Древняя Спарта и ее герои - Лариса Гаврииловна Печатнова

версии Плутарха, «во время последней болезни Агиса Леотихид плачем и мольбами добился того, что царь в присутствии многих назвал его сыном» (Ages. 3).

Ксенофонт в «Греческой истории» приводит интересные детали задуманной Агесилаем и Лисандром интриги. Лисандр благодаря своему изворотливому уму помог найти выход из почти проигранного дела. Ведь их противник Леотихид сделал очень грамотный ход. Он заручился поддержкой прославленного и весьма авторитетного в Спарте прорицателя Диопифа[252] (Xen. Hell. III, 3, 3; Plut. Lys. 22, 5) и получил от него оракул, казалось бы, надежно устраняющий Агесилая от борьбы за трон. Было ли это прорицание древним оракулом, или его сочинили для этого случая, неизвестно. Текст оракула дважды цитирует Плутарх в биографиях Лисандра и Агесилая (Lys. 22, Ages. 3), а также приводит Павсаний:

Гордая Спарта, смотри, берегись хромоногого царства,

Злом чтоб тебе, до сих пор прямоногой, оно не явилось.

Долго тебя тогда будут носить нежданные беды

В волнах бушующих войн и битв человекогубящих.[253]

(Paus. III, 8, 9)

Этот оракул был аргументом, тонко рассчитанным на восприятие целевой аудитории — богобоязненных и суеверных спартиатов. В нем говорилось о «хромом правлении», а ведь, как известно, Агесилай был хромым от рождения. Древние авторы единодушны в том, что только благодаря остроумному толкованию Лисандра Агесилай сумел выбраться из той ловушки, которую подстроил ему Леотихид. Ксенофонт, прекрасно осведомленный о деталях этой истории, приводит аргументы Лисандра в пользу иного толкования прорицания Диопифа: «Лисандр же, будучи сторонником Агесилая, возразил ему, что, по его мнению, божество не имеет здесь в виду хромоту как физический недостаток, но скорее предписывает остерегаться, чтобы престол не занял человек, не принадлежащий к царскому роду. “Ведь очень уж хромым будет у нас царствование, если во главе города будет стоять не принадлежащий к потомству Геракла”» (Hell. III, 3, 3–4). Аргументация Лисандра показалась убедительной, и победа в споре о престолонаследии осталась за Агесилаем. В поздней традиции бытовало мнение, что спартанцы впоследствии оказались поглощенными морем бед, так как проигнорировали буквальное значение этого оракула. Вот как об этом пишет Плутарх: «Лакедемоняне заранее знали судьбу Агесилая, но он не дал им уберечься от хромого царствования. В самом деле, если бы Леотихид даже тысячу раз был уличен в том, что он чужеземец и незаконнорожденный, то, конечно, Еврипонтидам нетрудно было бы найти для Спарты законного царя со здоровыми ногами, если бы только Лисандр не заставил их забыть об оракуле» (Comp. Ages. Pomp. 2. 2 / Пер. Г. А. Стратановского).

Устранили Леотихида с помощью шаблонной и часто применяемой в Спарте уловки — его обвинили в незаконном происхождении (Xen. Hell. III, 3, 1; Plut. Lys. 22, 4–6; Paus. III, 8, 7–10). По сообщению самосского историка IV в. Дурида, настоящим отцом Леотихида был Алкивиад. Но эта версия уже в древности вызывала большие сомнения. Дурид — не очень надежный источник, поскольку он больше заботился о художественности и занимательности, чем о точности и объективности, и склонен был передавать любые скандальные анекдоты, не особенно заботясь об их достоверности[254].

Но историки, современники этих событий, хранят глубокое молчание. Фукидид, который принципиально исключал из своей «Истории» подобные авантюрные детали, указывает только на существование враждебных отношений между спартанским царем Агисом II и Алкивиадом (VIII, 12, 2). Ксенофонт, хотя и сообщает о тех интригах, которыми сопровождалась борьба за трон, тем не менее тщательно избегает оценочных суждений и опускает версию об отцовстве Алкивиада. Если была хоть малая толика правды в этом обвинении, Ксенофонт скорее всего об этом бы сообщил. Видимо, во времена Ксенофонта версия об отцовстве Алкивиада просто еще не возникла: в 399 г. Леотихид, судя по тому, как он представлен в древней традиции, был явно не мальчиком, тогда как, будь он действительно сыном Алкивиада, ему было бы не более тринадцати лет. Вот как, по мнению С. Я. Лурье, возникла эта версия: «Коль скоро имя любовника Тимеи осталось неизвестным и коль скоро знали, что Алкивиад находился в Спарте как раз в правление Агиса, то, конечно, нельзя было удержаться от того, чтобы не поместить на вакантное место Алкивиада»[255]. Некоторые историки версию об отцовстве Алкивиада считают недостоверной, относя ее к новеллам явно позднего происхождения[256]. Но можно привести примеры и иного рода. Так, Эд. Мейер принимает этот анекдот за чистую монету, дважды включив роман Тимеи с Алкивиадом в основной текст своей «Истории древности»[257]. Аутентичной ее считают также Ч. Гамильтон[258] и с некоторыми оговорками П. Кэртлидж. По его словам, «это был, конечно, самый сенсационный скандал во время войны с Афинами и, возможно, самый грандиозный домашний скандал во всей спартанской истории. Более того, этот слух мог быть даже верным». П. Кэртлидж не настаивает на отцовстве именно Алкивиада, ибо, как он считает, «свидетельству против Алкивиада не хватает доказательств, но, по-видимому, имеется достаточная причина предполагать, что, кто бы ни был действительным отцом Леотихида, это был, вероятно, не царь Агис»[259]. Уверенность в том, что именно Алкивиад был отцом Леотихида, высказывает и отечественный антиковед И. Е. Суриков: «Практически никто (в Спарте. — Л. Л,) не сомневался в том, что настоящий отец этого подростка — Алкивиад. Как известно, блистательный афинянин в ту пору, когда он подвизался в Спарте, вступил, пользуясь длительным пребыванием царя в Декелее, в любовную связь с его супругой Тимеей»[260]. Мы бы с такой уверенностью не стали на этом настаивать. Возможно, сплетни о незаконном происхождении Леотихида ходили в Спарте, но не более того. Видимо, поздних историков — любителей исторических анекдотов и морализаторских поучений — само пребывание Алкивиада в Спарте заставило столкнуть этого великого человека с женой спартанского царя с последующим рождением, естественно, сына, наследника дома Еврипонтидов. Если бы эфоры и геронты действительно были уверены в том, что Леотихид — незаконнорожденный, они добились бы его удаления из царской семьи сразу же после рождении. Как известно, власти очень тщательно следили за чистотой царской крови — до такой степени, что — в случае сомнений — эфоры даже присутствовали во время родов цариц.

Леотихид был не первым спартанским принцем, вовлеченным в спор о престолонаследии, и, конечно, не последним, хотя он — единственный, кого формально признали бастардом. Как следует из Геродота, точно такими же обстоятельствами сопровождалось и появление на свет Демарата (VI, 63), который в 491 г. был отрешен от власти якобы как плод прелюбодеяния (V, 64–66). Но в отличие от Леотихида Демарат был сочтен незаконным ретроспективно после того, как