Повседневная жизнь викингов IX–XI века - Наталия Будур

«Возвращение с того света, — писал М. И. Стеблин-Каменский, — считалось, видимо, настолько естественным, что сообщения о "живых мертвецах" вкрадываются в самые реалистические саги. Человека хоронят по всем правилам: закрывают ему глаза, чтобы он никого не сглазил, выносят из дома через пролом в стене, чтобы не нашел дороги назад, везут на санях и т. д., а он начинает ездить "верхом" на крыше, дерется и убивает скот. Приходится убивать его снова, зарывать где-нибудь подальше и обносить могилу стеной, чтобы он не мог перелезть, или сжигать его. Иногда даже приходится начинать против мертвеца судебную тяжбу по всем правилам».

Согласно поверью, тело покойника, который не будет спокойно лежать в могиле, бывает необыкновенно тяжелым. Так что хоронившие его родичи уже заранее знали, что можно ждать визита с того света.

Бывают привидения добрые и те, которые желают людям зла. Последние могут убить самым жестоким образом — переломав каждую косточку в теле и свернув шею. После такого убийства силы у живых мертвецов прибывает.

Считается, что злым выходцем с того света становится тот, кто был недобрым человеком и в жизни — «от худого жди худа».

Взгляд такого живого мертвеца имеет особую силу. Вот как об этом рассказывается в уже цитировавшейся «Саге о Греттире»:

«И вот, когда Глам упал, луна как раз вышла из-за облака, и Глам уставился на Греттира. Греттир сам говорил, что это был один-единственный раз, когда он содрогнулся. И тут на него напала такая слабость, от всего вместе — от усталости и от пристального взгляда Глама, — что он был не в силах занести меч и лежал между жизнью и смертью. А Глам, превосходивший бесовской силой всех других мертвецов, сказал тогда вотчто:

— Ты приложил много труда, Греттир, чтобы встретиться со мной. Но нет ничего удивительного, если наша встреча будет тебе на беду. И вот что я тебе скажу: теперь ты достиг только половины той силы и твердости, что тебе были отпущены, если бы ты со мною не встретился. Я не могу отнять у тебя силу, которая уже при тебе. Но в моей власти сделать так, что ты никогда не станешь сильнее. Ты, правда, и теперь достаточно силен, как многим предстоит убедиться. Ты прославлен здесь своими подвигами, но отныне будут твоим уделом изгнание и тяжбы об убийствах, и едва ли не всякий твой поступок обернется тебе на беду и злосчастье. Тебя объявят вне закона, и уделом твоим станет одинокая жизнь на чужбине. Я насылаю на тебя проклятие, чтобы этот мой взгляд всегда стоял у тебя перед глазами. И тяжко тебе покажется оставаться одному, и это приведет тебя к смерти.

И только Глам сказал это, как сошла с Греттира напавшая на него слабость. Занес он теперь меч и срубил Гламу голову и приложил ему к ляжкам».[65]

Именно поэтому было важно не смотреть живому мертвецу в глаза — ибо только тогда мог он произнести свое проклятие.

Из вышеприведенных примеров становится ясно, что победить сверхъестественные существа древние скандинавы могли достаточно просто — прежде всего при помощи силы и мужества, а не при помощи магии.

Гораздо сложнее было бороться с гальдром и сеидом.

Сейд использовался с целью навредить кому-либо, и его обряды выполнялись в основном ночью. Владели сейдом прежде всего женщины, ибо для мужчин выполнение его обрядов считалось постыдным.

Тем не менее к услугам пророчиц и колдуний прибегали даже боги. Вот как об этом рассказывается в «Младшей Эдде»:

«Один раз уехал Тор на восток бить великанов, а Один, на коне своем Слейпнире, отправился в Ётунхейм и приехал к великану, которого звали Хрунгнир. И спросил Хрунгнир: кто это в золотом шлеме и на таком чудесном коне скачет по воздуху и по земле? Один отвечал ему на это, что готов прозакладывать свою голову, что во всем Ётунхейме не сыщется подобного коня. Рассердился Хрунгнир и сказал, что есть у него прекрасный конь, самый быстрый на свете и зовут его Гульфакси — Золотая Грива. С этими словами вскочил он на своего коня и поскакал вдогонку за Одином, чтобы отплатить за его кичливые речи. Один скакал так быстро, что не успел оглянуться, как оказался в Асгарде, а за ним Хрунгнир, которого обуял такой великий гнев, что опомнился он только, когда проскочил в ворота.

Когда показался он в дверях чертога, предложили асы ему испить пива. Он вошел в зал, и ему подали те две чаши, из которых обыкновенно пил Тор, и он залпом осушил обе. Вскоре напился он пьян, и тут уж не было недостатка в заносчивых речах: говорил он, что поднимет с места Вальгаллу и перенесет ее в Ётунхейм, разрушит Асгард и поубивает всех асов, кроме Фрейи и Сив, которых возьмет себе. Между тем Фрейя все подливала ему в чаши, а Хрунгнир все похвалялся и сказал даже, что выпьет все пиво асов. Когда же надоело асам бахвальство, кликнули они Тора, и Тор тотчас появился в зале. В страшном гневе замахнулся он своим молотом:

— Кто это надумал позволить великанам пить здесь пиво? Кто пустил Хрунгнира в Вальгаллу? И почему это Фрейя наполняет ему чаши, точно на пиру асов?

