Смертельный яд - Дороти Сэйерс

— Да.

— Будешь ли ты любить, лелеять и хранить ее в болезни и здравии… — прошу прощения, не та страница. Так где этот порошок? Мисс Мерчисон, вы подтверждаете, что именно этот сверток вы принесли из офиса и в нем содержится таинственный белый порошок из тайника?

— Да.

— Поцелуйте Библию. Спасибо. Теперь…

— Постойте! — воскликнул Паркер. — Вы еще не проверили сверток.

— Да. Сплошные загвоздки. Мисс Мерчисон, нет ли у вас еще одного конверта из офиса?

Мисс Мерчисон слегка покраснела и начала рыться в сумке.

— Есть… вот письмецо, я написала днем приятельнице…

— В рабочее время, на служебной бумаге! — вскричал Уимзи. — Прав был Диоген, когда искал днем с огнем честную машинистку. Ну, ладно. Давайте его сюда. Цель оправдывает средства.

Мисс Мерчисон достала конверт и вынула из него письмо. Бантер учтиво принял его на поднос, разрезал на мелкие кусочки и побросал их в колбу. На поверхности появились пузыри, но трубочка осталась прозрачной.

— Что-нибудь происходит? — поинтересовался мистер Арбатнот. — По-моему, скучное зрелище.

— Если будешь плохо себя вести, я тебя выведу, — строго сказал Уимзи. — Продолжай, Бантер.

Бантер раскрыл второй конверт и осторожно высыпал белый порошок в широкое отверстие колбы. Пять голов с любопытством склонились над аппаратом. И тут же в том месте, где трубочку нагревал огонь, совершенно очевидно проступил тонкий серебристый налет. С каждой секундой он распространялся все больше, постепенно меняя цвет на коричневато-черный с ярким металлическим отливом.

— Прекрасно, прекрасно! — с профессиональным восторгом вскричал Паркер.

— У вас огонь чадит, — заметил Фредди.

— Это мышьяк? — выдохнула мисс Мерчисон.

— Надеюсь, — ответил Уимзи, отсоединяя трубку и поднося ее к свету. — Или мышьяк, или сурьма.

— Позвольте мне, милорд. Если добавить немного хлорированной извести, вопрос будет решен окончательно.

Он проделал соответствующую процедуру в атмосфере напряженного молчания. Налет растворился и исчез.

— Значит, это мышьяк, — сказал Паркер.

— Конечно, мышьяк, — беспечно откликнулся Уимзи. — А что я говорил? — И голос его задрожал от плохо сдерживаемого торжества.

— Это все? — разочарованно спросил Фредди.

— Вам недостаточно? — воскликнула мисс Мерчисон.

— Еще не вполне все ясно, но мы уже близки к разгадке, — ответил Паркер. — Это доказывает, что у Эркхарта был мышьяк. Наведя официальные справки во Франции, мы сможем узнать, имел ли он его в июне. Кстати, обращаю ваше внимание на то, что это обычная мышьяковая кислота без примесей угля и индиго, что согласуется с данными вскрытия. Все это хорошо, но будет еще лучше, если мы докажем, что Эркхарт мог дать яд Бойзу. Пока мы доказали обратное — ни до, ни во время, ни после обеда он этого сделать не мог. Согласен, что столь тщательно подкрепленное свидетельскими показаниями обстоятельство подозрительно само по себе, но я бы предпочел что-либо более весомое, чем credo quia impossibile [8].

— Славная головоломка, — невозмутимо откликнулся Уимзи. — Просто мы что-то упустили. Возможно, что-то очевидное. Дайте мне положенный по закону халат и унцию табака, и я в мгновение ока разрешу вам эту загадку. Надеюсь, мистер полицейский, ты тем временем сделаешь все, чтобы обеспечить сохранность сведений, которые так трудолюбиво собраны нашими друзьями с помощью не очень принятых методов, и окажешься рядом, когда настанет время арестовать преступника?

— Конечно, — ответил Паркер. — Не говоря уже о личных соображениях, мне будет приятнее видеть на скамье подсудимых этого прилизанного типа, чем любую женщину. Если полиция допустила ошибку, то чем раньше ее исправят, тем лучше.

Уимзи просидел допоздна в библиотеке среди томов ин-фолио. Они символизировали квинтэссенцию зрелой мудрости и поэтической красоты, не говоря уже о тысячах фунтов наличными. Но сейчас все эти советники безмолвствовали. На столах и креслах лежали раскрытые тома «Знаменитых английских процессов» — Палмер, Притчард, Мейбрик, Седдон, Армстронг, Мадлен Смит, все большие специалисты по мышьяку — и труды крупнейших авторитетов в области токсикологии и судебной медицины.

Разъехались по домам толпы театралов, Пикадилли опустела, некоторое время спустя по черному асфальту не спеша загрохотали тяжелые грузовики, длинная ночь подошла к концу, и зимний рассвет, словно нехотя, окрасил крыши Лондона бледными лучами. Бантер тоже не спал; он сидел на кухне, варил кофе и перечитывал одну и ту же страницу «Британского фотографического журнала».

