Бал кинжалов. Книги 1-2 - Жюльетта Бенцони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако этой ночью, переодеваясь с помощью Грациана, а переодеться ему нужно было с головы до ног, Тома вдруг подумал, что, как бы ни желал он вновь повидаться с Антуаном, лучше бы его друг приехал тогда, когда драма, первый акт которой только что разыгрался, не только завершилась, но и хорошенько была всеми позабыта. Другое дело, если Тома придется оставить на полу проткнутое шпагой бездыханное тело де Сарранса-старшего. Честь потребует дать отчет в совершенном де Саррансу-младшему, что, безусловно, охладит пыл дружбы, которой Тома так дорожил...
Грациан, пикардиец, как его хозяин, и к тому же его молочный брат, среди множества разнообразных достоинств обладал одним, необычайно ценным: он умел хранить молчание даже тогда, когда сгорал от любопытства. А если уж ему становилось невмоготу, он задавал вопросы, но самые простые и обыкновенные, однако невинные только на первый взгляд, а сам уж потом делал из ответов соответствующие выводы. Во время переодевания Грациан поостерегся о чем-либо спрашивать своего хозяина. Судя по мрачному лицу, господин не снизошел бы до желанных ответов. Но когда смена одежд завершилась и Тома, уже весь в сухом, стоял посреди комнаты, Грациан, обмахнув щеткой шляпу, подал ее хозяину и с безразличным видом спросил:
— Господину барону сегодня на дежурство?
— Нет, — ответил Тома, по-прежнему погруженный в свои мысли.
— В таком случае господину барону не нужна шляпа, и я совершенно напрасно подал ее.
— Что ты сказал?
— Сказал, что сейчас уберу вашу шляпу.
— Нет, подай мне ее.
— Прошу прощения у господина барона. Если он вновь собрался уходить, то, конечно, ему необходима шляпа.
— Да, я в самом деле намерен выйти. Который теперь час?
— На колокольне Сен-Андре еще и пяти не звонили.
— Ну, разумеется!
После этого загадочного восклицания Тома взял шляпу, но не надел ее, а подошел к окну, чтобы взглянуть на небо, потом походил в раздумье туда-обратно по комнате, надел в конце концов шляпу и вышел, бормоча себе под нос:
— Я должен пойти и увидеть все собственными глазами. Я не буду спокоен, если не узнаю...
С этой, еще более загадочной, фразой он закрыл за собой дверь.
Поведение молодого господина было столь необычным, что Грациан, пораскинув минуту-другую мозгами, тоже надел шапку, накинул теплый плащ, взял палку и, старательно заперев квартиру, отправился вслед за хозяином, что было сделать совсем не трудно: высокую широкоплечую фигуру трудно было потерять даже в предрассветном сумраке.
Друг за другом они миновали Новый мост. Приближающийся день уже разгонял с него нищих, всегда готовых раздеть и ограбить припозднившегося прохожего. Двое их собратьев, один из «Ордена ножа», другой из «Добрых самаритян» затеяли между собой драку, что вошло в обычай у этих мошенников, когда вокруг не было чем поживиться. Мелкие воришки, готовые обчистить карманы прохожих, исчезали, как только скудел поток горожан, перетекающий с одного берега Сены на другой. В этот час самым оживленным местом была городская водокачка, названная Самаритэн, в память о доброй самаритянке, которая напоила Христа. К водокачке за водой приходили все водоносы, чтобы потом разбрестись по городу.
Перейдя мост, хозяин и слуга — слуге приходилось бежать рысцой, чтобы успевать за широким шагом хозяина — направились прямиком на улицу Бетизи и сразу поняли, что там не обошлось без происшествия. Два всадника и четыре пеших лучника из королевской стражи не подпускали небольшую толпу зевак к особняку де Саррансов. Ворота во двор особняка были открыты, и было видно, что в особняке горит свет и ходят люди. Тома двинулся к воротам, но один из лучников преградил ему дорогу.
— Прошу меня извинить, благородный дворянин, но проход закрыт. Господин д'Омон, прево Парижа, пожаловал сюда и приказал, чтобы никто его не беспокоил.
— У меня и в мыслях не было его беспокоить, но поскольку господин прево — друг моего отца и мой добрый друг тоже, пойдите и сообщите ему, что я хотел бы с ним повидаться.
— Ваше имя?
— Барон де Курси, из полка легкой кавалерии Его Величества короля. Прево знает, что я принадлежу к близким друзьям семьи маркиза де Сарранса.
— Подождите минуточку.
Лучник побежал бегом и быстро вернулся.
— Входите, лейтенант. Господин прево вас ждет!
Господин прево не просто ждал, он шел навстречу господину лейтенанту, и его поспешность говорила о его крайней озабоченности.
— Поистине, вас послало мне само небо, де Курси! Я полагаю, вы были этой ночью на свадьбе маркиза де Сарранса?
— Нет, я был на дежурстве, — солгал Тома, который отказался почтить своим присутствием свадьбу, находя ее малодостойным событием. — А что тут произошло?
— Я надеялся, что это вы мне расскажете, что произошло. Но пойдемте, посмотрим!
Он подвел Тома к лестнице, поперек которой лежало обнаженное и залитое кровью тело Гектора де Сарранса. На лбу у мертвеца багровела огромная шишка, горло было перерезано от уха до уха. Как любой солдат, побывавший в боях и повидавший поля сражений, де Курси не был неженкой, но и он не остался равнодушен к ужасному зрелищу. Впечатление произвела не страшная черная рана, а выражение лица покойника, лежащего с широко открытыми глазами. Его лицо искажала ненависть.
— Ужасно, не правда ли? — прошептал д'Омон. — Кто мог так расправиться с человеком в его брачную ночь? Но есть и еще одно обстоятельство...
— Какое же? — поинтересовался Тома.
Из чувства сострадания он закрыл покойнику глаза, чем немного смягчил злобное выражение его лица.
— Юная супруга маркиза исчезла. А значит, на нее первую падает подозрение!
— На слабую девушку, почти подростка? Тогда как маркиз был известен как доблестный и отважный воин? Да такого быть не может! У нее не хватило бы сил на подобное убийство, — ответил Тома, который готов был поручиться за свои слова головой. — Я скорее думаю, что убийца похитил ее. Вы нашли орудие убийства?