Отвечал Хрунгнир, недружелюбно поглядывая на Тора, что это Один предложил ему пива и что пришел он с его позволения.

— Но придется тебе об этом пожалеть, прежде чем уйдешь ты из Асгарда, — перебил его Тор.

— Мало было бы чести асу Тору, если б он убил меня безоружного, — заговорил Хрунгнир, — почетнее было бы, если бы он согласился биться со мной на рубеже у Каменных Дворов. И как глупо с моей стороны, — продолжал он, — оставить дома свой щит и точило! Если бы было при мне оружие, мы могли бы, пожалуй, хоть сейчас выйти на поединок А убить меня безоружного — значит поступить вероломно.

Тор, конечно, не пожелал отказаться от поединка, и тут же назначили день и выбрали место.

Пустился тогда Хрунгнир в обратный путь и скакал во весь опор, пока не доскакал до Ётунхейма. Услышали великаны о предстоящем ему поединке с Тором и призадумались: понимали они, что от исхода того поединка зависит их судьба. И знали они, что Тор сильнее Хрунгнира, а уж Хрунгнир был среди великанов сильнейшим.

Решили они пуститься на хитрость и у Каменных Дворов вылепили из глины великана и вложили ему в грудь сердце одной кобылы, и затрепетало оно, когда явился на место боя Тор. У самого же Хрунгнира сердце было, как это всем известно, из твердого камня, треугольное, как та руна, что зовут "сердце Хрунгнира"; из камня же была и его голова. Щит Хрунгнира тоже был каменный, широкий и толстый; а оружием великану служило точило, которое он вскинул на плечо, и вид у него был ужасающий.

Рядом с Хрунгниром стоял глиняный великан Мёккуркальви, и он сильно трусил. Говорят даже, что, увидев Тора, он обмочился.

Тор торопился на поединок, а Тьяльви бежал впереди него. Подбежал Тьяльви к тому месту, где стоял Хрунгнир, и сказал:

— Как ты опрометчив, великан! Стоишь, выставив вперед свой щит, между тем как Тор решил пробраться в глубь земли, чтобы напасть на тебя снизу!

Швырнул тогда Хрунгнир свой щит наземь и стал на него, ухватив обеими руками точило. Тут увидал он молнии и услышал раскаты грома. И увидел Тора, разгневанного аса. Стремительно несся Тор, держа наготове свой молот, и издали бросил его в голову Хрунгнира. Взмахнул Хрунгнир своим брусом и бросил его навстречу молоту; ударился брус о молот и разбился надвое: один кусок упал на землю, и из него образовались все кремниевые скалы, другой же попал Тору в голову, так что тот повалился наземь. Молот Мьёлльнир попал прямо в голову Хрунгниру и в мелкие куски раздробил ему череп. Хрунгнир упал рядом с Тором и при этом придавил шею Тора ногою. Тогда Тьяльви напал на глиняного великана и изломал его в куски.

Потом, подойдя к Тору, хотел было снять с шеи аса ногу Хрунгнира, да не осилил. Узнав о том, что случилось, подошли и другие асы, и все старались сдвинуть с места ногу Хрунгнира, но ничего из этого не вышло. Тут явился Магни, сын Тора и одной великанши, которому было тогда всего лишь три ночи от роду, но он легко спихнул ногу Хрунгнира с шеи Тора и сказал:

— Жаль, отец, что пришел я так поздно! Думаю, если бы раньше встретил я этого великана, то убил бы его одним ударом моего кулака!

Поднялся Тор с земли, поблагодарил сына и сказал, что, верно, вырастет он героем, а в награду хотел подарить ему златогривого коня Хрунгнира. Один же видел это и сказал, что напрасно отдает Тор такого прекрасного коня сыну великанши, а не своему отцу.

Вернулся Тор в Трудвангар, а осколок точила так и остался у него в голове. Тут пришла чародейка Гроа, жена Аурвандиля Смелого. Стала она петь над Тором свои заклинания, и почувствовал Тор, что точило стало шататься, и, понадеявшись, что сам сможет его вытащить, захотел вознаградить Гроа за врачевание и порадовать ее доброй вестью. И рассказал он ей, что был на севере, по ту сторону вод, отделяющих Ётунхейм от Мидгарда, и сам на спине в железной корзине вынес Аурвандиля из страны великанов. И в подтверждение правдивости своего рассказа сказал Тор, что один палец на ноге Аурвандиля высунулся из железной корзины и отмерз; тогда Тор отломил его и забросил на небо, сделав из него звезду, которую называют ныне Палец Аурвандиля. И скоро уж вернется Аурвандиль домой.