Тариф на любовь - Ольга Сакредова

Ася, споткнувшись, шагнула, чтобы удержать равновесие и избежать прикосновения Ивана.

— До свидания, — удалось сказать ей, и она направилась к выходу.

— Ася! — закричала Вера. — Да что с тобой в самом деле? — Девушка покачала головой. — Я изувечу этого подонка! — неожиданно злобно прошипела Вера, извинилась перед Иваном и побежала за подругой.

Вера затащила Асю в ванную и начала трясти, выпытывая причину ее состояния. Ася ослабла в руках подруги, привалилась головой к ее плечу и горько зарыдала под причитания Веры, ее бурные обещания и угрозы, смешанные с исповедью о себе. Из путаного рассказа Ася поняла, что Ваня не интересует Веру; он мог, чего и добивалась Вера, познакомить ее вновь со своим приятелем, предоставить возможность встретиться с ним. Слезы не прекратились, но стали слезами облегчения.

Иван сидел на диване, время от времени ероша волосы на макушке. Недолгая радость, что Вера оказалась не такой подлой — вообще оказалась другой, нежели представлялось прежде, — сменилась угрюмой озабоченностью. Самолюбие было задето тем, что Настя согласилась его сосватать. Да, она не позволяла приблизиться к себе; да, не проявляла симпатии, скорее наоборот… Но не могла не заметить его отношения к себе. Как она смела пренебречь его достоинством и гордостью и спокойно отдать его собственной подруге, словно он шальной приз! Настя искренне слушала, настойчиво выпытывала подробности его жизни — неужели непонятно, что без особой на то причины он не стал бы исповедоваться? И после таких откровений она спроваживает его Вере. Невероятно! И как бы она повела себя, если бы предметом увлечения Веры был действительно он? Ване стало не по себе, но ему не дано узнать это, можно только догадываться.

И еще Иван видел, как глубоки чувства Насти к Юлику. Настя не кривила душой, когда благодарила его за ночной разговор, но Ваня понял, что не утешил ее тогда. Помог снять внешние эмоции, выплеснуть наболевшее, но любовь продолжала терзать и мучить ее. Вера по неведению подтвердила это.

Через закрытые двери он слышал прерывистые всхлипы Насти, и уже не было смысла скрывать от себя любовь к ней. Не ту, что он питал к тщеславной, практичной Лене, — показную, легкодоступную, похотливую, так напоминавшую его последующих клиенток. Нет. Это была осознанная, охватившая все его существо и сущность, спаявшая воедино тело, душу и разум, вошедшая в жилы и растворившаяся в крови. Это была настоящая зрелая любовь.

А она любит другого.

И отдает его другой. «Без боя поле уступаю». Так сказал Баратынский. Так поступила и Настя.

Женя присоединился к троице. И они сидели в ресторане и вели спокойную беседу. И Ася смеялась со всеми, мысленно удивляясь недавним слезам. И Женя ей понравился, и она танцевала с ним. Правда, сослалась на усталость, когда ее пригласил Ваня, но Вера компенсировала Асин отказ, отдавая долг Ваниной услуге. И Иван внешне не изменил поведения; может, и был несколько рассеян, но заметила это только Вера, о чем не преминула двусмысленно намекнуть, став на время танца прежней нагловатой насмешницей.

Покинув ресторан, пары расстались. Не особо надеясь на успех, Ваня задал вопрос о жизни Насти. Она ответила. И на второй, третий… В дальней дороге Иван все больше узнавал о Насте. Она по привычке быть откровенной рассказывала больше, чем он мог спросить. И только одна тема оставалась запрещенной — Юлиан. И Настя, как обычно, оставалась неприкасаемой.

В подъезде, у лифта, она вежливо улыбнулась на прощание и оставила его, томимого и ранимого, печального и одинокого.

Эту ночь Ася провела без сна. Засыпая под утро, она так и не смогла разобраться в сомнениях и противоречиях, терзавших ее. Как не могла отказаться от чувства, что кто-то преподнес ей огромный дар, но за что? И в чем он состоит?

На следующий день, заканчивая завтракать, Ася твердо знала лишь то, что хочет сделать ответный подарок. Только надо решить, что и кому. Искать кандидата долго не пришлось. Вскоре на столе, на тахте, на стульях были разложены и разбросаны отрезы и лоскутки, у стены красовалась старая швейная машина, подарок Веры и девочек из общежития, рядом сидела кукла и голубыми глазами взирала, как Катя и Ася, весело переговариваясь, кроили, тачали, примеряли…

К концу дня у куклы был готов целый гардероб и Катя восторженно крутилась перед зеркалом в ярко-желтом новом платье, отделанном белоснежными кружевами и коричневой тесьмой.

Евдокия Тихоновна изумленно ахнула и прижала руки к груди.

— Бабушка, красиво, правда? — Радости Катюши не было предела. — Ася говорит, что я похожа на подсолнух, который растет у нее дома.

— Асенька мастерица, — подтвердила Евдокия Тихоновна. И укорила: — Не нужно было. У Катерины достаточно одежды.

Ася растерялась. Она и в мыслях не допускала, что ее труд расценят как благотворительность.

— Это нужно было мне, — оправдалась девушка. — Катюша не только доставила мне удовольствие, но и принесла успокоение.

Евдокия Тихоновна пристально смотрела на Асю, будто решала сложную проблему, и Ася с застенчивой улыбкой глядела на пожилую женщину.

— Что ж, — голос Катиной бабушки потеплел, — давайте пить чай. Надо же отметить обновку.

Глава 9

— Давно не подходил к плите. Нинка разбаловала меня, а раньше считался лучшим поваром в усадьбе. Батя злился как черт, что бабьим делом занимаюсь. Зато девчата слетались, как бабочки. Колька, музыкант наш, и то не имел такого успеха. — Иван мотнул головой и рассмеялся. — Правда, росту в нем — полтора метра с кепкой, а наши бабоньки — сам видел, какие: крепкие, сбитые, дородные; все на виду, только успевай хватать. С такими не сгорбатишься, и пирожки мои пошли им впрок…

Ваня слушал своего тезку, прислонившись к оконному проему. Взгляд его блуждал по двору. Катерина прыгала через резинку, зацепленную за скамейку и бельевой столб. Минут десять назад вернулась с работы Настя. Иван видел, как она остановилась около Кати, несколько минут беседовала с ней — видимо, удовлетворяла любопытство девочки по поводу коробки с тортом у нее в руке. У Вани тоже возникли некоторые догадки, и теперь он с неохотой признал, что высматривает предполагаемых гостей девушки. Обидно, что он не был в числе приглашенных. Но что делать? Человек волен в своем выборе.

Его собственный гость, председатель колхоза, накрыл крышкой кастрюлю и с удовольствием хлопнул в ладоши.

— Все. Пусть варится. — Он повернулся к Ивану. — А ты чего кислый такой? Наливай, взбодримся, пока раки варятся.

— Пивка бы к ним, — скромно пожелал Ваня, с тревогой вспоминая головную боль после командировки. — Может, я сбегаю?