В погоне за памятью. История борьбы с болезнью Альцгеймера - Джозеф Джебелли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако в 2005 году Викторию эти частности волновали меньше всего. Она просто хотела точно знать, есть ли у нее мутация пресенилина-1.
– Почему я хотела это выяснить? Потому что все думала и думала об этом и никак не могла перестать! – ответила она на мой вопрос, сощурясь от яростной сосредоточенности. – Едва с ума не сошла.
Сейчас у Виктории уже появляются первые легкие симптомы, но она еще помнит, что почувствовала, когда узнала результат.
– Это самый правильный поступок в моей жизни! – сказала она мне и снова искрометно расхохоталась. Дело было холодным вечером в ноябре 2015 года. Мы весело болтали в ее гостиной. Рядом сидел муж Виктории Мартин – он помогал Виктории припомнить события прошлого. На правом плече у Виктории татуировка: буковки из «Скрэббла» составляют надпись «Подавись, Аль[…]геймер!» Пробел на месте буквы «ц» оставлен преднамеренно – Виктория хотела подчеркнуть, что ей «чего-то не хватает».
– Раньше я была застенчивой и обидчивой, – продолжала она, – но когда узнала, у меня мелькнула мысль: «А гори все огнем!»
Мартин объяснил, что она имеет в виду: когда Виктория узнала, как мало осталось жить ее разуму, супруги пустились во все тяжкие. Объехали полмира, побывали и в Америке, и в Африке, и в Средиземноморье. С размахом праздновали дни рождения – ведь теперь каждый год стал настоящей святыней. И наконец оформили свои отношения: тянуть со свадьбой не было смысла.
Я спросил, в каком году они поженились. Виктория не смогла вспомнить и обратилась за помощью к мужу. Он напряженно уставился в потолок, молчание чуть-чуть затянулось.
– Ну вот! – упрекнула его Виктория. – Давай вспоминай! Еще не хватало, чтобы и ты расклеился!
– В две тысячи седьмом, – ответил Мартин.
– Ура! Молодчина! – сказала Виктория. – Молодчина!
Как ни бурно супруги радовались жизни, но вскоре им пришлось задуматься о будущем. У Виктории было двое детей, и у каждого – 50-процентный шанс на то, что их жизнь оборвется задолго до срока. Так что когда ученые из Лондонского института неврологии предложили ей сдать кожу для исследования стволовых клеток, она сразу согласилась.
Институт неврологии – неприметное двенадцатиэтажное здание неподалеку от Британской библиотеки и многолюдного подземного лабиринта станции метро «Кингс-Кросс». Там работают более 500 человек, в том числе Селина Рей. Она выросла в шахтерском городке Барнсли в Южном Йоркшире и первой в семье получила высшее образование, а интерес к болезни Альцгеймера пробудили в ней выдающиеся университетские преподаватели. Получив бакалаврскую степень по биохимии, Селина продолжила обучение в докторантуре по биологическим аспектам болезни Альцгеймера, а в марте 2009 года поступила на работу в Институт неврологии, где теперь выращивает индуцированные стволовые клетки из тканей больных болезнью Альцгеймера. 11 ноября 2015 года я застал Селину Рей в ее лаборатории – небольшой комнатке без окон, полной стеклянных пипеток и мензурок, с белыми полками, уставленными химикатами и реагентами, и высоким серым инкубатором, который тихонько впитывал углекислый газ. На двери красовалась наклейка: «Здесь побеждают деменцию».
Процедура выращивания клеток – сложный, длительный процесс, в ходе которого приходится манипулировать с нестабильными культурами и следить за их неуловимыми изменениями. Сначала выращивают культуру клеток человеческой кожи, которые называются фибробласты. Для этого кусочек кожи не больше горошины мелко нарезают и оставляют в питательном бульоне (жидкости, содержащей все необходимые питательные вещества и аминокислоты) примерно на шесть недель. Параллельно выращивают другую фибробластную культуру, к которой впоследствии добавляют четыре перепрограммирующих гена – Oct4, Sox2, c-Myc и Klf4, которые вместе называют факторами Яманаки, затем три месяца растят культуру плюрипотентных индуцированных стволовых клеток, в которой отдельные фибробласты начинают формировать колонии стволовых клеток. Потом из нее создают культуру клеток – предшественников нейронов, состоящую из новорожденных нейронов, которые развиваются, когда стволовые клетки погружают в особый питательный бульон, способствующий возникновению нейронов. После этого начинается стодневный период созревания, который называется «кортикогенез»: нейроны создают синапсы, испускают электрические импульсы, высвобождают нейромедиаторы, в данном случае глутамат, и в итоге возникает культура зрелых человеческих глутаматергических нейронов. Если у тебя хватает упорства проделывать все это изо дня в день, зная, что попытки, скорее всего, окажутся тщетными, значит, биохимические исследования – твое призвание.
Одна из сотрудниц Селины Рей показала мне перепрограммированные клетки под микроскопом. Они выглядят как нейроны. И ведут себя как нейроны. И даже создают друг с другом синаптические связи – как нейроны. Фантастика. Здесь, у меня перед глазами, был рукотворный участок человеческого мозга, сокровищница мыслей и чувств, перенесенная в чашку Петри. Те же чувства вызывает это зрелище и у самой Селины, хотя она выращивает клетки уже семь лет.
– Когда стало известно об открытии Яманаки, я решила, что это какой-то бред, – призналась Селина. – В голове не укладывается – вот у тебя в клинике лежит больной, ты берешь у него всего-то кусочек кожи, а потом творишь все эти чудеса. Я до сих пор иногда смотрю на них и думаю – ух ты, оказывается, и так бывает!
Каждое утро Селина Рэй моет и кормит огромные запасы стволовых клеток больных. Если повезет, большинство из них превратится в нейроны. Но клетки очень чувствительны. Поэтому лаборатория продумана до мелочей – это настоящий храм для клеток. В инкубаторе поддерживается температура тела, в холодильнике запасены десятки литров питательного бульона, все поверхности протерты спиртом для стерильности. На полу стоит большое желтое мусорное ведро с надписью «Биологически опасные отходы» – место последнего упокоения для кожи, которой не удалось преобразиться.
Какие из ее подопечных клеток принадлежат Виктории, Рей не знает, каждая линия строго анонимна. Но какие-то наверняка ее, – ведь Селина знает, что Виктория несколько лет назад на собрании группы поддержки больных со свойственным ей жаром в полный голос заявила, что сдала клетки.
Исследователи еще не пришли к единому мнению, как использовать нейроны, но Селина сделала из них модель, позволяющую лучше понять болезнь. Поскольку у нее налажены глубоко личные контакты с клетками, она при помощи
