Древняя Спарта и ее герои - Лариса Гаврииловна Печатнова

из слишком краткой реплики Аристотеля, — он имел в виду только уничтожить монополию Гераклидов на эту должность. Во-вторых, он хотел заменить старый наследственный принцип замещения царей новым, выборным. И, наконец, круг претендентов на престол Лисандр собирался расширить настолько, чтобы туда могли попасть все спартиаты без исключения (XIV, 13, 2).

С версией Диодора в целом совпадает версия Плутарха, который в биографиях Лисандра и Агесилая, так же как и в «Лаконских изречениях», неоднократно возвращается к этому сюжету, приводя целый ряд подробностей, отсутствующих у других авторов (Plut. Lys. 24; 30, 3–5; Ages. 8, 3–4; Mor. 212c; 229e — f). Своим источником Плутарх прямо называет Эфора. По словам Плутарха, Лисандр принял решение поднять мятеж в Спарте и устроить государственный переворот только после того, как получил от Агесилая афронт в Малой Азии.

В основе всех версий относительно реформаторских планов Лисандра явно лежит один и тот же источник — Эфор. Но одна группа писателей (Диодор, Плутарх) этот источник передает более контекстно, а другая (Аристотель и Непот) — более сжато, подчеркивая только, на их взгляд, самое главное.

Современные исследователи в зависимости от того, какой группе источников они отдают предпочтение, так же как и древние авторы, расходятся в оценке сущности реформаторских идей Лисандра. Эд. Мейер и В. Эренберг полагали, что Лисандр думал о замене царской власти Гераклидов выборной монархией. По словам Эд. Мейера, «с помощью выборной монархии Лисандр хотел установить свою тиранию также и над собственной родиной»[265]. Примерно той же точки зрения придерживался и П. Кэртлидж: Лисандр мог «вынашивать идею трансформации себя из некоронованного царя Эллады в коронованного царя Спарты… В идеале он, конечно, хотел бы стать единственным правителем…»[266]. Однако мы скорее склоняемся к версии, согласно которой планы Лисандра были менее радикальными, и он только хотел расширить круг претендентов на трон, включив туда всех Гераклидов (к которым по отцу и сам принадлежал).

Таким образом, древняя традиция со всей определенностью зафиксировала, что Лисандр хотел законодательным путем «сверху» внести изменения в спартанскую конституцию, справедливо полагая, что у него при этом будет верный шанс стать спартанским царем на вполне законных основаниях. Он был уверен, что при выборной царской власти народ выберет именно его. Лисандр понимал, что только царская власть в Спарте, объединяющая конституционные привилегии с внеконституционным престижем, может поставить его во главе гражданского коллектива. А смелость и уверенность в возможности достижения поставленной цели ему придавал, видимо, опыт, полученный во время кампании по дискредитации законного наследника и «устройству» на трон Агесилая.

Для осуществления своих планов Лисандр и его друзья решили прибегнуть к довольно рискованным практическим шагам. Зная, что ни один серьезный законодательный акт невозможно провести в Спарте без одобрения оракула, они устроили внушительную компанию по обработке общественного мнения и подкупу влиятельных общегреческих оракулов. Эмиссары Лисандра неоднократно пытались подкупить и склонить на свою сторону жрецов в Дельфах, Додоне и даже ливийском оазисе Аммона с тем, чтобы жрецы своим авторитетом поддержали замыслы Лисандра (Diod. XIV, 13, 3–7; Nepos. Lys. 3, 1–4; Plut. Lys. 25, 3–4).

Общим источником здесь также является Эфор. Во всяком случае, именно на него ссылается Плутарх (Lys. 25, 3–4), и та же самая версия повторяется в очень близких вариантах у Диодора и Непота. Приведем эту историю в том виде, как она изложена у Плутарха (Эфора): «Эфор рассказывает, что его (Лисандра. — Л. IL) попытка подкупить Пифию и убедить через Ферекла додонских жриц потерпела неудачу, после чего он отправился к Аммону, где обещал много золота его прорицателям. Возмущенные, они послали гонца в Спарту с обвинением против него» (Lys. 25, 3–4).

Источники совершенно одинаково излагают последовательность обращения Лисандра к оракулам: сперва в Дельфы, затем в Додону и, наконец, к ливийскому Аммону. Для подкупа ведущих святилищ Греции, конечно, требовались очень большие средства, и Лисандр, берясь за подобное дело, должен был обладать весьма значительным состоянием. Однако это предположение не согласуется с утверждением Феопомпа о его крайней бедности (Theopomp. ар. Plut. Lys. 30, 2). Не исключено, правда, что значительную часть расходов могли взять на себя его многочисленные друзья и сторонники как в Спарте, так и за ее пределами. И хотя в источниках прямо об этом не говорится, частые ссылки на его помощников, участвовавших в кампании по подкупу оракулов, делают данное предположение вполне вероятным. В Дельфах, например, у Лисандра имелись конфиденты среди жрецов. Рассказывая об инсценировке, связанной с мальчиком Силеном, Плутарх приводит такую деталь: жрецы-соучастники должны были признать в Силене сына Аполлона и с его помощью объявить нужные Лисандру оракулы (Lys. 26)[267]. В Додоне Лисандр действовал через своего эмиссара, знакомого с храмовыми служителями (Diod. XIV, 13, 4).

Однако все заигрывания Лисандра с греческим жречеством оказались безрезультатными: оракулы предпочитали реальную власть мнимой и оказались недоступными для подкупа. Но такие старинные религиозные центры, как Дельфы, руководствовались обычно не только конъюнктурными соображениями. Они являлись принципиальными противниками радикальных течений в политике и были ближе к официальной Спарте уже в силу общего для них консерватизма. Дельфы сочувствовали скорее законному правительству, чем группе радикалов, возглавляемых Лисандром.

Последняя попытка Лисандра заручиться поддержкой божества была связана уже не с Грецией. Он обратил свои взоры в сторону далекой Ливии, где находился оазис Аммона, авторитет которого теперь, когда значение собственных оракулов начало падать, сильно возрос. Здесь Лисандр, видимо, также рассчитывал на помощь и влияние наследственных дружеских связей — так называемой ксении. Ведь с Ливией у семьи Лисандра были давние отношения. Полагают даже, что отец Лисандра являлся проксеном Кирены[268]. Однако по неизвестной нам причине дело кончилось публичным скандалом, и Лисандр по заявлению жрецов Аммона был даже привлечен в Спарте к суду (Diod. XIV, 13, 6–7; Plut. Lys. 25,4).

После этого Лисандру и его сторонникам пришлось отказаться от мысли привлечь на свою сторону влиятельные святилища и с их помощью сравнительно безболезненно совершить государственный переворот. Очевидно, эта неудача должна была подтолкнуть заговорщиков, которые группировались вокруг Лисандра, к более решительным действиям.

Судя по отдельным намекам, разбросанным у античных авторов, Лисандр был руководителем тайной и хорошо законспирированной организации, о существовании которой стало известно только после его смерти (Plut. Lys. 26). Плутарх называет этот тайный клуб Лисандра «многочисленной гетерией» и говорит, что он был направлен своим острием против Агесилая (Ages. 20, 3). Действительно, многоэтапная интрига Лисандра с вовлечением в нее довольно большого круга лиц, куда входили даже жрецы, свидетельствует о существовании определенной «группы поддержки», состоящей из лично преданных ему людей как в самой Спарте, так