Настоящий покойник - Александр Днепров

— Будто тебе нужно мое согласие, — пробурчал тот, но недовольства в его голосе не было. — Слава богу, что теща моих на море увезла. Я им денег выделил, чтобы ни в чем себе не отказывали.

— Вот и хорошо, думаю, тебе тоже отдых не помешает — нужно до конца подлечить спину. Так что поживешь на даче вместе с моими. И, пожалуйста, без возражений, — добавил я, заметив, как Камбала открыл рот, чтобы выразить несогласие со мной. — Если ты думаешь, что у тебя там работы мало будет, то глубоко ошибаешься, друг мой. Арсеналом мы с тобой поделимся. — Я помолчал. — Хочется верить, что до твоей дачи они не доберутся, но чем черт не шутит.

— Мы готовы. — На кухне появился отец. На его плече висели зачехленные ружья.

— А это зачем? — с деланным удивлением спросил я.

— Ты мать, может быть, еще и обдуришь, но меня… — Отец ухмыльнулся. — Как я понял из твоих последних слов, к нам может хищный зверь наведаться… — В глазах отца блеснули озорные огоньки. — Вот и поохотимся, я правильно говорю, Алеша? — обратился отец к Камбале. Он принципиально не называл никого из моих друзей по прозвищам. Камбала молча кивнул. — Тогда в путь.

Дубак сидел, развалившись в кресле, и потихонечку потягивал налитый в стакан «Мартель». Ноги он положил на услужливо подставленный ему кем-то (он даже не заметил кем — это неважно) пуфик. Глотая с наслаждением коньяк, он молча осматривал свои войска. Для этого он собрал всех в гостиной, площадь которой была едва ли меньше ста квадратов. Собравшиеся в комнате люди, а их было двадцать, даже не заполнили ее полностью. Места вполне хватило бы еще для такого же количества, несмотря на то, что собравшиеся разбились на группы, державшиеся особняком друг от друга.

— Как распределены обязанности? — спросил Дубак у сидевшего рядом с ним на стуле блондина, даже не удостоив того взглядом.

— Десять человек — «наружники». — Дубак окинул взглядом самую большую группу. — Все в прошлом спецы из «семерки»[2]. Умник, Повар и Дух…

Дубак прервал говорившего.

— Почему Дух? — поинтересовался он.

Рэн усмехнулся.

— Он у нас в любое помещение, точно дух сквозь стены, проникает.

Дубак одобрительно кивнул головой, давая понять, что Рэн может продолжать.

— Так вот, эти трое — наши электронно-технические войска: сами придумают и сами воплотят. Естественно, с нашего разрешения. — После слова «нашего» раздражение промелькнуло на лице Дубака, но он быстро справился со своими эмоциями. — Оставшихся, я думаю, тебе представлять не надо, — в заключение проговорил Рэн.

Действительно, оставшихся людей Дубак знал хорошо — сам подбирал. Это была элита, личная гвардия, возглавляемая Мормоном. Правда, ряды ее поредели… но остались самые лучшие. Уходя от облавы на острове, они проплыли несколько километров, не выходя на берег из опасения, что там может быть засада. Ну а поскольку списков гвардии не было, точнее, они были только у Дубака, но в таком месте, где их и сам черт не сыщет, то и задержать их никто не мог. Друг друга его бойцы знали исключительно по кличкам, а свои автобиографии никто, естественно, не рассказывал.

Среди оставшихся ростом выделялся только Мормон. Все же остальные, на первый взгляд ничем не выделяющиеся из массы обывателей, представляли собой грозное оружие — для них убить человека все одно что раздавить таракана. Мало того, чтобы убить, им не надо никаких предназначенных для этого средств: есть — хорошо, а нет — не страшно. Это были профессионалы высочайшего класса, прошедшие еще в старые добрые времена серьезную подготовку. Выискивая их среди сотен оказавшихся не у дел, Дубак затратил немало времени и денег, но собрал у себя самых лучших.

Мормон был поставлен во главе их не потому, что был опытнее других. Во многом он им даже уступал, но Мормон — это сродни подобранному на улице бездомному щенку, обогретому и вскормленному Дубаком.

Став после выхода из больницы объектом насмешек, Мормон превратился в настоящего маленького монстра. Обладая не по возрасту огромной физической силой, он стал мстить насмешникам, многие из которых оказались в больнице с серьезными травмами. Мормон же в конечном итоге попал на малолетку, где его буйный нрав проявился во всей своей мощи.

