Выбор Достойного (СИ) - Ямнова Дарья

На этих словах мужчина начал плавно приближаться ко мне. Пораженная неприятным фактом, что Хонэ прав, стояла оцепенев. Лихорадочно перебирала в голове сегодняшний день и поняла, что у мага не останется сомнений в моем побеге. Когда лица коснулась холодная рука, тут же вызвавшая ассоциации с лягушкой, я запаздало дернулась. Чем только вызвала злобу графа. Последний сжал руку, чем вызвал мой непроизвольный вскрик от боли. Со словами “будь послушной девочкой” Хонэ попытался запихать мне язык в рот и причмокнуть губами. Ощущения чужой слюны были настолько отвратительны, что я еле сдержала рвотный позыв. “Ну нет! Никаких послушных девочек!” — с этой мыслью со всех сил укусила мужчину за что получилось. Язык граф успел убрать, поэтому зубы сомкнула на его нижней губе. К чужим слюням примешалась еще и кровь. Мэрский чай почти вырвался наружу. Но все происходило настолько стремительно, что в следующий момент я уже лежала на полу. С ужасом прижимая руку к горящему лицу. Плащ и вовсе отлетел куда-то в сторону. Этот урод со всей силы наотмашь ударил меня так, что даже на ногах устоять не получилось. Все дальнейшие события происходило как будто медленно и не со мной. Сознание отказывалось воспринимать все это, как реальность.

Меня вздернули за ворот платья и залепили еще одну оплеуху. Острый край кольца графа рассек щеку и к непроизвольно текущим слезам, добавились кровавые дорожки. Правый глаз сузил мир до узкой щелочки, явно заплыв. Вся правая сторона лица неистово горела, нижняя губа была разбита и тоже почти сразу начала припухать. Меня вновь пнули в спину со всей силы. Все еще дезориентированная происходящим, оказалась лежащей на полу.

— Я люблю послушных девочек, дрянь! — даже в самых страшных снах не могла себе представить, что когда-нибудь хоть кто-то ударит меня ногой. Удар пришелся по ребрам, что тут же заставило меня, как рыбу отчаянно хватать воздух. И еще один.

— Я заставлю тебя кричать и молить о пощаде, гадина! — верещал сверху ублюдок.

Только сейчас пришло понимание, что несмотря на удары и нестерпимую боль из меня не вылетело ни звука, после первой пощечины.

В помещение на крик графа пришли рабочие. Меня грубо подняли под руки и повели по указанию мерзавца в тюремную камеру. Я настолько чувствовала себя потерянной, что даже не могу сказать сколько мы шли. Все это казалось просто немыслимым. Невозможным.

В камеру меня грубо втолкнули. Голый каменный мешок размером пять на пять метров. Ни окон, ни спального места, ни нужника. За мной с отвратительным скрежетом закрылась глухая металлическая дверь.

Следующие несколько часов я просто стояла приложив лицо к прохладной стене. Мыслей не было, лишь молчаливые непрекращающиеся слезы. По-прежнему было ощущение, что все это не со мной. Только бок при каждом движении отзывался адской болью, не давая забыться. Меня никогда и никто здесь не найдет, да и будет ли вообще искать. На воспоминании о маге, тело затряслось в рыданиях. И я медленно сползла на пол. По-прежнему прижималась лицом к холодной стене, вытирала слезы и бездумно смотрела в одну точку.

Свет в камеру попадал только из небольшого окошка в камере. Сначала его хватало, чтобы видеть очертания помещения, но в какой-то момент кто-то пришел и погасил источник. Теперь я сидела в полной темноте.

Каждый раз когда в коридоре раздавались шаги у меня замирало сердце и пробивался холодный пот. Уже ужасно хотелось пить. Сколько времени прошло было сложно понять: может несколько минут, а может и несколько часов. Шорохи все больше проникали в камеру, и в какой-то момент начало даже казаться что в камере кто-то есть. Я лишь сильнее прижималась к стене, надеясь, что это не крысы.

Свет ударил по глазам резко и больно, заставляя зажмуриться: в коридоре кто-то зажег факел. Дверь заскрипела, заставляя еще сильнее вжиматься в кладку. Разбойничьего вида мужик поставил небольшую пиалу на пол и вышел. Огонь гасить не стал и судя по удаляющимся шагам, заходить больше не собирался.

