Ускользающая тень - Крис Вудинг

Перечитала записку ещё раз, не обращая внимания на засыхающий омлет на сковороде. Когда Джей это написал, давно? Не припомню, когда в последний раз заглядывала между диванных подушек. Должно быть, это ему приснилось в то утро, когда Джей проснулся взволнованным и был ещё молчаливее обычного. Тогда он мне про сон не рассказал. Наверное, в этом всё дело.

Джей обучил меня секретному языку при условии, что я никому не открою тайну. Конечно же я согласилась. Была очень рада, что Джей так мне доверяет. Гордилась, что он меня выделяет и что в голову ему пришла такая умная идея. Для двенадцатилетнего мальчика система была и впрямь мудрёная.

С тех пор мы по всему дому оставляли друг для друга записки. Обычно ничего особенного не шифровали — так, короткие фразы, стихи, рассказики, которые для нас что-то значили. Постепенно мы с Джеем натренировались, записки стали длиннее, зашифрованные сообщения — сложнее.

Сначала кодировали всякие мелочи, просто забавы ради. Например — как дела? Или — меня зовут Джей, а тебя? Или — у меня рубашка порвалась, зашей, пожалуйста. А потом записки превратились для нас в полноценный способ общения. В них Джей писал о том, о чём не решался сказать вслух. Наш шифр мог проникать сквозь стены, которые Джей воздвиг вокруг себя. Мне очень нравится одна девочка из нашего класса…

Ринн в первое время задавал вопросы, но я отмахивалась, говорила, что мы просто играем. Ринн не поверил. Делал вид, будто его это не волнует, но я-то видела, как Ринн бесится, что его не взяли в игру. Может, думал, мы над ним смеёмся за глаза.

Стыдно признаться, но я при виде его реакции ощущала некоторое удовольствие. Нехорошо, но правда. В конце концов, Ринн сам виноват — проявил бы больше понимания, когда Джею было десять, в двенадцать мальчик бы и с ним тоже делился секретами.

Ничего удивительного, что Джей выбрал меня. Это я всегда хвалила его за изобретательность, а Ринн за последние два года сына не похвалил ни разу. С тех пор как Джей не прошёл в Кадровый состав.

Джей вышел из спальни, когда я накрывала на стол, стараясь выложить свои творения на тарелки так, чтобы обгорелых участков не было видно. Грибной омлет, поджаренный хлеб из спор, кебаб из чёрной летучей мыши и миска тушёного мяса с пряностями. В середине стола — кувшин подсахаренной воды и три керамические кружки. Я очень старалась, но результат явно не дотягивал до той прелестной картинки, которую я рисовала в воображении. В очередной раз пришла к выводу, что некоторым женщинам идеальными хозяйками быть не дано, и я как раз из их числа.

— Ну наконец-то! — улыбается Ринн. На самом деле он просто добродушно подшучивает, но Джей решил, что отец его упрекает. Такие недоразумения между ними теперь происходили всё чаще и чаще.

— И вовсе я не проспал, — бормочет Джей, глядя на медные часы на стене.

— Садись за стол, завтрак готов, — улыбаюсь я. Увидев Джея в халате, с растрёпанными волосами, снова чувствую теплоту и радость, которые заставили меня взяться за непростое дело.

Джей опускается на стул. Ринн уже принялся за еду. Аппетит у него зверский, и привередливостью мой супруг не отличается. Как же я его за это люблю!

— Папа опять уезжает, — сообщаю я и сажусь за стол сама.

Джей накладывает себе еду. Замирает и бросает на Ринна вопросительный взгляд.

— Да, — произносит тот, не переставая орудовать вилкой. Потом хлопает Джея по плечу. — Ну, ты у нас теперь большой мальчик. Плакать не будешь.

Наш сын чуть морщится, но сразу напускает на себя суровость, как и все мальчики, которые хотят казаться взрослыми мужчинами.

— Ясное дело. Когда тебя ждать обратно? Через месяц? Ладно. Чёрт возьми, всё нормально.

— Не ругайся.

— Извини.

— Ну, месяц — это ты хватил, папа наверняка вернётся гораздо раньше, — говорю я. — А если даже и нет, то я вернусь.

Джей улыбается мне. Мол, я не переживаю. Но глаза не улыбаются. Джей не может скрыть разочарования.

Наблюдаю за ними с Ринном, пока они едят. Ринн ничего не замечает, да и молчание его не тяготит. Ринн вообще считает, что нет смысла болтать, когда сказать нечего. А Джей сидит как на иголках, хочет заговорить, но не решается. Знает, что отец его всё равно не поймёт. С Ринном Джей всегда держался так, будто чувствовал себя виноватым, и мне было больно это видеть. Джей жаждал заслужить одобрение отца, в котором ему было отказано, но не знал, что для этого нужно сделать. Когда Ринн был рядом, Джей страдал, но когда его не было, становилось ещё хуже — тогда исчезали все шансы вернуть папину благосклонность.

