Маленькие мужчины - Луиза Мэй Олкотт

– Я люблю заниматься хозяйством и постараюсь устроить хороший дом для Деми, когда мы вырастем и будем жить вместе.

– Ну а у меня нет брата, и я не люблю возиться с хозяйством, – решительно ответила Нэн. – У меня будет аптека, а в ней много-много пузырьков и коробочек с лекарствами. И я буду ездить к больным и лечить их. Вот это будет здорово!

– Ах, неужели тебе нравятся лекарства? Они так дурно пахнут! А эти скверные порошки и касторка!.. – воскликнула, вздрогнув от отвращения, Дэйзи.

– Но ведь я не буду принимать их сама, поэтому мне все равно, каковы они на вкус и на запах. Но они помогают от разных болезней, а я люблю лечить больных. Помнишь, как я вылечила маму Бэр от головной боли? А у Неда от моего хмеля зубная боль прошла через пару часов.

– И ты будешь ставить пиявки, и выдергивать зубы, и вырезать болячки? – спросила Дэйзи, дрожа от одной мысли о таких ужасах.

– Да, я буду делать все это. Если человек даже упадет с крыши и разобьется, я все-таки буду его лечить. Мой дедушка был доктором, и я видела, как он зашивал одному больному разорванную щеку. А я стояла рядом и держала губку, и ни капельки не боялась, и дедушка сказал, что я смелая девочка.

– Как это ты могла? Мне всегда очень жаль больных, и я люблю ухаживать за ними, но я не смогла бы смотреть, как их режут и зашивают, – у меня задрожали бы ноги, и я бы убежала. Нет, я вовсе не смелая девочка, – со вздохом сказала Дэйзи.

– Тогда ты будешь у меня сиделкой, будешь ухаживать за моими больными, когда я отрежу им что-нибудь и пропишу лекарство, – сказала Нэн, которая, очевидно, предвкушала практику самого героического свойства.

– Эй, Нэн! Где ты, Нэн? – послышался голос снизу.

– Мы здесь.

– Ай! Ай! – под деревом показался Эмиль со сморщенным от боли лицом, придерживавший одну руку другой.

– Что такое, что случилось? – тревожно спросила Дэйзи.

– Проклятая заноза попала мне в палец, и я не могу ее вытащить. Вынь ее, Нэн!

– Она очень глубоко, а у меня нет иголки, – сказала Нэн, внимательно осмотрев перепачканный в дегте палец Эмиля.

– Так возьми булавку, – посоветовал он.

– Нет, булавка слишком толстая и у нее нет такого острого кончика, как у иголки.

Дэйзи опустила руку в карман и вынула маленький пакетик, в котором нашлось четыре иголки.

– У Дэйзи всегда найдется все, что нужно, – сказал Эмиль.

А Нэн подумала про себя, что будет теперь всегда держать в кармане коробочку с иголками: в своей практике она очень часто имела дело с занозами.

Дэйзи закрыла лицо руками, а Нэн смело принялась исследовать палец и разыскивать занозу, причем Эмиль давал ей указания в таких выражениях, каких не найти ни в одной медицинской книге:

– Право руля!.. Так держать!.. На другой галс! Накренивай! Бросай якорь – вот она!

– Высоси ее! – приказала доктор, разглядев опытным глазом занозу.

– Палец уж больно грязный, – возразил пациент, тряся своей окровавленной рукой.

– Ну, погоди, я вытащу ее и завяжу тебе руку, если у тебя есть носовой платок.

– Нет у меня платка. Я возьму какую-нибудь из тех тряпок.

– Нет-нет, не смей! Это кукольные платья! – с негодованием крикнула Дэйзи.

– Возьми что-нибудь вон там, из моих вещей, я с удовольствием дам тебе, – сказала Нэн.

Эмиль спустился с дерева и схватил первую попавшуюся ему под руку «тряпку». Это оказалась та самая гофрированная юбка с оборочками. Нэн, ни на минуту не задумавшись, разорвала ее. И когда королевская юбочка превратилась в чистенькую повязку, доктор вынула занозу, перевязала палец и отпустила пациента с таким наказом:

– Держи повязку сырой и не снимай ее. Тогда палец у тебя не будет болеть и скоро заживет.

– А сколько прикажете заплатить вам, доктор? – смеясь, спросил командор.

– Ничего. У меня бесплатная лечебница. Сюда приходят бедные, и их лечат даром, – важно ответила Нэн.

– Благодарю вас, доктор Сорвиголова. Я всегда буду обращаться к вам в случае необходимости. – Эмиль ушел, но скоро вернулся и сказал, желая отплатить услугой за услугу:

– Ваше тряпье разлетается, доктор.

Не обратив внимания на непочтительное слово «тряпье», дамы торопливо спустились с дерева и, собрав выстиранные вещи, отправились домой, чтобы затопить плиту и заняться глажкой.

