Здесь птицы не поют (СИ) - Дмитрий Бондарь

Виктор опустился на камень, положив рядом свой карамультук, обхватил голову руками, почесал слипшиеся от пыли и пота волосы, вытряхивая из них на землю какой‑то таежный мусор. Рядом кашлянул дядя Вася.

— Чего вам? — повернулся к нему Рогозин.

— Перекусить бы?

Рогозин сходил на склад, нашел там краюху пересохшего хлеба, кусок запечённого в углях зайца — из тех, что приволок с собой дядя Вася.

— Вот, — протянул он снедь старику, когда вернулся. — Вы что‑то рассказать пытались о первых космонавтах, когда на нас юэр напал? Сейчас самое время…

— Сейчас, Вить, сейчас все расскажу, — пообещал дедок и вцепился зубами в мясо. — Я расскажу все, без утайки, только чуть брюхо набью, хорошо?

— Ладно, — покладистый Рогозин никуда не торопился.

Виктор устроился рядом со стариком и некоторое время изучал «нового» дядю Васю. Видно было плохо, даже отблеск слабого костерка почти не помогал, но даже при таком освещении Виктор успел рассмотреть многое. Старик, совсем недавно претендовавший на лавры спасителя и героя, здорово сдал, утратил весь свой напор, потерял какой‑то стержень и теперь был готов на что угодно за простое доброе слово. Рогозин знал, как это бывает в жизни: в любой дворовой компании всегда есть какой‑нибудь косячник, крупно лопухнувшийся и растерявший авторитет, и поэтому теперь лебезящий даже перед изгоями.

Пока дядя Вася тренировал челюсти, в пещеру вошел Геша, постоял с полминуты в проеме — точно на той линии, что разделяла мрак и свет, потом пошел дальше, повернул за камень и скрылся из виду где‑то в той области, где Лариса ухаживала за двумя капитанами.

— Слухов всяких я много насобирал, — дядя Вася проглотил последний кусок и сразу заговорил. — Только здесь дело такое: слухи разные бывают. Одному можно верить, а на другой — только плюнуть и растереть. К тому же сразу после закрытия лаборатории знающие люди постарались понапустить туману. Одно время все думали, что там уран добывали. Потом люди стали считать, что там было тайное бомбоубежище и в нем приняли страшную смерть несколько сотен политзаключенных. Еще я слышал слух…

— На самом‑то деле как было? — оборвал Рогозин разболтавшегося старика.

— Да кто ж его знает теперь — от? Хотя… Может, в Москве кто‑нибудь жутко секретный и знает, но нам‑то он точно ничего не скажет. Не знаю, Витя, что там было на самом деле, но могу рассказать о том, что думали по этому поводу мой отец, мой коллега из Батагая и еще пара человек, которые меня инструктировали.

— Не тяните уже, а? Спать хочется.

— Вот послушай. За что купил, за то и продаю. Когда Сергей Павлович Королев делал на кульмане еще только первые наброски своих ракет, уже многим было понятно, что на химическом топливе далеко не улетишь. Про формулу реактивного движения Мещерского слыхал? Я тоже не слыхал, но мне знающие люди объяснили, а я запомнил. Чем быстрее хочешь лететь, тем быстрее тебе нужно тратить топливо, а чем быстрее ты его тратишь, тем меньше его остается. Чтобы далеко улететь нужно бесконечное количество топлива и…

— Я понял, — кивнул Рогозин. — На ракетах далеко не улетишь. И что?

— Нашлись люди, которые стали искать другие способы перемещения во Вселенной.

— На лошадях?

— Не совсем, — дядя Вася, кажется, нисколько не обиделся на усталое хамство Рогозина. — Про филадельфийский эксперимент слышал?

— Это где корабль проводами опутывали и невидимкой делали?

— Да, только вместо невидимости умудрились отправить его за тысячу километров.

— Я не помню тонкостей. Слышал, что это была операция по дезинформации Гитлера?

— Чушь! — дядя Вася даже вскочил на ноги. — Телепортацию тогда изобрели! Только управлять ею не сумели! Говорят, там сам Эйнштейн проектом руководил! И Тесла тож.

— Молодцы, что здесь сказать? Только какое отношение Филадельфия имеет к нам?

— А вот здесь есть такой момент: в те годы среди американских умников было полным — полно агентов Лаврентий Палыча, слыхал о таком?

— Берии, что ли? Ну, слышал. И что?

— Ну вот. Эти агенты, значица, сумели утащить проектную документацию эксперимента. И отчеты об испытании. Потом так же атомную бомбу утащили, — дядя Вася окончательно успокоился и сел на камень рядом. — Были каналы. Передали нашим в Москву в какую‑то шаражку, а там Ландау с компанией стали мараковать — как эту штуку к делу пристроить?

