Почему ненавидят Сталина? Враги России против Вождя - Константин Романенко

Фашисты охотно сотрудничали с агентами Троцкого, евреями по национальности. И в этом не было ничего парадоксального. Говоря о мотивах связи с руководителем штурмовиков Вайцем, на допросе 21 июля Э.К. Констант пояснял: «Будучи крайне озлоблен против политики ВКП(б) и лично против Сталина, я сравнительно легко поддался политической обработке, которую вел в отношении меня Франц Вайц. В беседах со мной Франц Вайц указывал, что различие наших политических позиций (я троцкист, а он фашист) не может исключить, а наоборот, должно предполагать единство действий троцкистов и национал-социалистов в борьбе против Сталина и его сторонников. После ряда сомнений и колебаний я согласился с доводами Франца Вайца и находился с ним все время в постоянном контакте».

Уже на следующий день после этого признания следователи получили дополнительную информацию о руководящей исполнительской роли Бакаева в подготовке убийства Кирова. На допросе 22 июля 1936 года о соучастниках планируемого покушения на Кирова рассказал бывший заведующий (до 1927 года) секретариатом председателя ИККИ, а затем работавший в Реперткоме (театральная цензура) Р.В. Пикель. Бывший заведующий секретариатом Зиновьева сообщил на следствии, что Бакаев развил лихорадочную деятельность по организации покушения и на Сталина, вкладывая в это всю свою энергию.

Пикель говорил следователю: «Бакаев не только руководил подготовкой террористического акта в общем смысле, а лично выезжал на места наблюдения. Проверял и вдохновлял людей… Летом 1934 года я как-то пришел к Рейнгольду (И.И. Рейнгольд в 1929–1934 гг. замнаркома земледелия. – К.Р.). Рейнгольд мне сообщил, что наблюдения за Сталиным дали положительные результаты и что Бакаев с группой террористов выехали на машине сегодня с задачей убить Сталина. При этом Рейнгольд нервничал, что они долго не возвращаются. В этот же день вечером я вновь виделся с Рейнгольдом, и он сообщил мне, что осуществлению террористического акта помешала охрана Сталина, которая, как он выразился, спугнула участников организации».

Может возникнуть подозрение, что эти разоблачающие признания были выбиты из подследственных пытками. Но для такого подозрения нет оснований хотя бы потому, что по обе стороны следовательского стола сидели люди одной национальности, «одной крови». Свидетель работы следователей, сотрудник НКВД А. Орлов-Фельдбин, бежавший позже за границу, писал в своих мемуарах, что «следствие приняло характер почти семейного дела», и бывший зав. секретариатом Зиновьева Пикель в ходе допросов «называл сидящих пред ним энкаведистов по имени «Марк, Шура, Ося»…». Имеются в виду участвовавшие в допросах комиссар НКВД Гай, Шанин и Островский.

Между тем по ходу следствия более определенно, все четче, стала проявляться рука Троцкого. Уже упоминаемый Ефим Дрейцер был лицом очень близким Троцкому. Активный участник троцкистско-зиновьевского блока, сложившегося в 20-е годы, он осуществлял его личную охрану. На допросе 23 июля он признался в получении письменной директивы Троцкого. Дрейцер показывал: «Эту директиву я получил через мою сестру, постоянно проживающую в Варшаве, – Сталовицкую, которая приехала в Москву в конце сентября 1934 г. Содержание письма было коротко. Начиналось оно следующими словами: «Дорогой друг! Передайте, что на сегодняшний день перед нами стоят следующие задачи:

Первая – убрать Сталина и Ворошилова, вторая – развернуть работу по организации ячеек в армии, третья – в случае войны использовать всякие неудачи и замешательства для захвата руководства. Наряду с нами убийство Сталина готовили И.Н. Смирнов и С.В. Мрачковский, которые получили прямую директиву Троцкого совершить террористический акт». Именно о получении этой директивы, переданной Дрейцером через Эстермана, говорил на допросе 4 июля 1936 года и сам Мрачковский.

Таким образом, после ознакомления с показаниями других подследственных и проведенных следователями очных ставок Зиновьеву и Каменеву не оставалось ничего иного, как признать хотя бы часть показаний подельников. На вопрос, заданный следователем руководителю объединенного блока Каменеву 23 июля 1936 года: «Знал ли он о решении центра убить товарища Сталина и С.М.Кирова?» – Каменев ответил: «Да, вынужден признать, что еще до совещания в Ильинском Зиновьев сообщил мне о намечавшихся решениях центра троцкистско-зиновьевского блока о подготовке террористических актов против Сталина и Кирова.

