Тариф на любовь - Ольга Сакредова

Приглашение Ивана и то, что у него гость, ясно давали понять, что вопросов о ее жизни не будет, и тем не менее Асю охватило желание побыть с ним рядом. В эту минуту она ощутила, что сегодня ее праздник. Первый день рождения, который она проведет среди тех, кого выберет сама. Мечтать или думать о серьезных отношениях с Иваном запрещено — это Ася знала по личному опыту, но быть рядом с ним, беседовать, слушать, рассказывать о себе, смеяться или игриво вести себя кто ей запретит?

Мама молодец, радостно подумала Ася. Ее тиранические поучения вкупе с Асиным характером дали отличные результаты: Ася научилась не обманывать себя, не отбрасывать неудобные мысли и в то же время могла провести черту допустимого.

— Катюша, — все же спросила она, — ты очень хочешь пойти?

Смешной вопрос! Девочка кивнула и открыла последний козырь:

— У них вареные раки, а я их никогда не ела.

— О-о-о! — Ася выразительно сглотнула. — Тогда мы обязательно пойдем. Но сначала сделай мне подарок.

— Какой? — внезапно забеспокоилась Катя. Слишком мало у нее возможностей одаривать взрослую Асю.

— Пойди домой, — Ася заговорщицки понизила голос, — переоденься, чтобы выглядеть самой красивой, и предупреди бабушку с дедушкой, что ты со мной идешь к Ване. Хорошо? — Катя кивнула, и в глазенках заискрился интерес. — Потом приходи ко мне, и мы пойдем в гости к Ивану.

Иван недоумевал, почему задерживается Катя. Он не надеялся особо, что Ася придет с ней, но прошло полчаса, а Катерины все нет. Вряд ли ее не выпустили из дому; со стариками он был в хороших отношениях, можно сказать, близких. Даже если они и не разрешили внучке, она зашла бы и предупредила. Катя не из тех, кто забывает о приглашениях.

— Что-то твои дамы не торопятся, — заметил приятель, с грустью глядя на нетронутый графин вина.

Стол в комнате был по-праздничному накрыт; соленья, копченья, салаты и соусы окружали главное блюдо застолья — гору красных аппетитных раков.

— Куда тебе спешить, Иван? Не домой же.

— Так я и не спешу. Но кушать всухомятку… — Он глазами показал на графин вина. Взгляд стал пренебрежительным, когда Иван обратил его к своей тарелке. — Жена мне не позволяет.

— Вряд ли она имеет в виду это. — Хозяин также указал на графин.

— Я главный в семье, — гордо выпрямился гость. — И спрашивать позволения в своем доме не намерен.

— Железная логика, — кивнул Ваня, и оба рассмеялись.

В это же время раздался звонок. Ваня замешкался. Как не хотелось расставаться с лучиком надежды, что придет Настенька и догадка об ожидаемых гостях окажется неверной.

— Ну, дождались, — облегченно вздохнул гость. — Можно наливать.

Открывая дверь, Ваня смотрел вниз, на предполагаемый рост ребенка, но Катя была не одна. Что-то у него внутри встрепенулось и узлом затянуло низ живота. Оставалось только радоваться, что он не успел надеть тугие джинсы и под широкими брюками не так будет заметна его реакция.

— Входите, пожалуйста. — Он отошел в сторону, пропуская гостей, и только после этого поднял глаза на Настино лицо.

Больше он не вымолвил ни слова. Дыхание прервалось от незнакомой изумительной красоты. Глаза жадно вглядывались в черты, преображенные косметикой.

— Катюша, передай Ване торт. — Ася старалась, чтобы голос ее звучал ровно. Сколько она себя помнила, ни разу волнение не достигало такой силы.

Ася сделала тщательный макияж, испытывая капризное желание поразить Ивана. Она добилась цели, но не предполагала, что это рикошетом заденет ее и будет так мучительно-сладко. Девушка лучезарно улыбнулась, глядя в ошарашенные глаза Ивана.

— Нам надо разуться? И где гость, с которым вы хотели нас познакомить?

Иван не понял, как в его руке оказалась тесьма, он инстинктивно сжал пальцы, удерживая коробку с тортом, а глаза шарили по гладкой бархатистой коже Насти. Как оголодавший, перед которым накрыли яствами стол, хватает не глядя все подряд, так ошалелый взгляд Ивана хватал чуть заметный румянец щек, тонко выведенную линию глаз, длинные загнутые ресницы, абрикосовый цвет губ, искристую зелень взгляда, жемчужную свежесть ровных зубов, персиковую бархатистость кожи…

Ася едва сдерживала счастливый, торжествующий смех. Она забыла, как профессионально обращается с женщинами Иван. Никакой опыт, никакой профессионализм, даже самый гениальный актер не мог отразить малую часть чувств, бушующих в его глазах. Иван был покорен. И впоследствии Ася поймет, что тоже была покорена своей победой.

— Вижу, я не дождусь, когда нас познакомят.

В коридор вышел высокий упитанный мужчина. Густые непокорные локоны доходили до середины шеи, а спереди упорно скользили на лоб. Редкая проседь напоминала запорошенную землю, и, как далекие огоньки в зимнюю стужу, притягивали к себе искристые небольшие темно-карие глаза под чуть выдвинутыми густыми бровями. Полноту губ скрадывала широкая добродушная улыбка. Да и весь вид мужчины указывал на открытость и добродушие.

— Ого-го! — раздольно пробасил незнакомец. Он не считал нужным скрывать свое восхищение. — Какая краса! — И громко рассмеялся. — Теперь я понимаю, почему мужиков называют жеребцами. Поневоле заржешь в призыве такой…

— Спасибо! — звонко рассмеялась Ася. — Я все поняла.

— Я тоже, — вторил ей басом гость, поняв, что заговорился. Глаза его блеснули, как уголья. Девчонка хоть и городская, но не чурается простых сравнений, не задирает нос к потолку из-за того, что ее чуть не назвали кобылицей. Иван не сдержался, и его хохот оглушил компанию. — Вы просто чудо-девушка. Как вас зовут?

— Ася.

— А меня Иван.

Они обменялись бурными рукопожатиями, и Иван с галантным значением задержал хрупкие пальцы в своей шершавой ладони. Ася лукаво переводила взгляд с одного мужчины на другого.

— Как же мне вас различать, два Ивана?

— Я старше, опытнее, сильнее, — не отягощая себя скромностью, характеризовал гость. — Должность у меня ответственная, и внешность соответствующая.

— А все-таки? — Ася выбрала самый простой и непритязательный способ. — Как ваше отчество?

— Федорович. Но учтите, милая, я старше, но не старый.

Стоило Асе упомянуть, что ее отца звали Федором, и новый поток слов и смеха обрушился на гулкое пространство прихожей. Иван по-прежнему молчал. Слава Богу, хватило ума — или силы привычки — закрыть дверь, но произнести что-либо Иван не решался. В горле пересохло, и наверняка вместо слов он исторгнет дикое кудахтанье. Лишь одно злило: как спокойно Настя позволяет Ивану держать себя за руку и не собирается ее отнимать.