Ринн о переживаниях Джея знал только потому, что я ему о них рассказала. Но ничего с этим поделать тоже не мог. Джей слишком умён, чтобы поверить неискренним похвалам или наигранным восторгам. А Ринн для таких уловок слишком прямодушен. Джей не мог скрыть, что на самом деле мечтает стать изобретателем, а не воином. А Ринн не мог смириться, что его сын — наш единственный ребёнок, других не будет — не соответствует идеалу настоящего мужчины, который он уже нарисовал в голове. Вот так сын с отцом и оказались в тупике.

Джей набрал было в грудь воздуха, собираясь заговорить, но его прервал настойчивый стук в дверь.

— Лисс, — прокомментировал Джей.

Ринн застонал.

Я встала, не сомневаясь, что Джей угадал. Вторая пулемётная серия ударов это только подтвердила. Никто другой не стучался к нам в дверь так, словно за ним гонятся.

— Что ей на этот раз надо? — проворчал Ринн.

Бросаю на него предостерегающий взгляд. Неуважительно отзываться о хозяевах при сыне нельзя. Ринн снова уткнулся в тарелку и принялся жевать омлет, пробормотав:

— От этих двоих хлопот больше, чем пользы.

Забыл уже, что сын у нас появился только благодаря близнецам.

Открываю дверь, и Лисс с рыданиями кидается мне на шею. В этом сезоне в моде яркие краски, поэтому её тонкая фигура скрыта под слоями ткани всех существующих цветов, а волосы выкрашены в зелёный с оранжевым. По щекам растекаются красно-жёлтые разводы от косметики.

— Здравствуй, Лисс, — невозмутимо приветствует её Ринн, словно драматические сцены для нас — обычное дело.

Джей подавляет смешок.

Лисс бросает на него гордый взгляд свысока, шмыгает носом и вытирает глаза, ещё больше размазывая макияж.

— Давай поговорим наедине, — шепчет она. — Я хочу с тобой поделиться моей страшной тайной.

Я за неё беспокоилась — ну, немножко, но последняя фраза, сказанная на полном серьёзе, это уже слишком — так и тянет рассмеяться. Притворяюсь, будто закашлялась. Лисс иногда ведёт себя настолько нелепо, что легко забыть, каким она может стать опасным врагом, если перейти ей дорогу.

Где Каста, не спрашиваю — и так понятно. Лисс появляется на людях в одиночестве, только если Каста отправляется в одну из своих регулярных отлучек. В это время покинутая Лисс становится ещё более нервной и слезливой, чем обычно, зато, когда блудная сестра возвращается, счастью нет предела.

— Мы завтракаем, — говорю я, хотя возражать бесполезно. Как Должница, я обязана повиноваться её воле. Просто надеялась, что Лисс проявит понимание и немного отложит своё важное дело.

Зря.

— Ничего, без тебя обойдутся. Пойдём! Это вопрос жизни и смерти!

Лисс хватает меня за руку и тянет в холл, за дверь.

— Ладно, до встречи. Только вот не знаю, когда она будет, — прощается со мной Ринн очень холодно.

Я сразу разозлилась. Да какое он имеет право разговаривать со мной в таком тоне? Можно подумать, это я виновата, что Лисс заявилась так некстати. Будто я нарочно её позвала, чтобы нам всем утро испортить.

Но на самом деле понимаю, что именно раздражает Ринна. Ему не нравится, что я дружу с близнецами. Считает, я не должна была с ними сближаться, надо было держать дистанцию, а я не удержала. И вот результат. Значит, виновата я.

Не удостаиваю его ответом. Всё равно ничего хорошего не сказала бы — ляпнула бы какую-нибудь гадость. Жаль, что мы так нехорошо расстаёмся. Мы с Ринном оба люди эмоциональные, а значит, часто ссоримся, но всякий раз успеваем помириться ещё до конца оборота. А теперь буду прокручивать его последнюю фразу в голове до тех пор, пока Ринн не вернётся — придумывать, что могла бы ответить, представлять, что скажу, когда мы наконец встретимся. Надо бы плюнуть и забыть, но этого я никогда не умела. Бесилась при одной мысли, что Ринн вроде как победил, потому что у меня не было шанса ему возразить.

А что ещё хуже, меня мучила мысль — вдруг Ринн погибнет, а мы так и не успеем помириться? Если это и произойдёт, я хотела, чтобы он ни на секунду не сомневался — я люблю его.

Шагаю вслед за Лисс, испепеляя взглядом её спину. Хорошего настроения как не бывало. Теперь я чувствовала себя никчёмной женой и матерью.