Здесь птицы не поют (СИ) - Дмитрий Бондарь

По ушам ударил звук одновременных выстрелов — Юрик и дядя Вася пальнули в монстра не задумываясь и не согласовывая свои действия.

Существо отшатнулось, принимая в грудь свинец, но пронять его этим, кажется, было невозможно. Мелкие лапки зашевелились, монстр зачем‑то засветился голубым — точно как диодный фонарь и двинулся вперед!

Рогозин же, в каком‑то необъяснимом оцепенении сидел на заднице ровно и чего‑то ждал, наблюдая за тем, как покачиваясь под градом пуль и дроби, этот светящийся уродец движется вперед. Казалось, что даже гравитация на него не действует: даже когда существо оказалось на вертикальной стороне камня, тело монстра торчало на два с половиной метра вбок, не изогнувшись ни на градус над платформой, это тело несущей.

Юрик и дядя Вася прекратили стрельбу — якут быстро перезаряжался, а капитан, видимо, не хотел зацепить случайным рикошетом Виктора.

У самого носа щелкнули клешни, и только каким‑то чудом Рогозин успел захлопнуть открывшийся рот и отпрянуть прочь от монстра. Падая, он вскинул свой карамультук и дважды нажал на спуск.

Он готов был поклясться, что оба выстрела, сделанные с расстояния в пару метров, пришлись в тощий торс существа и должны были перерубить того пополам, но этого не случилось. Вместо разваленной туши чудовища на земле валялась отделенная от тела конечность, а само оно, теперь уже «трехрукое», улепетывало тем же маршрутом, по которому прибыло — вверх по камню.

Вдогонку Рогозин послал последний оставшийся патрон, дробь отколола от камня несколько кусков, но от светящегося уродца и след простыл.

Юрик, лежа на спине, вел стволом перезаряженного ружья видимого только ему монстра, дядя Вася спешно менял полурасстрелянный магазин, а Рогозин добывал из кармашков новые патроны.

— Ушел, — вдруг сказал Юрик и перевернулся на живот. — Надо тоже валить отсюда.

— Это что за дрянь?!! — тяжело и часто дыша, просипел дядя Вася.

— А это, старый, такая нечисть нынче в тайге повылазила, — Юрик уже совершенно пришел в себя. — Витька, перезарядился?

— Ага, — вытирая выступивший на лбу пот, кивнул Рогозин. — Я же в него дважды попал! Хоть бы хны! Что это такое?!

— Ты не попал в него, — качнул головой Юрик. — Видел, как он засветился? Он фантом сделал, который пошел первым — на один шаг раньше этого юэра. Глаза вам отвел. Старый все пули в фантом выпустил и ты тоже. Чудом клешню задели.

Якут присел над голубой конечностью и опасливо поковырял ее подобранной палкой.

Рогозин внутренне содрогнулся — даже в таком, мертвом состоянии, клешня выглядела устрашающей, нелепой и совершенно нездешней. А уж прикасаться к ней даже палкой Рогозин не стал бы и будучи пьяным в стельку под дулом пистолета у виска. Она не шевелилась, не двигалась, не пахла, не издавала звуков и, тем не менее, источала вокруг какие‑то незримые флюиды ужаса, заставлявшие любопытных держаться подальше. Черные монстры, которых Юрик называл абаасами, хоть и были страшны и свирепы, не производили впечатления чего‑то потустороннего, неземного и потому были менее противны. Почти родные,

Между тем Юрик перевернул отстреленную конечность, вынул из ножен тесак и попытался сделать надрез на синеватой коже. Получившаяся рана десятисантиметровой длины недолго источала из себя бирюзовую жидкость, буквально через две секунды края надреза соединились и получился бледный шрамик.

— Повезло нам, — заключил пытливый якут. — Если бы все в фантом стали стрелять, он бы здесь никого живым не оставил. Хорошо, что я прямо в него стрелял.

— Почему ты так думаешь? — дядя Вася, по — видимому, окончательно оклемался и вновь обрел способность соображать. — Почему ты думаешь, что попал?

— Мне иччи его показал. Я видел двух — юэра и тот фантом, в который вы лупили как два сумасшедших. Он сначала Витьку не видел, потому что Витьку тоже мой иччи закрывал, он только тебя, старый, видел. А потом, когда я стал стрелять, а потом Витька выстрелил, иччи этого скрыть уже не мог. Идемте отсюда. Никто не знает, кого этот раненный юэр может привести.

Юрик поднялся с колен, протер тесак о штанину, кинул его в ножны.

— Нужно бы с собой эту лапу взять, — заявил якут. — На Большую Землю, в Москву — для исследования. Кто понесет?

— Да ну ее, — передернул плечами Рогозин. — Если, как дядя Вася говорит, мы с ними драться будем, то этих лап у нас еще наберется вагон с маленькой тележкой. Брось ее!

