Будущее денег - Бернар Лиетар

Первоначально использование компьютеров строилось вокруг существующей организационной структуры и процедур управления: корпорации компьютеризировали рутинные работы. Но вот однажды кто-то пожелал полностью изменить процесс, задав простой вопрос: как мы должны организовать сами себя, чтобы лучше воспользоваться преимуществами доступных информационных технологий?[192]

Началось «стратегическое сокращение производства» — реинжениринг (форма реорганизации компаний, основанная на сокращении численности ее работников, в основном менеджеров среднего звена. — Науч. ред.). Справедливости ради надо сказать, что такое сокращение не было изначальным намерением изобретателей новых технологий. Один из авторов идеи реинжениринга — Томас Дэвенпорт в статье, опубликованной в Fast Company, сообщает: «Слово «реинжениринг» не возникло как кодовое слово для бессмысленного общего кровопускания. Не предполагалось, что оно будет последним вздохом управления индустриального века. Я знаю, потому что был у истоков. Я был одним из его создателей… но вырвавшись из бутылки, джинн реинжениринга быстро стал уродливым»[193].

И подобно всем джиннам, его нельзя загнать обратно в бутылку.

Большие корпорации во всем мире избавляются от персонала, «теряя» суммарно от одного до двух миллионов человек в год. Затем дошло до сокращения числа уровней управления. Когда Kodak уменьшил число уровней управления с тринадцати до четырех, многие из тех, кто никогда не думал, что это может случиться с ними, оказались без работы. Конечно, создается много новых рабочих мест вне этих корпораций, но там уволенные люди не могут рассчитывать на те доходы и прочие условия, которые имели раньше и которых могли бы ожидать.

Важно понять, что это «стратегическое сокращение» имеет природу, полностью отличающуюся от тех циклических сокращений производства, что бывали в прошлом. Например, считалось нормой, что фабричных рабочих можно увольнять всякий раз, когда запасы товаров накапливались и производственный цикл перемещался в фазу сокращения. Их нанимали обратно по мере реализации этих запасов. Но что касается нынешних стратегических сокращений производства, то нет никаких оснований ожидать перемены тенденции. Кто ушел, тот ушел навсегда. Рост производства без увеличения занятости не прогноз, это установленный факт. Статистика Уильяма Грейдера сообщает: 500 самых крупных корпораций в мире производят и продают в семь раз больше товаров и услуг, чем 20 лет назад, но они сумели в то же время уменьшить свой штат.

Даже те, кто остается, оказались лицом к лицу совершенно с другими процессами, чем раньше. Старые критерии для определения соответствия наемного работника специфике работы сводились к классической триаде: опыт, рекомендация и образование. Сегодня все не так в глобальных корпорациях типа CNN, Intel или Microsoft: «Никто не имеет работу. Даже если кто-то нанят на работу, мы забываем об этом, как только он или она приняты. Работа делается главным образом в проектных командах, в которые часто включают временных работников. Люди имеют обязанности, проблемы или возможности, но не работу»[194].

В дополнение к прямым сокращениям требования конкурентной борьбы, стремление к гибкости подтолкнули корпорации к пересмотру границ ведения бизнеса. Появились новые формы найма:

• Аутсорсинг. Это использование внешних ресурсов, — например, персонала, складских помещений, транспорта и т. п. фирм-контрагентов. Ксероксы устанавливают водители поставщика, компьютеры ремонтирует персонал фирмы, которая ранее всего лишь поставляла части.

• Делокализация. Для одной из самых больших американских компаний страхования — Metropolitan Life — оформление счетов выполняется в Ирландии; British Airways ведут бухгалтерский учет операций в Бангладеш; компании программного обеспечения Калифорнии организовали отладку своей продукции в Индии.

• Использование временных работников. Вероятно, это наиболее существенная из всех новых тенденций, с точки зрения общества. Самый большой работодатель в США — Manpower, чей бизнес заключается в размещении временного персонала на рабочие места.

