Ночной крик - Лана Синявская

– А вот Окунцов вглядел почему-то испуганным и все торопился уехать, ссылаясь на какие-то дела.

– А о Гаевской они что-нибудь говорили?

– Почти нет. Только Двуреченский один раз не сдержался и обозвал ее старой каргой или что-то в этом роде.

– Ладно, с этими типами более-менее ясно. Что было дальше?

– Дальше… дальше я упала в колодец… – напомнила Катя смущенно.

– Прости, я совсем забыла.

– Ничего. Так вот, весь остаток дня я провалялась в кровати и к Гаевской явилась только сегодня утром… Ее в доме не было! То есть поначалу я этого даже не поняла, хотя и забеспокоилась. Она все время оставляла мне записки с распоряжениями на столе в гостиной, так как редко покидала свою комнату и большую часть дня проводила в постели. Даже обедала иногда лежа, а уж завтракала только там. И вот сегодня я вдруг не нашла никаких записок. Не зная, что делать, я подождала немного, думая, что она позовет меня. Специально шумела, чтобы она догадалась о моем присутствии. Даже включила пылесос, чего она терпеть не могла…

– И что?

– И ничего. Я не выдержала и пошла в ее спальню. Пусто. Постель разобрана, но когда – одному богу известно. Гаевская никогда ничего за собой не прибирала, так что понять, ночевала она в своей постели или нет, я не смогла.

– И часто она так вот исчезала?

– Никогда. Нет, конечно, она выбиралась иногда в город, но всегда предупреждала меня об этом. И вообще, все это выглядело как-то странно. Я сбегала в сарай, где она держала свою машину – старую "Чайку" – она оказалась на месте. Николай, которого она использовала как шофера, тоже ничего не знал. Я не стала у него надолго задерживаться, чтобы не вызвать сплетен раньше времени, но он уверенно сказал, что Гаевская его не вызывала больше месяца. В общем, я весь день просидела в доме, как на иголках, снова и снова обшаривая его сверху донизу, заглядывая в самые укромные уголки.

– Ну, вряд ли ты полагала, что старуха затеяла с тобой игру в прятки.

Катя подняла на Вику изумленные глаза:

– Что ты имеешь в виду? – спросила она дрожащим голосом.

– То, что ты искала в доме не Гаевскую, а ее труп, не так ли? Ты ведь решила, что кто-то из троих прикончил старушку перед отъездом.

Катя какое-то время молчала, беззвучно шевеля губами, потом выдохнула:

– Как ты догадалась? Я и в самом деле боялась этого.

– И напрасно.

Катя нервно сглотнула, вытаращив на Вику глаза. Она явно ждала, когда подруга продолжит, объяснив свое странное заявление. Но Вика молчала, сосредоточенно разглядывая стену с торчащей из нее паклей.

– Вика, ты о чем? – не выдержала напряжения Катя.

Ответ Вики удивил в первую очередь ее саму. Она вдруг поймала ту мысль, что вертелась в ее голове с тех самых пор, как она прочла дневник. Мысль окончательно оформилась и теперь предстала перед ней со всей беспощадной ясностью.

– Думаю, что никто не убивал Гаевскую ни вчера, ни позавчера, ни сегодня.

– Слава богу…

– Погоди радоваться. Я думаю, что никакой ремиссии не было. Гаевская умерла три года назад, в какой-то Кленовой Горе – знать бы еще, что это такое, – а в деревню вместо нее вернулась самозванка. Ты понимаешь? Гаевской давно нет в живых!

Глава 19

– Бред какой-то, – выдохнула Катя после продолжительной паузы. – Ты соображаешь, что говоришь? Или у тебя есть факты?

– Фактов у меня нет, – призналась Вика. – Я вообще только что это поняла, хотя догадываться начала уже давно, как только увидела дневник.

– Какой дневник? О чем ты? Вика, ты меня пугаешь! – едва не плача, воскликнула девушка.

– Да я и сама напугана, – вздохнула та. – Одно дело, когда подозреваешь немощную старушку, и совсем другое – здоровую женщину, хитрую, умную и безжалостную. Убийцу, если уж быть честной. Особенно неприятно знать, что она сейчас находится где-то рядом, возможно, следит за каждым твоим шагом, поджидая удобный момент, чтобы разделаться.

Катя невольно завертела головой и съежилась на своем стуле.

– Ты что это – серьезно? – спросила она почему-то шепотом.

– Более чем. Смотри!

Вика поднялась с сундука, на котором сидела, откинула крышку, достала дневник и протянула его Кате. Та машинально взяла его в руки и тут же брезгливо взглянула на испачканные пальцы:

– Фу, грязный-то какой, – сморщилась она.

– Это не грязь, а сажа.

– И правда. Его что, пытались сжечь? И что это вообще за тетрадка?

– Это главная улика против мошенницы, – покачала головой Вика. – Настолько важная, что именно из-за этой тетради меня пытались отравить. Тетрадку хотели похитить, но взяли не ту по ошибке. Настоящая, как ты видела, лежала в сундуке, а на виду – безобидная тетрадка со стихами, такая же толстая и потрепанная.

Катя, завороженно слушая Вику, теребила в руках тетрадь. Не удержавшись, она открыла ее с конца, опустив глаза на исписанную мелким почерком последнюю страницу и воскликнула:

– С ума сойти! Это действительно дневник! Ты нашла что-нибудь важное?

– Более чем, – усмехнулась девушка. – Для многих эта тетрадь – настоящая удавка на шею. На протяжении многих лет Гаевская записывала каждый свой шаг. Неплохие получились бы мемуары, знаешь ли.

При этих словах лицо Кати как-то странно сморщилось, как будто она собиралась заплакать.

– Эй, подруга, что это с тобой? – забеспокоилась Вика.

– Прости меня, – всхлипнула Катя, – пожалуйста, прости!

– Да ты чего? В чем дело-то?!

– Это я, я во всем виновата! Я не сказала тебе правду! Мне было так стыдно, так стыдно…

Катя захлюпала носом, судорожно шаря руками по своей застиранной юбке в поисках носового платка. Платок отыскался и она громко высморкалась в скомканный клочок материи.

– Так дело не пойдет. О чем ты толкуешь, Катерина?

– Мне было стыдно признаться, что я подслушивала. И еще я боялась, что Гаевская…– она словно споткнулась на этом имени, – обо всем узнает. Она бы меня выгнала, это точно. Я бы осталась без работы. В конце концов, я думала, что меня это не касается.

– Тьфу ты, пропасть! – рассердилась Вика. – Да перестань ты мямлить, ради бога. Говори толком. Какое мне дело до того, что ты подслушивала? Я же не полиция нравов в самом деле!

– Ой, только не надо полиции!

– Опять двадцать пять. Какая полиция? Ты же в России, а у нас – менты, а ментам никогда ни до чего нет дела, особенно до женского любопытства.

– Дело не в любопытстве, – со вздохом возразила Катя. – Я бы никогда… ни за что…

– Только не начинай снова!

– Ладно. Понимаешь, я очень удивилась, что Гаевская вдруг пригласила в дом всех этих… За три года она даже соседку дальше порога пускать не позволяла, а тут… Столько гостей и один другого круче. С чего бы это? – подумала я. И забеспокоилась, как бы чего не вышло. У Ирины Анатольевны такое лицо хитрое было, я поняла, что она что-то задумала. Так оно и вышло. Когда они в зале большом устроили совещание…