Сын розовой медведицы - Виталий Чернов

Двуногие существа, помогая друг другу, наконец выбрались на ровную площадку, на которой когда-то схватилась с волками Розовая Медведица. Здесь радовали глаз разнообразием яблоньки, желтели созревающие плоды кислицы в темно-зеленых, плотных и колючих зарослях, росла боярка вперемежку с кустами клена. Здесь было много солнца и много тени, неподалеку звенел водопадом горный ключ. Когда двуногие существа увидели его, они почему-то стали хлопать в ладоши, издавать какие-то возгласы и журчащие звуки. Потом сняли со спин горбы и все разом побежали к водопаду. Хуги видел, как они черпали пригоршнями воду и плескали себе в лицо и друг в друга. У них были такие же передние ноги, подвижные, гибкие, с длинными пальцами, как у него, которыми они не опирались о землю, а ходили, подобно ему, только на задних. И вообще были очень похожи на него, если бы не их разноцветные мягкие шкуры, составленные из отдельных частей и не имеющие на себе волос. Двое, что были повыше, носили за плечами черные палки, и от них пахло тем же запахом, каким пахла длинная палка третьего. Этот третий был уже хорошо знаком Хуги. Острая, мгновенно запечатлевающая в себе образы память не могла обмануть: да, это был тот самый, громом убивший пестуна. А вот четвертый... Четвертый был совсем не похож на остальных. У него и голос был мелодичней, и лицо розовое, да и весь-то он выглядел как-то привлекательнее и милее. Особенно бросались в глаза длинные светлые волосы, заплетенные в косу, и Хуги инстинктивно опознал в нем самку.

Впрочем, от них всех веяло сейчас таким миролюбием, уверенностью в себе и в то же время такой беспечностью, а может быть, неумением видеть и слышать то, что было доступно ему, что Хуги по-своему удивился: да они же вовсе не внушают опасности. Однако звериная осторожность взяла верх, и мальчик подавил в себе слепую симпатию к этим существам. Особенно сделалось неприятно, когда одно из существ с продолговатым лицом вдруг обнаружило в скале пещеру, его родную пещеру, в которой он нередко скрывался от грозы или снежного бурана, внезапно наскакивающего со стороны белых гор даже в летнюю пору. Здесь, в пещере, он всегда находил тепло, уют и безопасность. Но чаще всего сюда приходила Розовая Медведица со своими медвежатами, и, если случалось им встретиться, они даже спали все вместе.

Хуги занял бы эту пещерку совсем, но она все еще принадлежала по праву медведице, а посягать всерьез на чужую собственность - значило ссориться. Он же по-прежнему питал к ней уважение и любовь.

Длинное Лицо (это был Федор Борисович), найдя пещеру, залопотал что-то, показывая белые зубы, а потом смело полез в глухой каменный мешок. Остальные стояли возле, заглядывали внутрь, особенно Козлиная Борода. Это Хуги не нравилось: они, очевидно, решили, что пещера хороша и ее нужно занять. Но разве те запахи, которыми она полна, не говорят им, что она принадлежит другим и поэтому неприкосновенна?

Хуги лежал почти над пещерой и с высоты полутора десятков метров все видел.

Но вот Длинное Лицо вылез из пещеры, и туда полезла Светловолосая. За ней потянулся еще один, тот, у которого были большие и широко расставленные глаза. Четвертый почему-то совсем не полез. Вскоре все они, забрав поклажу, отошли от пещеры и разместились неподалеку от нее под скалой. Потом достали из своих горбов какую-то еду, пахнущую вкусно, но незнакомо, и стали есть.

Хуги пролежал на краю обрыва часа два, продолжая внимательно изучать всех четверых - Длинное Лицо, Светловолосую, Большие Глаза и Козлиную Бороду, пока не почувствовал голод. Тогда осторожно, как только умел, отполз от обрыва и спокойно пошел вверх по тропе, по которой ушел Полосатый Коготь. Что ж, он хорошо разглядел тех, кто пришел сюда. Кажется, они пока не внушали особого страха...

13

Федор Борисович на этот раз привел в горы всех. Но у Кара-Мергена были свои обязанности. Ему поручили следить за лошадьми в долине, охотиться и раз в неделю доставлять в экспедицию продукты. Цель же самой экспедиции заключалась в длительном и скрупулезном изучении большого участка гор, начиная с яблоневого пояса и кончая альпийскими лугами. Следовало разбить всю эту обширную и местами труднопроходимую территорию на участки и изучать каждый участок в отдельности. Важно было не только найти места возможного обитания Хуги, но и изучить условия его жизни. Что мальчик мог употреблять в пищу, что он больше любил, где находил укрытия от непогоды и вообще какой образ жизни больше ему импонировал: бродячий, неопределенный, или же строго размеренный. Не менее важно было составить и карту ареала мальчика и потом, продолжая поиски, постепенно наносить на нее пункты его обитания и возможных встреч с ним. Таким образом, стало бы ясно, где он чаще всего бывает и где следует искать (если оно есть) его постоянное местонахождение. Не менее важно было выявить на этой территории хищных зверей, их логовища. Такие звери, как волки, рыси, барсы, бесспорно, играли не последнюю роль в жизни Хуги. Все это помогло бы узнать, как он выжил, каковы его повадки, характер, поведение и отношение к диким зверям. Короче говоря, Федор Борисович пришел к выводу, что наблюдение за диким мальчиком в его естественных условиях даст науке гораздо больше, чем если бы он оказался среди людей. Такое начало радовало, обнадеживало.

Обнаруженная сегодня пещерка оказалась еще одной интересной находкой. Предположения Федора Борисовича оправдались. Пещерка рассказала о многом. Даже беглый осмотр говорил о том, что она является постоянной берлогой медведицы, что здесь произведено на свет не одно потомство, возможно, что в ней побывал и Хуги - тоже питомец медведицы. Так что предстояло все изучить, ничего не оставляя незамеченным.

Бивак разместили между берлогой и водопадом. Нарубили жердей и соорудили курке, как сказал Кара-Мерген, то есть шалаш, приткнув его прямо к каменной ровной стене, похожей на огромную плиту-стелу, покрыли травой, чтобы спать и работать не под открытым небом, сделали очаг. Много ли надо для походной жизни?

Федор Борисович строго-настрого наказал всем: не кричать, громко не разговаривать, в одиночку далеко не отлучаться.

Весь остаток дня вместе со Скочинским он составлял карту. Скочинский оказался неплохим топографом, и работа шла споро. Дина после постройки шалаша тоже была занята, подробно фиксируя в дневнике все события прошедшего дня. Кара-Мерген занимался доделкой шалаша, потом собирал к вечернему чаю клубнику, которая здесь, на поляне, росла отдельными кулигами, запасал для костра хворост.

Кончив записи, Дина еще долго сидела над толстой тетрадью в клеенчатой обложке, но думала уже не о том, что она записала и что следовало бы еще записать. Она просто впервые задумалась, как же все получилось, что она вот сидит на лужайке, высоко в горах, смотрит с высоты на бесконечные увалы лесов и нагромождения скал, на узкую полосу долины под горой Кокташ, сидит, смотрит на все это и чувствует себя бесконечно счастливой. А рядом с нею ее друзья, обретенные совсем недавно, но без которых она уже не мыслит своей жизни. Какое-то материнское, нежное чувство испытывает она к этим людям, до недавнего времени совсем не знавшим о ее существовании.