Если вы полагаете, что все это происходит только в «жадном частном бизнесе», то сильно заблуждаетесь. Даже военные — исторически довольно энергичный наниматель — подпали под общую тенденцию. В «Стратегическом обзоре обороноспособности Америки» за 1997 год сделан вывод, что целых 50 тысяч боеготовых отрядов должны быть сокращены, особенно в пехоте, чтобы оплатить компьютерные системы артиллерии и электронных датчиков биологического оружия. Этот «Обзор» сообщает, что к 2010 году необходимо сосредоточиться на сокращении «затрат на инфраструктуру» (в настоящее время 40 % всех ассигнований министерства обороны). Эти «затраты» охватывают всех, непосредственно не связанных с «основной военной специальностью»: от менеджеров кафетерия военных баз до школьных учителей, от воспитателей детских садов до бухгалтеров.

Ничто из этого нельзя рассматривать как краткосрочную или местную причуду. Британский обзор, профинансированный отделом образования и занятости и изданный Business Strategies — компанией, близкой к министерству финансов Великобритании, — заключает, что в течение десяти лет в Англии не следует ожидать новой полной занятости[195]. В то же время для самозанятости и частичной занятости делается оптимистический прогноз — 1,5 миллиона рабочих мест. И никто не ожидает, что вернется то положение, которое когда-то считалось «нормой», — полная занятость.

И все это отнюдь не англосаксонская тенденция. Обзор 4720 организаций в 14 европейских странах, выполненный Крэнфилдской школой управления по поручению Европейской комиссии, сообщает о колеблющемся увеличении частичной или срочной (на срок до трех месяцев) занятости. Самый большой рост был в Нидерландах, где 70 % корпораций увеличили использование частично занятых работников. Более 50 % немецких, итальянских, финских и шведских корпораций делают то же самое. Остальная часть Европы зарегистрировала увеличение частичной занятости в корпорациях «только» от 30 до 50 %[196].

Доктор Уильям Бридж, эксперт по тенденциям занятости, задает вопрос: «Какая часть рабочих мест занята временной рабочей силой?» Оценки большинства людей попадают в диапазон от 2 до 20 %, но его ответ иной: «Фактически это 100 %; но 85 % из нас все еще не верят этому»[197].

Международная федерация металлистов в Женеве предсказывает, что «через 30 лет максимум 2 % мировой рабочей силы будет достаточно, чтобы произвести все товары, необходимые для полного удовлетворения спроса». Интересный вопрос: а что будет делать остальное трудоспособное население, т. е. 98 % людей?

Некоторые могут сказать: что с того, что рабочие места исчезают? Это бывало и прежде.

В 1800 году более чем 80 % населения США были заняты в сельском хозяйстве; к 1900 году это количество снизилось до 48 %; к 1950 году— до 11 %, а в наши дни до незначительных 2,9 %.

И эти 2,9 % не только кормят всю нацию лучше, чем ранее 80 %, но они также кормят и большую часть остального мира! А все люди, ушедшие из сельского хозяйства, нашли рабочие места в промышленности, торговле и сфере услуг.

Пол Кругман против Уильяма Грейдера и Роберта Рейча

В ряде своих остроумных эссе Пол Кругман в ответ на идеи, высказанные в бестселлерах известного журналиста Уильяма Грейдера и министра труда администрации Клинтона Роберта Рейча[198], нападает на то, что он называет «эмоционально удовлетворяющими мифами», касающимися потенциального кризиса занятости из-за изменений в технологии. Кругман рассматривает падение занятости по двум категориям.

• Он опровергает мнение, что в мире имеется ограниченное количество работы и что поэтому, как только повышается производительность труда, число доступных рабочих мест должно автоматически сокращаться. Его контраргумент: рост производительности труда в одном секторе действительно может вызывать потери работы, но этим стимулируется рост количества рабочих мест в других отраслях экономики. И приводит классический пример: потеря работы в результате увеличения производительности в производственном секторе за последние 30 лет был более чем скомпенсирован новыми рабочими местами в сфере обслуживания.

• Многие споры об отношениях между глобализацией, торговлей, технологией и количеством рабочих мест на деле некорректны, потому что, «если вы хотите простую модель для предсказания уровня безработицы в Соединенных Штатах в течение следующих нескольких лет, это будет то, чего Гринспен хочет, плюс-минус случайная ошибка, отражающая факт, что он не вполне Бог»[199]. Это так, потому что Гринспен может принимать во внимание все воздействия изменений в торговле или технологии и соответственно приспосабливать к ним свою валютную политику.