При этом он мне заявил, что в этом решении категорически настаивают представители троцкистов в центре блока – Смирнов, Мрачковский и Тер-Ваганян, что у них имеется прямая директива по этому поводу от Троцкого и что они требуют практического перехода к этому мероприятию в осуществление тех начал, которые были положены в основу блока. Я к этому решению присоединился, так как целиком его разделял».

Эти показания подтвердил и допрошенный 23–25 июля Зиновьев. Он показал: «Я действительно являлся членом объединенного троцкистско-зиновьевского центра, организованного в 1932 году. Троцкистско-зиновьевский центр ставил главной своей задачей убийство руководителей ВКП(б), и в первую очередь убийство Сталина и Кирова. Через членов центра И.Н. Смирнова и Мрачковского центр был связан с Троцким, от которого Смирновым были получены указания по подготовке убийства Сталина…

Я также признаю, что участникам организации Бакаеву и Кареву от имени объединенного центра мною была поручена организация террористических актов над Сталиным и Кировым в Ленинграде. Это поручение мною было дано осенью 1932 года в Ильинском, на даче Зиновьева, где проходило учредительное совещание троцкистско-зиновьевского центра, совещание, в котором участвовали Зиновьев и его сторонники – Каменев, Евдокимов, Бакаев, Куклин, а также троцкистские руководители И.Н. Смирнов, Мрачковский, Тер-Ваганян, и где было принято решение, что единственным средством, с помощью которого они могут надеяться на приход к власти, является организация террористических актов против руководителей ВКП (б), в первую очередь против Сталина».

Конечно, это вынужденное признание было неким лукавством. Допрашиваемый должен был сказать: «Еще осенью тридцать второго года». Ибо среди прочих фактов, выявленных следствием в процессе допросов, было установлено, что в дальнейшем эта задача конкретизировалась. Так, летом 1934 года в Москве на квартире Каменева состоялось очередное совещание, на котором присутствовали Каменев, Зиновьев, Евдокимов, Сокольников, Тер-Ваганян, Рейнгольд и Бакаев.

На этом совещании было принято решение форсировать убийство Кирова. Но и это было не все. Кроме убийства Сталина и Кирова, заговорщики планировали теракты против Ворошилова, Орджоникидзе, Жданова, Косиора и Постышева, но такие замыслы нельзя было осуществить на одном энтузиазме. Для эффективной деятельности необходимы были материальные средства и оружие. Группа террористов в Горьком – Лаврентьев, Храмов, Пугачев, возглавляемая троцкистом Поповым, пыталась осуществить ряд грабежей кассиров в Арзамасе и сельсоветов Ардатовского района. Но из-за недостатка опыта ограбления не удались. Поэтому заговорщики пошли более «цивилизованным» путем.

На одном из совещаний центра Каменев дал поручение Рейнгольду: связаться с заместителем председателя Госбанка СССР Г.М. Аркусом. И летом 1934 года Аркус перевел на нужды центра 30 тысяч рублей. Деньги были переведены «под видом сумм на оплату статистико-экономических работ». 15 тысяч он перевел Картографическому тресту, который возглавлял активный зиновьевец Федоров, и 15 тыс. хозяйственному тресту (Главэнергосети. – К.Р.) Г. Евдокимова.

Такова в самом кратком изложении хронология следствия, проведенного НКВД в первой половине 1936 года. Обсудив эту информацию, 29 июля бюро ЦК утвердило Закрытое письмо ЦК ВКП(б) «О террористической деятельности троцкистско-зиновьевского контрреволюционного центра».

В нем сообщалось, что в текущем году НКВД раскрыл несколько «террористических групп в Москве, Ленинграде, Горьком, Минске, Киеве, Баку и других городах. Ими руководил, направлял деятельность троцкистско-зиновьевский блок, созданный в 1932 году, в составе: от зиновьевцев – Зиновьев, Каменев, Бакаев, Куклин, от троцкистов – Смирнов И.Н., Мрачковский, Тер-Ваганян».

На открытом судебном процессе, состоявшемся 19–24 августа 1936 года по делу «антисоветского объединенного центра» («процесс 16-ти»), были представлены Зиновьев, Каменев, Евдокимов, Бакаев, И. Смирнов, С. Мрачковский, доставленные из политизоляторов. Из ссылки привезли Тер-Ваганяна. На скамье подсудимых присутствовали арестованные в мае – июле: заместитель директора челябинского завода «Магнезит» Е. Дрейцер, бывший заведующий секретариатом ИККИ И. Рейнгольд, сотрудник Наркомата внешней торговли Э. Гольцман. Среди арестованных агентов Троцкого были Фриц-Давид, В. Ольберг, К. Берман-Юрин, М.И. Лурье и Н.Л. Лурье.