Охнув от очередной вспышки боли кое-как добралась до плошки и жадно выпила все до последней капельки. О том, что в замке ядовитого графа, отравлено абсолютно все, даже вода, узнала спустя совсем короткое время.

Вернувшись на прежнее место и устало опустившись на пол долго смотрела на стену с боку. Пока она не начала отъезжать. Неверяще проморгалась, но теперь стена начала двигаться прямо на меня. Все пространство вдруг пришло в движение, то оказываясь слишком близко, то слишком далеко. Вошедший граф вдруг пошел прямо по стене. Как он это делает? Откуда то изнутри липкой патокой разлился страх. В голове стоял гул множества голосов “Враг! Бойся! Беги!”.

Резкий рывок за ворот платья, сопроводился моим моментальным подъемом на ноги, треском ткани и очередным скрутившим меня уколом боли в ребрах справа. Пока я пережидала приступ, который прошелся яркой вспышкой, заставив зажмуриться, Хонэ разорвал одежду еще в нескольких местах. Лямка ворота сразу повисла, открывая ткань ночной сорочки, с меня с явным азартом сорвали правый рукав и кусок юбки.

Урод плясал перед глазами, постоянно оказываясь где-то далеко. То, что на самом деле Хонэ был на расстоянии вытянутой руки, смогла понять, только когда наваливаясь, меня прижали к стене больно схватили за грудь и бедро. Пока я хватала воздух от очередной вспышки боли в ребрах. Мужские руки отвратительно шарили по моему телу. Хозяйничали, щупали, грубо мяли, будто я кусок мяса. Тело как будто не принадлежало мне. Сознание отстранилось от ощущений. Но отступившая боль дала силы вцепиться в лицо урода. Впервые в жизни мне хотелось убить человека или выцарапать ему глаза, но мне лишь удалось оставить несколько царапин. Граф противно взвизгнул и стремительно отскочил назад.

Взбесившийся глазомер никак не мог определить, как далеко находится извращенец. У которого вдруг в руках оказалась длинная змея. Ошарашенно, рассматривая животное, смотрела как плавно граф замахивается им на манер кнута. О том, что это и есть узнала даже не по опалившей бок боли, сколько по рассеченной ткани платья. Разорванные края одежды медленно напитывались кровью. Я настолько отказывалась в это верить, что несколько следующих ударов даже не почувствовала. Они уже не оставляли таких следов. Но и боль долетала, как будто через подушку. Ощущения вернулись внезапно и я как подкошенная свалилась на пол. Помню только, что закрывала лицо от сыплющихся сверху один за одним ударов.

В какой-то момент граф присел и посмотрел мне прямо в лицо. Казалось что он близко близко и можно вцепиться ему в лицо, но даже каждый вдох отдавался такой болью во всем теле, что я просто продолжила лежать.

— Вернусь утром, голубушка. Повторим урок, — расплылся в ухмылке ублюдок и ушел.

……………….

Сознание уплыло незаметно для меня самой. Иногда возвращалось, но тогда сразу же стены приходили в движение и я уже сама закрывала глаза. Так и лежала, даже не думая двигаться. И если пореже дышать, то хотя бы в перерывах между вдохами можно спрятаться от боли.

Скрежет двери заставил распахнуть глаза, ко мне приближались вычурные сапоги из крокодильей кожи.

— Ну что, голубушка, ты готова к продолжению воспитательного процесса?

Глава 16

Утро у Пемброка выдалось на редкость паршивым. Залетевшая прямо в личные покои горничная истерично вопила “Леди сбежала!”. Звон от выского голоса девушки до сих пор в ушах стоял. Когда же спустя час активных поисков по всему замку, стало понятно, что невесты лорда действительно нет, пришлось идти к Абашалю. Управляющий искренне верил, что неугомонную леди опять понесло в левое крыло Оставалось надеется, что и в этот раз все обойдется. Однако вот уже час как джин прочесывал хозяйскую половину и до сих пор не принес никаких новостей.

К нервно переминающемуся у входа в левое крыло шел Ошант-Ак. На молчаливый вопрос, отрицательно покачал головой и присоединился к ожиданию.

Спустя еще полчаса, на площадке начал сгущаться туман. Пемброк напряженно замер, все еще полагал, что сейчас увидит упрямицу и устроит ей хорошенькую взбучку. Но Абашаль появился один с нервно перебегающими из стороны в сторону глазами: