С крыла на крыло - Игорь Шелест

 Крыло очень низко стелется по полу и скрывает от глаз три колеса размером с мотороллерные. На них аппарат должен двигаться по улице и разбегаться при взлете. По концам крыльев расположились оригинальные рули, непривычные в авиации.

 Судя по крылу, нетрудно было прикинуть, что скорость отрыва машины от земли будет более ста километров в час.

 - На какой скорости думаешь взлететь? - спросил я.

 - Сто сорок, - лаконично ответил он и, опережая вопрос, добавил: - Максимальная - около трехсот.

 - Вот так автомобиль! - не скрыл я своего изумления.

 Мы углубились в технические подробности дела, смотрели результаты продувок моделей и другие материалы.

 - Все это так, - заметил я, - но для обычного шоссе не слишком ли это громоздкая вещь?

 Вместо ответа конструктор подошел к кабине, покрутил ручку червячного привода, и крылья слева и справа стали подниматься вверх, поворачиваясь на шарнирах у центрального отсека.

 Когда они заняли вертикальное положение, "автолет" принял совершенно фантастический вид плоской стремительной машины с двумя лихо откинутыми назад большими килями, прячущими воздушный винт, мотор.

 Я развел руками - тут крыть нечем, ловко придумано. Еще один вопрос:

 - Будешь испытывать конструкцию как самолет или как автомобиль?

 - На земле это автомобиль, в воздухе - самолет. Поднимусь и стану не шофер, а летчик, - не задумываясь, ответил Пьецух.

 - Тогда, прости, ты попадешь сразу к нам в лапы - к блюстителям безопасности летных испытаний. Помнишь, как это у Пушкина:

 Любил методу он из чувства,

 И человека растянуть

 Он позволял - не как-нибудь,

 Но в строгих правилах искусства...

 Алеша беззаботно рассмеялся.

 - Нет, избавь. Я попытаюсь испытать машину в пределах деятельности наземного ОРУДа. В правилах движения еще нет параграфа, запрещающего автомобилю летать. Этим я и думаю воспользоваться.

 - Могу себе представить это великолепное зрелище, - пошутил я, - толпа, цветы, и герой уходит на автомобиле в небо!

 - Ничего подобного. Я мобилизую своих друзей, имеющих машины, и мы рано утром, на рассвете, когда час орудовцев еще не наступил, отправимся на Минское шоссе, заблокируем участок на несколько километров и начнем испытание. Сперва разгоны по асфальту, а потом - был таков.

 - Первый вылет, конечно, может решить дело.

 - Да. После товарищи-инженеры уже не смогут доказать, что аппарат не полетит, - добавил он с некоторым беспокойством.

 Я понял, что Пьецух шутит, он опытный авиатор и знает, как нужно вести дело и как непросто совершить вылет новой машины.

 Позже я узнал, что "автолету" не суждено было лететь. Вероятно, машина оказалась очень сложной и небезопасной. Как оригинальный аппарат, построенный самодеятельными конструкторами, он был экспонирован на Выставке достижений народного хозяйства.

 "Лавочкин-5"

 Осенью 1942 года в воздушных боях над нашей землей фашистские летчики впервые столкнулись с истребителем "Лавочкин-5".

 Да, эта встреча не сулила им ничего хорошего. Две пушки, маневренность и - скорость! Таков был наш новый истребитель, принесший немеркнущую славу многим нашим летчикам и выдающемуся конструктору Семену Алексеевичу Лавочкину.

 Летом 1943 года господство в воздухе на всех фронтах прочно переходит в наши руки. Это стало возможным с появлением большого количества новейших самолетов. В их боевом строю славное место занял "Лавочкин-5". Его создавали многие разумные руки. Много труда вложили в него и летчики-испытатели. Об этом хочется рассказать.

 На берегу русской реки раскинулись корпуса крупного авиационного завода. Идет война, завод ни на секунду не снижает своего напряжения. Здесь строят самолеты-истребители. К исходу суток их скапливается на аэродроме несколько десятков - новеньких, камуфлированных, с красными звездами на бортах.

 Фашисты пытаются ночью бомбить город и завод, но сильная противовоздушная оборона отражает врага.

 Главный конструктор завода Семен Алексеевич Лавочкин переживает тяжелые дни. С фронта поступают неважные вести: наш истребитель ЛАГГ-3, еще предвоенной конструкции, тяжел и не имеет преимущества перед "мессершмиттами". К тому же сегодня приехала комиссия из Москвы под председательством М. В. Келдыша - это в ответ на сигналы о недостаточной прочности фюзеляжа ЛАГГ-3. Ученые приехали помогать конструкторам лечить прочность. Но лечить, собственно, поздно. Неудачи ЛАГГа вынудили руководство наркомата перестраивать завод на выпуск другого типа самолета.

 И вот завод передают главному конструктору нового самолета, а конструкторское бюро Лавочкина уже несколько дней как отправлено в эшелоне на Кавказ.

 На заводе идет ломка старых стапелей, строят новые; все это на ходу, почти не снижая выпуска боевых единиц.

 И в этой обстановке из опытного цеха выкатили новый истребитель. Последнее творение лавочкинского бюро. Хвостом и крыльями он напоминает ЛАГГ - тот же овальный гладкий фюзеляж, невысокий киль, крыло плавных очертаний, но главное здесь - двигатель, мощная двухрядная звезда М-82 конструкции Швецова.

 С Семеном Алексеевичем Лавочкиным осталась на заводе небольшая бригада. Днем и ночью эти люди на доводке своего детища; на днях начнутся испытания...

 И хотя завод уже потерян, Лавочкин горячо верит в новую машину - ЛА-5. Расчеты сулят большие преимущества перед противником. Может быть, еще удастся вернуть завод. Иногда бывают и минуты сомнения и даже отчаяния, но этого никто не должен видеть. "Главный" может позволить себе проявление слабости, только оставаясь один.

 А сейчас у самолета Лавочкин бодр, настроен оптимистически и целыми днями вместе с рабочими, инженерами пропадает на аэродроме.

 В этой бригаде есть люди из нашего института. Наших всегда бросают на узкие места. Здесь работает молодой инженер Василий Яковлевич Молочаев, готовится к полетам летчик-испытатель и инженер Юрий Константинович Станкевич.

 До вылета остаются считанные дни. В самолете подтягивают мелкие "хвосты", его атакуют прибористы, десятки рук обхаживают самолет, пока он здесь, на земле.

 Ждут своей очереди и испытатели: самолет изучен, программа готова - в любую минуту к старту! А пока предстоит небольшой перелет на двухместной машине, предназначенной для связи.

 Морозным утром 14 февраля 1942 года, чуть начало светать, у самолета появились люди. Сняты чехлы, обметен снег с плоскостей и рулей, подъехал заправщик с горячей водой и маслом. Механик Воловов сидит верхом на фюзеляже и направляет шланг. Нос машины окутан клубами пара.