Дядя Вася многозначительно замолчал.

— И? — подтолкнул его Рогозин.

— И додумались! — в словах старика слышалась гордость за советских ученых. — Построили механизм, проводов целые километры намотали. Это уже здесь было. Не спрашивай про тонкости — я ведь только охранник развалин. Подключили электричество. Там, — дядя Вася показал рукой направление, — ниже по реке, до сих пор есть руины электростанции — она только этот объект и питала. Жуткие мегаватты. Потом, когда зачищали все, ее тоже подорвали. Жалко… Мы‑то в селе на дизеле до сих пор сидим, а там целая станция была. На сотню таких сел ее быс избытком хватило.

— Дальше‑то что? — с нетерпением спросил Рогозин.

— Интересно стало? Вот послушай. Поставили они эту установку — от, отладили, запустили. А она возьми и сработай — портал открылся! Только куда — никто понять не может! Сладили какие‑то зонды, отправили, да с концами. Телеметрия какая‑то с них идет обрывками, а сами аппараты назад вернуть невозможно. Система ниппель, понимаешь? Здесь передатчик, там просто приемник. Отсюда туда отправить можно и принять тоже можно, а вот оттуда сюда отправить ничего нельзя!

— Засада, — согласился Рогозин. — И как они выкрутились?

Рогозина захватила история дяди Васи, она оказалась куда интереснее версии Мони и уж тем более Юрика.

— Ну, решили, что стоит послать туда несколько добровольцев — чтобы те, значит, на той стороне тоже станцию наладили. Одноразовую. Отобрали несколько человек, натренировали, обучили. Потом привезли скафандры. Тогда уже и королевскую космическую программу испытывали, так что скафандры — что у Гагарина, что у наших молодцов — одинаковые были. Белые такие с надписью СССР на шлеме. Ну да видел, поди, на картинках‑то? Вот точно такие. Сперва, конечно, собак с мышами запускали, только толку от них никакого нет: какое‑то время они по приборам вроде как живут, а потом показания исчезают. То ли мрут собачки, то ли убегают куда подальше от портала — непонятно было. Короче, судили — рядили, сроки горят, результат нужен кровь из носу! Нашли людей. Тогда ведь знаешь как? «Коммунист? — Да! — полезай в пекло!» И ничего, брали под козырек и шагали!

— Жесть, — вздрогнул Рогозин, представив себя на месте такого коммуниста. — А дальше?

— Снарядили экспедицию. Пять человек. Здоровы умные парни все. Страшные лейтенанты. Да и отправили всех на ту сторону с узлами для передающей станции. Несколько дней здесь получали данные, что люди живы и считали, что эксперимент удался. Едва в Москву не доложились. А потом как‑то получили фотографии оттуда. Это было страшно… Батя крестился, когда об этом вспоминал, хотя сам, конечно, ничего не видел, только с некоторыми людьми знаком был. В общем, когда люди в портал входили, какая‑то ерунда с ними происходила и на ту сторону они прибывали уже в состоянии… как бы это сказать? Ну вот, к примеру, если бы мы с тобой отправились, то на выходе наши с тобой тела смешались бы в один организм — четырехногий и четырехрукий с двумя головами. Причем, одна голова могла бы быть внутри другой, а ноги расти из лопаток. Врубаешься, как там эти добровольцы померли?

— Вообще жесть! — Рогозин сглотнул ком, вставший в горле. — А если один человек будет?

— Тогда выворачивает его шиворот — навыворот. Слышал выражение " в рот мне ноги»? Вот там это реальностью становилось.

— На фиг такую телепортацию!

— Не приведи Господь, — перекрестился дядя Вася, вообще‑то совсем не религиозный.

— И как, решили проблему?

— Решили, — кивнул старик. — Только так решили, что лучше бы и не решали вовек!

— Так что же?

— Долго думали, мудрили, потом какой‑то умник выдвинул гипотезу, что для стабильности тела человеку нужен полный контроль над ним — на молекулярном уровне. Чтобы разум все время перемещения контролировал организм и не позволял клеткам или, как говорил этот умник, — информации о клетках — заниматься ерундой. У человека есть ведь сознание, подсознание, инстинкты. Человек, к примеру, не может отрастить себе лишний палец по желанию, или приказать черепу разветвиться рогами?

— Ну насчет рогов не знаю, — хихикнул неслышно подошедший Геша. — Рога — штука странная.

— Помолчите, Геша! — очень вежливо, но твердо попросил Виктор. — Пожалуйста.

— Как скажешь, начальник, — Геша уселся напротив. — Мне и самому интересно такую байку послушать. Давай, дед, трави дальше! Только расскажи сначала, как ты это узнал, если все живые участники наверняка давали тысячу подписок о неразглашении?