Когда же он, злой на весь мир, освободился, он готов был рвать всех на части. Чтобы хоть как-то скрыть свои раны, он отпустил бороду и длинные волосы. Лоб и глаза его прикрывала шляпа с огромными полями. Именно после этого кто-то назвал его Мормоном. Тут-то на его пути и повстречался Паша, весь крутой и красивый, при бабках и бабах. Паша завершил гардероб Геннадия, одев его во все черное, а неотъемлемой частью сего наряда стал широкий и длинный, чуть не до земли, плащ. В зависимости от погоды плащи менялись. Но цвет всегда был неизменен. Менялся лишь материал, из которого изготавливался плащ на заказ: зимой теплый, летом легкий.

Мормон будто заново на свет народился, а Паша стал для него тем, чем для обычных людей является бог. Ежедневные изнуряющие тренировки помогли в какой-то степени приглушить злость. Но самое интересное — это то, что Паша решил приобщить этого здоровяка к культуре и стал приносить ему книги… Мормон был поражен не менее своего опекуна — он не только запоминал прочитанное… он понимал.

Дубак добился, чего хотел — он создал для себя умного, сильного и преданного раба.

Вот такой человек и руководил командой убийц.

— Как наш подопечный? — неожиданно спросил Дубак. Любого другого этот вопрос застал бы врасплох, но не Рэна.

— Живет пока. Наблюдение вели очень аккуратно, в несколько эшелонов. При малейшем подозрении, что он что-то почувствовал, отпускали его, но такого практически не было. Он ни о чем не догадывается.

— Практически-и… говорит о том, что все-таки что-то было, — недовольно проговорил Дубак.

— Ты забываешь о том, что он тоже парень не промах, — не обращая ни малейшего внимания на изменения в голосе босса, огрызнулся Рэн.

Дубак поставил пустой стакан на стоявший справа от кресла кофейный столик.

— Все, кроме Мормона, свободны, — тихо произнес он. Помещение опустело за считанные секунды. Вышли все… кроме Рэна — общие команды его не касались.

Мормон, взяв стул, подошел ближе к боссу и уселся верхом, сложив руки на спинке стула и водрузив на них свой мощный подбородок.

— Теперь о наших планах. — Паша помолчал. — Первое и самое главное: Москвича не убивать — это должны знать все. Можно делать что угодно, но не убивать… Мне он пока живым нужен. Как я понял, он сейчас не под наблюдением? — Рэн кивнул.

— Это плохо.

— А куда он денется, — пожал плечами Рэн, — все его нычки мы знаем. Кроме того, мы кончили его дружка, теперь он нас сам искать станет.

— Пусть ищет, — как-то неопределенно произнес Дубак. — А мы поступим следующим образом…

Мои предчувствия меня не обманули.

Теперь я был уверен, что за мной ведется наблюдение. Учитывая возможность слежки, я усадил родителей в машину Камбалы. Мы же на джипе Петра прикрывали их отъезд. Некоторое время мы попетляли по городу, маршрут мы оговорили сразу, а затем Камбала вильнул в одну из арок, в которой наш джип на время заглох. Теперь я был спокоен за родителей и мог действовать на свой страх и риск.

— Ну что? — спросил я у Стаса и Петра, когда мы вновь расположились на кухне моих родителей. — Чего скажете?

— А чего тут говорить? — пробубнил Петр. — Если в конце нас ждут такие же призовые, как и после первого дела, я согласен.

Выслушав Петра, я перевел взгляд на Стаса. Тот, прищурившись, смотрел куда-то в пустоту и думал, накручивая на палец свисавший на затылке хвостик.

— А чего, — наконец произнес он, — давай повеселимся. — Он ни слова не сказал о деньгах. У меня даже сложилось впечатление, что деньги, полученные после первого дела, он подарил кому-нибудь. Он парень такой… — С чего начнем? Командуй.

— С ужина, — скомандовал я.

— Вот это мне нравится больше всего, — потер ладони Петр.

— Тогда я пойду в магазин.

— Так сразу и пошел, — не без иронии заметил Стас.

— Не понял. — Я действительно не понял, что Стас хотел сказать.

— Один ты теперь только туда ходить будешь, — показал он, махнув головой, на двери ванной и туалета.

— Думаю, это ты зря.

Стас встал с табурета.

— Так мы идем или ты нас байками кормить будешь?

Я был вынужден сдаться.

Магазинов развелось, как грязи — куда ни плюнь, магазин или торговая палатка. Так что далеко нам идти не пришлось — лишь до соседнего дома. Когда мы выходили из подъезда, Стас пытался продемонстрировать свое искусство телохранителя и стал меня инструктировать: он, мол, выходит первым, а Петр замыкает. Но я быстренько пресек его попытки и вышел из подъезда первым. Не потому, что я герой, просто я знаю один секрет… Если человека хотят убить — его обязательно убьют, независимо от того, каким по счету он будет выходить из подъезда.