Крымская война 2014 - Николай Марчук

Следующим, из сумки я извлек «Винторез». ВСС — винтовка снайперская специальная, оснащенная неотъемлемым глушителем, и разработанная для проведения специальных операций. В отличие от пистолета «ГШ-18», «Винторез» не был такой экзотикой, даже я несколько раз стрелял из этого вида оружия, когда в Севастополе проходили, совместные, российско-украинские учения, мне удалось побывать на стрельбище, в качестве гражданского эксперта. Правда, удостоверение эксперта, обошлось мне, почти в тысячу долларов, но об этом я нисколько не жалел — когда бы еще выпал шанс подержать в руках новинки стрелкового вооружения. Вместе с винтовкой, лежал и штатный 4-х кратный прицел ПСО-1. Запасные магазины были на 10 и 20 патронов. Я снарядил два магазина по двадцать патронов и три по десять.

— Ух, ты! Это, что — «Винторез»?! НАСТОЯЩИЙ?! — восторженно прошептал, вошедший в дверь мальчишка. Тот самый, которого я послал за бутербродами.

Пацан стоял в дверях, держа в руках поднос, на котором стояла: тарелка с манной кашей и лежало несколько бутербродов с хлебом и маслом. Позади мальчишки, стояли еще несколько подростков, которые заворожено, выглядывали из-за его спины.

— Конечно, настоящий. А, что кроме каши, больше ничего не было?

— Нет. Тетя Зина, сказала, что пусть, даже сам президент требует чего-нибудь другого, но по утрам надо есть манную кашу, — подросток, попытался передать, знаменитые истерические нотки голоса тети Зины.

Тетя Зина, работала в интернате поварихой. Работала давно — десять лет, начинала еще, при старом руководстве. Казалось, что эта женщина рождена, чтобы быть поварихой, она могла приготовить поистине королевскую еду, даже из самого простого набора продуктов. Правда, у неё было и несколько недостатков, один из которых это упрямство и полное отсутствие чинопочитания. И если она сказала, что по утрам полезно есть манную кашу, значит ешь и молчи, а если не хочешь, то жди до обеда.

— Да! В чем-то ваша тетя Зина, конечно права, — грустно, произнес я, беря в руки поднос с кашей.

— А, можно «Винторез» в руках подержать? — робко спросил паренек. Стоявшие за ним дети затихли, ожидая моего ответа.

Поставив поднос на кровать, я отстегнул магазин от винтовки, и, подняв оружие вверх, нажал на спусковой крючок — боек, сухо щелкнул — оружие было без патронов. Лучше лишний раз проверить оружие, чем потом удивляться, почему оно вдруг выстрелило! Отдав «Винторез» пацану, я принялся за кашу. Подростки начали наперебой спорить друг с другом, за право подержать в руках винтовку.

Съев кашу, я налил себе кофе в кружку, и, взяв её в руку, подошел к окну. На подоконнике окна, я разложил фотографии и бумаги. На фото были преимущественно мужчины и фасады зданий. Еще была карта, города, на которой были нанесены отметки, в виде, красных крестиков. Пересмотрев фото еще раз, я с удивлением, обнаружил на них изображения знакомых мне людей, среди которых, был даже я. Вот интересно, что здесь делает моя фотография?! Среди тех, кого я узнал на фотографиях, были: милиционеры, несколько предпринимателей и бизнесменов, двое военных из отряда морских пограничников и еще несколько человек, которые занимали хорошие посты на руководящих должностях города. Еще на фото, были руководители общественных организаций и объединений, а именно казачьих отрядов и национальных меньшинств. Всего на фото, было шестьдесят три человека. Фотографии зданий, скорее всего, были местом, где можно было застать изображенных на фото мужчин. Посмотрев на карту, я понял, что отметки на ней соответствуют фотографиям зданий. В правом нижнем углу, каждой фотографии, были поставлены цифры. К примеру, единица стояла на фото Семена Игнатьевича Дорушевича — начальник 2-го отделения милиции, а на моей фотографии стояла цифра — 17.

Пока, мне в голову пришла, только одна версия, для чего нужны фото и цифры на них — это был список лиц, которые должны были быть ликвидированы. Пролистав еще раз фотографии и, сверив номера на них, я понял, что, скорее всего, был прав. С первого, по двенадцатый номер, принадлежал представителям внутренних дел и военным.