На самом деле ему просто не хотелось даже прикасаться к этой уродливой клешне.

— Вашу мать, ребяты!! Вы совершенно чокнутые!! Вы почему мне сразу не сказали, какие здесь дела делаются? А я, дурик, их лужами крови пугаю! Да этим уродам пули что горох! — дядя Вася, прежде такой уверенный в себе, засмеялся частым дробным смешком и никак не мог остановиться. — Фантомы! Глаза отвел! Вашу мать!

И дядя Вася исторг из себя длиннейший поток площадной ругани, непереводимой ни на один человеческий язык.

— Спятил старый, — резюмировал Юрик. — Нет такого в инструкциях, да, дед?

— Что? В инструкциях? — дядя Вася икнул быстро — быстро несколько раз. — В инструкциях! А — а-а, в инструкциях. Нет, Юрец, ничего такого в инструкциях нет. И ни к чему такому меня не готовили. Знаете, что? Вы как хотите, ребяты, а я сваливаю! Мне в Батагай нужно! Нет, в Якутск! Я должен в Москву дозвониться! Понимаете? Это очень важно. Так и во всех инструкциях написано: сначала установить связь с командованием, доложить обстановку. У меня нет выбора, понимаете, нужно так сделать! Вы тут держитесь, хлопцы, держитесь! Я скоро! Я только до телефона доберусь и мигом обратно! С подкреплением, с новыми инструкциями! Неделя всего или даже того меньше. Держитесь!

Говоря так, дядя Вася мелкими шажками отступал прочь, ствол автомата был почему‑то направлен на спутников, а палец лежал на спуске. Рогозин с тоскою в глазах смотрел на человека, совсем недавно казавшегося ему нерушимой скалой, кремнем, стальным комиссаром.

— Да вали, — пожал плечами Юрец. — Кто тебя держит‑то? Пошли, Витька, нам еще Гешу искать.

Не успели они пройти и десятка шагов, как дядя Вася вернулся, молча пристроился вслед за Рогозиным и, будто ничего и не случилось, пошел след в след за Виктором.

Рогозин на всякий случай хлопнул Юрика по плечу, привлекая внимание, но тот лишь отмахнулся:

— Видел я.

Через двадцать минут осторожной прогулки Юрик присел на корточки и поманил к себе Рогозина:

— Вон Геша прячется, видишь?

Виктор напряг зрение и вскоре действительно разглядел замысловатое нагромождение веток, палок и прочего лесного мусора, сложенные в виде крыши над неглубокой ямой.

— Он там? Ничего не заметно.

— Там. Запах чувствуешь? Паленым мхом пахнет.

Некурящий Рогозин, считавший свое обоняние практически эталонным, повел носом, но ничего не почувствовал. И в этот момент куча мусора шевельнулась. Почти незаметно — чуть поднялась и почти сразу опустилась, словно сама земля вздохнула.

— Там точно не медведь?

— Ты после юэров с абаасами медведей боишься? — и без того узкие глаза якута превратились в две тончайшие щелочки, в которых что‑то весело блестело, отражая заходящее солнце. — Я — нет. Пойдем, посмотрим на этого медведя. Вернее — на человекообразного носорога.

На дядю Васю Юрик демонстративно не обращал внимания. А тот, имея вид побитой собаки, уже и не спешил командовать.

И только теперь Рогозин сообразил, почему дядя Вася передумал добираться до Батагая с Якутском: просто побоялся ходить по такому лесу в одиночку и выбрал единственно верное для выживания решение, вернувшись к тем, кого почти предал.

Глава 15. Кое‑что проясняется

Геша спал. И неожиданное пробуждение его могло стать проблемой, ведь в руках он сжимал заряженное ружье.

— Геша, — осторожно позвал Рогозин, когда вдвоем с Юриком они сняли верхний слой крыши гешиного убежища. — Эй, Геша, просыпайся!

Геша всхрапнул и перевернулся на другой бок.

Зато стал виден Семен. Своим богатырским телом Геша припирал капитана к стенке ямы и подобраться к Семену, не переступив через тело Геши было бы невозможно.

Пергаментная кожа на лице бывшего капитана натянулась и высушилась. Кое — где потрескалась. Губы были полуоткрыты и виднелись гнилые зубы, хотя еще недавно улыбка у капитана была почти голливудской. Глаза же были совершенно открыты и зрачки внимательно отслеживали любое движение снаружи.

— Живой, — удивленно выдохнул Юрик, первым, как обычно, заметивший движение глаз Семена. — Живой! Витька, капитан живой!

— А?! Что?!! — на возглас Юрика первым отреагировал проснувшийся Геша.

Он зачем‑то попытался замахнуться своим ружьем, как здоровенной дубиной, но сделать это из лежачего положения оказалось совсем непросто.