В половине девятого из библиотеки зазвонил колокольчик.

— Милорд?

— Ванну, Бантер.

— Сию минуту, милорд.

— И кофе.

— Сию секунду, милорд.

— И поставь на место книги, кроме вот этих.

— Да, милорд.

— Я знаю, как было совершено преступление.

— Правда, милорд? Позвольте мне вас поздравить.

— Но мне еще предстоит все доказать.

— Это уже не столь существенно, милорд.

Уимзи зевнул. Когда через минуту-другую Бантер вернулся с кофе, он уже крепко спал. Бантер бесшумно поставил книги на место и с любопытством взглянул на те, что лежали открытыми. Там были «Процесс Флоренс Мейбрик», «Судебная медицина и токсикология» Диксона Манна, еще одна книга с немецким названием, которое Бантер не смог перевести, и «Шропширский парень» Хоусмена.

Несколько минут Бантер их тщательно рассматривал, а потом хлопнул себя по ляжке.

— Ну конечно! — приглушенно воскликнул он. — Какие же мы болваны! — Он осторожно прикоснулся к плечу своего господина. — Ваш кофе, милорд.

ГЛАВА 21

— Значит, вы не выйдете за меня замуж? — спросил лорд Питер.

Девушка покачала головой.

— Нет. Это было бы нечестно. А кроме того…

— Да?

— Я боюсь. Боюсь несвободы. Если хотите, я могу жить с вами просто так, но замуж не выйду.

Она произнесла это таким мрачным голосом, что Уимзи никак не мог откликнуться на это привлекательное предложение.

— Такая форма отношений не всегда срабатывает, — возразил он. — Вам ли не знать, черт побери, простите, что напоминаю о неприятном, но это создает массу неудобств, а ссорятся при этом ничуть не меньше, чем в браке.

— Я знаю. Зато можно в любой момент разойтись.

— Да я не захочу расходиться.

— Ничего, захотите. У вас есть семья, традиции… Знаете, жена Цезаря…

— К черту жену Цезаря! А что до семейных традиций, они на моей стороне. Уимзи всегда прав, и да поможет Бог тому, кто встанет на его пути. У нас даже есть древний семейный девиз по этому поводу «Держусь с помощью Уимзи [9]». Не могу сказать, что когда я гляжу в зеркало, то сравниваю себя с крестоносцем Джералдом де Уимзи, который скакал в бой на крестьянской лошадке под стенами Акры, но что касается женитьбы, я твердо намерен поступать так, как хочу. Кто мне помешает? Съесть меня никто не съест, со мной даже не перестанут раскланиваться, притворившись, что не заметили.

Харриет рассмеялась.

— Да, вас трудно не заметить, так что вам не придется скрываться за границей со своей немыслимой женой и жить на каких-нибудь водах, как в викторианских романах.

— Естественно, нет.

— По-вашему, люди смогут забыть о том, что у меня был любовник?

— Дорогая моя, они каждый день и не то забывают. В этом деле они настоящие специалисты.

— И то, что меня подозревали в убийстве?

— И то, что вы были победоносно оправданы, несмотря на все ухищрения преступника.

— Как бы там ни было, я за вас не выйду. Если люди в состоянии забыть все это, они забудут и то, что мы не женаты.

— Они — да, а вот я не забуду. Кажется, мы не далеко продвинулись. Насколько я понимаю, перспектива жизни со мной не вызывает у вас отвращения?

— Все это так бессмысленно, — промолвила Харриет. — Как я могу что-то обещать, когда сижу в тюрьме и даже не уверена в том, что выживу?

— А что такого? Я могу себе представить, что стал бы делать в самой невероятной ситуации. А тут, можно сказать, все предрешено.

— Нет, — начиная падать духом, пробормотала Харриет. — Пожалуйста, перестаньте спрашивать меня. Я ничего не знаю. Я не могу думать. Я не могу заглядывать вперед. Я хочу только одного — выбраться отсюда и чтобы меня оставили в покое.

— Ладно, — согласился Уимзи. — Я не стану надоедать вам. Это и впрямь не честно — пользоваться своим положением, и так далее… Вы не можете мне отказать и сбежать, поэтому я умолкаю. Мало того — я сам сбегу, у меня встреча с маникюршей. Симпатичная девчушка, только слишком скромная. Привет!

У маникюрши, обнаруженной с помощью старшего инспектора Паркера и его сыщиков, были кукольное личико, манеры соблазнительницы и проницательный взгляд. Она сразу согласилась пообедать с лордом Питером и не удивилась, когда тот сообщил, что хочет сделать ей небольшое предложение. Опершись на стол своими пухленькими локотками, она кокетливо склонила головку и приготовилась дорого продать свою честь.