Забрав у детей свою винтовку, я засел за ноутбук и принялся за работу. Первым делом, я связался с родственниками жены Васьки Серова, которые владели большим курортно-развлекательным комплексом в Краснодарском крае. Именно к ним и должны были отправиться дети из интерната. По электронной почте, я получил от них, все нужные документы и бумаги, для того, чтобы керченское казначейство оплатило отдых воспитанников интерната. Распечатав все бумаги, я сложил их в отдельную пластиковую папку, и, вызвав к себе Данилу Ветрова, отправил его с этими бумагами в казначейство.

Потом, я в течение нескольких часов работал, со всей той информацией, что мне удалось собрать за несколько дней. Я составил множество таблиц, графиков и диаграмм, которые показывали, что силовой захват власти в Крыму, дело ближайших нескольких недель, а может и дней. Большую часть, всего, что я только что сделал, была мною, элементарно, выдумана. Ведь, откуда, к примеру, я мог знать, в процентном соотношении, количество занимаемых руководящих постов в армии и правоохранительных органов, лицами татарской национальности? Понятно, что такая тенденция имела место, и крымские татары, действительно в последние несколько лет активно занимали руководящие посты, но одно дело, просто знать, что такое явление имело место быть и совсем другое видеть перед собой красочную диаграмму, где показана зависимость между годами и количеством крымских татар на руководящих должностях. Согласитесь, что диаграмма выглядеть намного весомей и убедительней. Тем, более, что все, что я сейчас делал было предназначено для убеждения людей, с которыми я сегодня должен был встречаться в семь часов вечера. Члены «карточного клуба», скорее всего, были все в старше меня, возрастом, примерно как Карабас. А люди, вышедшие из советского союза, верят, всему, что напечатано на бумаге. Подумав немного, я решил, подготовить совсем уж неопровержимые улики и, взяв свой фотоаппарат, отправился вниз, во двор, там, где в мастерской хранился весь наш арсенал, который мы вчера захватили. По дороге, я прошел мимо кухни, и с наглым видом утащил из-под носа кухарки тети Зины, упаковку кетчупа.

Во дворе, устроил фотосессию — фотографировал разложенное на земле оружие, причем в разных ракурсах, так, чтобы у того, кто просматривал эти фото, сложилось впечатление, что передним арсенал в десять раз больше того, что мы захватили на самом деле. Потом, я отловил, шесть человек из наиболее рослых подростков, и одев их в камуфлированную форму, принялся фотографировать, лежащими в разных позах на земле. Для пущего эффекта, одежда на них была издырявлена, прожженна и перепачкана кетчупом. Весь пятачок, на котором происходила фотосессия, был обильно усыпан стрелянными автоматными гильзами. Крупным планом я брал только наиболее реалистичные моменты — опять же, для того, чтобы у просматривающего эти фото, сложилось четкое убеждение, что перед ним снимки с трупами, криминального происхождения.

На несколько минут, я заглянул в мастерскую, где висел подвешенный к потолку Кружевников. Выглядел Сева, неважно — бледный, весь в следах от блевотины и собственных испражнений. Брезгливо сморщившись, я вколол ему, очередную дозу снотворного. Пусть спит — мне так спокойней, что он не убежит. Да, и так до нужной кондиции его довести легче. Можно было бы и по старинке — в течение нескольких часов методично избивать и увечить его, но я предпочел более долгих, но зато надежный способ — медицинские препараты, которые ломали волю.

После всего этого, я вернулся в свою комнату и принялся работать с получившимися фотографиями. Мне необходимо было, создать иллюзию того, что приближающаяся война неотвратима и мирным путем, уже ничего не решить.

Несколько раз ко мне в комнату заходил Вовка Серов, и спорил со мной, по поводу речи, которую я для него вчера написал. Вова, все никак не соглашался выступать со сцены — ему, видите ли, неудобно было говорить, при таком большом количестве людей. А когда, Владимир узнал, что я вообще, не собираюсь присутствовать на общем сборе воспитанников интерната, то он возмущенно фыркнул и убежал за поддержкой — старшим братом Василием.

Пока Вова бегал за братом, я вытащил из сумки деньги, захваченные сегодня ночью в квартире, и разделил их на три неравные части. Одна часть — миллион рублей, в двух пачках пятитысячных банкнот, предназначалась Васе Серову, эти деньги, он должен будет взять с собой, для нужд детей. Вторая часть — чуть больше, ста тысяч долларов, будет нашей «кассой отряда», на эти деньги мы закупим оружие, боеприпасы и все, что будет необходимо для войны. Оставшиеся тридцать тысяч долларов, я планировал разделить между мной и братьями Серовыми.

Братьев Серовых пришлось ждать целых двадцать минут. Бледный Василий зашел ко мне в комнату, придерживаемый под руку младшим братом.