Порыв ветра налетел на старую иву, и она зашелестела листьями, как будто бы посмеиваясь над детской болтовней. Но только она успела успокоиться, как другая пара птичек взлетела на нее для тайного разговора.

– Ну, теперь я открою тебе секрет, – важно начал Томми.

– Говори, – сказал Нэт, пожалев, что не захватил с собой скрипки, – так тихо и прохладно было здесь.

– Видишь ли, мы рассуждали о разбирательстве последнего дела и о совокупности всех его обстоятельств, – продолжал Томми, повторяя некоторые выражения из речи Франца, которую тот произнес в клубе, и не особенно заботясь о смысле, – и я предложил сделать Дэну какой-нибудь подарок, чтобы загладить наши подозрения, ну и выразить ему уважение, и все такое. И подарок должен быть очень хороший и полезный, чтобы он мог сохранить его навсегда и гордиться им. Как ты думаешь, что мы решили ему подарить?

– Сачок для бабочек, ему очень хочется его иметь, – с тревогой в голосе сказал Нэт, так как ему самому хотелось сделать такой подарок Дэну.

– Нет, сэр! Мы решили купить ему микроскоп, настоящий микроскоп, в который можно рассматривать этих – как, бишь, их? – которые живут в воде, и звезды, и муравьиные яйца, и всякие штуки. Это будет хороший подарок, правда? – спросил Томми, путая микроскоп с телескопом.

– Великолепный! Ах, как я рад! Но он же будет стоить ужасно дорого! – воскликнул Нэт, очень довольный, что наконец оценили его друга.

– Конечно, но мы все сложимся. Я подписался на листе первый и пожертвовал все свои пять долларов. Уж если делать подарок, так хороший.

– Как? Ты отдашь все свои деньги? Какой ты щедрый и добрый! – сказал Нэт, глядя на Томми с самым искренним восхищением.

– Понимаешь, все эти неприятности вышли из-за моих денег, так что они мне опротивели, и я больше не хочу их копить. Я буду тратить их на что-нибудь хорошее, причем сразу же, как получу. Тогда никто не станет завидовать мне и пытаться стащить мои деньги. А сам я тогда не буду никого подозревать и бояться за свое имущество, – ответил Томми, которого слишком угнетали заботы и тревоги миллионера.

– А мистер Бэр позволит тебе так делать?

– Он говорит, что я отлично придумал. И еще он говорит, что многие хорошие люди тратили свои деньги на разные добрые дела, а не копили их. Он сам знает таких людей.

– Ведь твой папа богат. Он тоже тратит деньги на других?

– Точно не знаю. Я знаю только, что мне он дает все, что нужно. Я поговорю с ним об этом, когда поеду домой. Но, во всяком случае, я подам ему хороший пример.

Томми произнес это так серьезно, что Нэт не решился засмеяться и сказал с уважением:

– Ты сможешь сделать много хорошего на свои деньги, Томми.

– То же самое говорит и мистер Бэр. Он обещал посоветовать мне, как полезнее их тратить. Я начну с Дэна. А когда у меня наберется еще доллар-другой, я сделаю что-нибудь для Дика. Он такой славный мальчуган, а карманных денег у него очень мало, всего только один цент в неделю. Он не может много заработать, а я буду заботиться о нем, – сказал добрый Томми, которому ужасно хотелось поскорее начать свою благотворительность.

– По-моему, ты чудесно придумал. И я тоже не буду копить на скрипку. Я куплю на свои деньги сачок Дэну, а если он стоит дешевле трех долларов, то еще какой-нибудь подарок Билли. Он так любит меня и, хоть он и не бедный, ему будет приятно получить что-нибудь в подарок. А я лучше всех знаю, что ему больше всего понравится.

И Нэт начал раздумывать о том, как много счастья могут доставить кому-то его деньги.

– А теперь пойдем и спросим мистера Бэра, можно ли будет нам с тобой отправиться вместе в город в понедельник, после обеда, – сказал Томми. – Тогда ты купишь сачок, а я микроскоп. Франц и Эмиль тоже собираются в город, и нам будет очень весело походить по лавкам.

Взявшись за руки, мальчики пошли домой, с комической серьезностью обсуждая новые планы и уже начиная чувствовать то глубокое удовлетворение, которое является следствием даже самого маленького доброго дела.

– Влезем на иву и отдохнем, пока будем разбирать листья, что мы собрали, – сказал Деми. Тут так славно и прохладно.

– Хорошо, – ответил Дэн, и они взобрались на дерево.

– Отчего это листья у березы качаются больше, чем другие? – спросил любознательный Деми, уверенный, что у Дэна, как всегда, найдется ответ.

– Они висят иначе. Видишь, там, где стебель соединяется с листом, он прикреплен вот так, а где с веткой – по-другому. Вот поэтому березовые листья и дрожат от малейшего ветерка. У ивы листья висят прямо и колышатся меньше.

– Как интересно! А вот эти? – спросил Деми, взяв веточку акации, которую он сорвал, потому что она была очень красивой.