался мальчишеский, немного напевный голос.— Ты пошто хвостатую на самый край загнал?

— Это ты про кого, про «Безумную русалку», что ли?

— Про нее, про горемычную. Гордеев звонил, жаловался...

— Ты меня, Станиславич, к грубым словам не понуждай! — сердито ответил Фомич.— Ты капитана гордеевского видал? Морской волк с паромной переправы! Тьфу! Ты видал, как он швартовится? Задерет нос и чешет, как по коренной. Всю стенку буруном зальет, чисто, как на палубе, и приборки не надо. Привык на судреме, там-то есть где разгуляться. А здесь?

— Ну, может, ты ему все-таки другую стоянку подберешь?

— Щас! — разъярился Фомич.— Чтобы он другие яхты поуродовал? Ты чего, думаешь, он жалится? А то, что с краю-то качка большей частью не килевая, а бортовая. Вот он по ночам неудобство и ощущает, когда гостей принимает. Глаза бы мои на этих девок не глядели! Его жена за постоянные блудоходы из дома выгнала, так он на яхте пока живет, а уж, куда зимой денется — то не мое дело.

Я слушала эту перепалку и веселилась от души. Вдруг со стороны двора послышался грохот и я повернулась к окну.

— Кочерыжкина мать! — услышала я из кабинета возмущенный вопль Фомича.— Ты глянь, что он делает! Да я его!..

Я быстро обернулась, но опоздала — мимо меня пулей пролетел кто-то невысокий в тельняшке, раздался дробный стук каблуков по ступеням лестницы и гневные крики раздались уже со двора.

— Это Сергей Петрович был,— запоздало пояснила мне секретарша.— Вам теперь его на территории искать придется,— и успокоила.— Да у нас хозяйство небольшое, найдете.

Я вышла во двор и огляделась, а точнее прислушалась — мне казалось, что голос Фомича раздается со всех сторон сразу, видимо, он, инспектируя свое хозяйство, перекатывался, как шарик ртути, или, разделившись на несколько маленьких Фомичей, пребывал одновременно в нескольких местах. Я стала высматривать какое-нибудь место повыше, чтобы оттуда отследить перемещения караванного и попытаться или поймать его на месте, или перехватить по дороге, и увидела на огороженной сеткой-рабицей площадке под жестяным навесом несколько больших ящиков. Дверь из такой же сетки была открыта, я зашла на площадку и забралась на самый высокий ящик, откуда все территория просматривалась, как на ладони. Фомич действительно сновал по двору, как челнок, и я выжидала момент, когда он остановится где-нибудь подольше, чтобы успеть спуститься и поймать его. От этого занятия меня отвлек мальчишеский голос.

— Эй, а вы кто такая?

— Вражеский лазутчик,— ответила я и оторвала свой взгляд от Фомича только на секунду, чтобы мельком глянуть вниз на стоящего около калитки парнишку в обычных брюках из светлой плащевки и бежевой рубашке с коротким рукавом, но и этого хватило, чтобы потерять караванного из виду. Ну и где его теперь искать прикажете?

— А вражеские лазутчики по-русски читать умеют? — не отставал от меня парень.

— Умеют-умеют,— успокоила я его.

— Ой, как здорово! — обрадовался парень.— А документ об этом у вас есть?

— Есть! — огрызнулась я, рассматривая сверху двор в надежде, что Фомич где-нибудь проявится.

— Совсем замечательно! — парень от радости только что в ладоши не захлопал.— Значит и отвечать за вас не придется.

— В каком это смысле? — я удивленно повернулась к нему.

— В самом прямом, если вас током ударит — вы же на трансформаторную площадку зашли и стоите сейчас как раз неподалеку от фидера,— он кивнул на какие-то провода и потом задумчиво произнес: — Вряд ли, конечно... Но, вообще-то, шарахнуть может.

Я в ужасе замела на месте. Черт знает что! Это могло быть как правдой, так и розыгрышем. Говорят, флотские очень любят подобные развлечения.

— Тогда помогите мне отсюда спуститься,— сказала я, стараясь не показать, как мне страшно.— Я же не знала, что здесь так опасно, тем более, что дверь сюда была открыта.

В этот момент к парню подбежал рабочий в замасленной спецовке и при виде меня остолбенел.

— Еф-тать! Это как же вы туда попали?

— Что ж ты, детинушка, калитку-то не притулил, когда уходил? — сказал ему парень и обратился ко мне.— А что вы там, вообще, делаете?

— Фомичева высматриваю,— ответила я, чувствую себя до невозможности глупо.

— Так с крана же удобнее было бы,— предельно серьезно сказал парень, только глаза у него весело поблескивали, и кивнул на работающее неподалеку непонятное сооружение.— Может вам туда перебраться?

— Вы снимете меня отсюда или нет? — возмутилась я.— Или мне самой слезать? С риском для жизни?

— Да снимем-снимем. Не волнуйтесь,— сказал парень и они действительно сволокли меня с ящика, потому что ни величественным, ни грациозным мой спуск назвать было нельзя.

— Девочки! — крикнул парень куда-то наверх, и, когда в окне появилось лицо секретарши, сказал: — Вызови по громкой Фомича к трансформаторной, его здесь с риском для жизни вражеский лазутчик дожидается,— он глянул в мою сторону.— А то кабы беды не приключилось... Вдруг, действительно, на кран полезет. Как оттуда-то снимать будем?—он с горестным недоумением пожал плечами, только в глазах по-прежнему мелькали веселые искорки, повернулся и пошел дальше по своим делам.

— Кто это был? — ошеломленно спросила я у рабочего.

— Станиславич,— ответил тот, удивляясь, что я этого не знаю.

— Так ведь он же мальчишка совсем! — растерялась я.

— Мальчишка,— охотно согласился со мной рабочий и тут же с искренним уважением добавил.— Но хозяин!

Подлетевший ко мне Фомич был так откровенно зол, что его оторвали от любимой работы, что тут же поняла, что никакого разговора о Свиридове у нас не получится, о Кузнецове бы успеть спросить.

— Ну помню я, подходил ко мне парень, было дело,— говорил-то Фомич мне, а сам в это время бдительно оглядывал двор, порываясь бежать во всех направлениях сразу.— Я его предупредил, что сам уходить собираюсь, и в медпункт послал.

— Сергей Петрович, а вы не удивились, что он к вам потом не вернулся?

— Не удивился! — отрезал Фомич.— Вы в нашем медпункте были?

— Нет, конечно. Зачем мне? — удивилась я.

— А вы зайдите, тогда и вопросы глупые задавать не будете! — тут он заметил какой-то с его точки зрения непорядок, потому что, кинув мне на ходу,— Извините, мне некогда,— с криком: — Кочерыжкина мать! — бросился куда-то вглубь двора.

Когда, приехав на завод, я рассказывала о своих приключениях Пончику и Михаилу, они от души хохотали.

— Что ты хочешь, Лена? — Солдатов вытирал выступившие от смеха слезы.— Это Фомич!

— А что это за история с медпунктом? — спросила я.